Глава II Матч

        Выспавшись, курортный городок устремлялся на пляж, ловя первые лучи загара. Туристы плющились на солнце с перерывом на обед, к вечеру разбредались по интересам: удочкам на пирсе, орущей дискотеке, уединенности номеров.

        Сегодня вечером все дороги вели на стадион.

        Компактная арена на двадцать тысяч гудела, как пчелиный улей. «Лишнего билетика не будет?» - «Три цены» - «Согласен». На руках с протянутыми билетами захлопнулись наручники. Двое в штатском взяли продавца под руки. «Покупатель» прощупал билет: «Фальшивка, как и ожидалось. В отделение». Билеты разошлись за месяц до матча, перекупщиков брали, не отходя от кассы.

        Долговязый форвард Савченко в синей форме несся к воротам, накручивая соперников. Удар! Отчаянный прыжок вратаря. Го-ол! Футболист сорвал футболку, показалась белая майка с крупными буквами: «Калтыг навсегда!» - табло транслировало местную рекламу.

        Вокруг поля суетились голландские техники в попытке улучшить совершенство. Судьи в желтом придирчиво проверяли натяжение сетки. В ожидании команд болельщики пустили «волну».

        VIP-ложа переговаривалась на языках Вавилонской башни - общались главы иностранных и отечественных корпораций. С краю пахнуло Островом Свободы – Лугинин раскурил сигару:
        - Костя, отойди уже! Все загородил.

        Телохранитель обернулся. Неизменный костюм, белая рубашка, тугозатянутый галстук. На лице не осталось намека на щеголеватые усы, в глазах светилась жизненная мудрость.
        - Михаил Иванович, здесь я не могу обеспечить вашу охрану. Вы – прекрасная мишень, как для снайпера, так и для фанатика.
        - Значит, сядь и успокойся.
        - Может, все-таки уйдем? Матч транслируют по местному каналу.
        - Вот еще! Моя команда играет важнейший матч сезона, а я… по телевизору? Садись уже! Не маячь. Если что, виноват я.
        - Слабое утешение, - заключил Константин Петрович, но присел.

        - Михал Иваныч, Михал Иваныч, - через парапет перегнулась журналистка Вера Гольц, сбежавшая из ложи прессы.
        Досочная конституция, вороная грива, греческий нос. Черные глаза блестели азартом, из-под прозрачной майки проглядывали сливы грудей.

        Охранник подскочил, закрыл «клиента».
        - Не прячьтесь за телохранителем! Я вас вижу! – кричала журналистка.
        - Вера, - Лугинин разочарованно пыхнул дымом, - я скоро не рискну из дома выходить.
        - Я б на вашем месте тоже не рисковала, либо киллеры пристрелят, либо я допеку!
        - Уж лучше киллеры.
        Гул толпы заглушил бурчание - команды появились из подтрибунного помещения.

        - Но одну проблему можно решить, - перекричала стадион Гольц. - Всего одно интервью, и я от вас отстану!

        Миллиардер демонстративно отвернулся. Подошел мэр города с почти одноименной фамилией - Калтыгин. Хитрый прищур карих глаз, стариковский бобрик полуседых волос, вечно-серый пиджак.

        Охранник преградил путь.
        - Константин Петрович, - удивился градоначальник, - вы уже и меня не узнаете?
        - Ну что вы, Василий Святославович, - телохранитель прошелся по пиджаку мэра, будто стряхивая пылинки. Пожал руку, как бы невзначай проверяя рукава.

        Калтыгин присел рядом с Лугининым, хохотнул:
        - Дал бы ты ей, она б и отстала!

        Олигарх нахмурился.
        - И народ хочет знать.
        - Да брось ты, Василий Святославович, кому интересен скучный старикан? А если еще и при деньгах… только людей раздражать.
        - Михал Иваныч, ты к себе несправедлив, тебя все любят.

        Лугинин скривился.
        - За исключением отъявленных отморозков и врагов.
        - Вот и занимайся врагами, а я давно отошел от дел.
        - Но без тебя наш городок остался бы деревней.
        - Может быть, но теперь это твоя забота. Обращайся, только если сильно припечет. И думай, как выиграть декабрьские выборы.
        - Ты знаешь, я за кресло не держусь - как народ решит, так и будет.

        - Михал Иваныч, - подала голос Вера, - лучше соглашайтесь, пока матч не начался.
        - Видишь, как любят, - больше помрачнел Лугинин, - футбол не дают смотреть.
        - Работа у нее такая. Она с тебя не слезет.
        - И как назло, когда играет наша команда, «Спартак» приехал... – Михаил Иванович пыхнул сигарой. - Охрану на нее натравить, что ли?
        - Ага, и напишут - Лугинин зажимает прессу. А насчет команды, думаешь, у нас есть шансы?
        - Не в этот раз. Может, в следующем году. Нужно основательно укрепиться, а то я толком не занимался. Пора выигрывать зону, выходить в первую лигу, а там и в премьерку.

        Соперники закончили разминку, построились перед главным выходом. Грянул гимн Российской Федерации. Стадион поднялся, запел тысячным хором. С последними аккордами игроки запрыгали, доразмялись, потянулись к центральному кругу.

        - Михал Иваныч, хотите пари? - наседала журналистка. - Выиграете - навсегда от вас отстану!
        Лугинин повернулся к Вере:
        - На что спорим?
        - На эту игру! Выбирайте, вы за кого?
        - «Спартак» явно сильнее...
        - Тогда, если победит «Калтыг» вы даете мне интервью, договорились?
        - А если нет, вы отстанете от меня навсегда?
        - По рукам! - Вера перегнулась сильнее, но без надежды дотянуться.
        - Или, - поспешно прибавил миллиардер, - если в основное время будет ничья.
        - Хорошо. Василий Святославович, вы - свидетель!

        Два против одного – хороший расклад. Лугинин скрыл улыбку «гаваной».
Раздался стартовый свисток. Футболисты задвигались по полю. Фанаты загалдели кричалками.

        - У меня тоже к тебе дельце, - хитро прищурился Калтыгин.
        - Вы сговорились, что ли?! Чувствую, футбол сегодня не увижу.
        - Можем в перерыве переговорить… или после матча.
        - Ладно, валяй. Не отстанешь ведь. Хуже Веры!
        - Ты знаешь, город живет припеваючи. Львиная доля доходов, конечно, уходит уровнями выше, но и городу кое-что остается…
        - Начал издалека, - Михаил Иванович неотрывно следил за игрой.
        - Вот я и говорю, городу кое-что остается. И на развитие, и на небольшой фондик… Экономим, откладываем, инвестируем. В общем, я к тебе с деловым предложением.
        - Не тяни коня за хвост, может взбрыкнуть.
        - За сколько продашь «Водоканал»?

        Лугинин посмотрел на мэра, как на идиота:
        - С чего вдруг мне его продавать? Актив неплохой, да и город должен быть доволен – пять лет тарифы не поднимаются. Несмотря на требования федералов. Если городу деньги некуда девать, поищи товар поинтересней.
        - И все-таки, Михал Иваныч, за сколько отдашь?
        - Зачем он тебе нужен? Что не устраивает?
        - Все устраивает, но хочется большего.
        - Якобы лучшее - враг точно хорошего.
        - Мы хотим, вообще, упразднить тарифы.

        Олигарх красноречивей глянул на мэра.
        - Конечно, только для населения, - поспешил успокоить Калтыгин, - предприятия будут платить как прежде, по сегодняшним тарифам. В самом деле, Михал Иваныч, у нас рек нет, что ли? Да и морскую воду давно научились опреснять. Неужто мы не можем улучшить жизнь горожан?
        - Москва с ума сойдет. Опять давить будут. Ты хочешь восстания в Сибири? Там реки - не чета нашим.
        - Москва пусть думает, что хочет. Когда мы ее боялись? – Калтыгин на минуту задумался о вечном. - А у меня пока есть время, отмеренное Богом, хочется делать все больше и больше. Для народа. А нам с бабкой и пенсии хватит.
        - На комплимент нарываешься? Никто не сомневается в твоей порядочности, - Лугинин задумался. – Считать надо. При таком подходе, городской бюджет может вылететь в трубу, это ж постоянное субсидирование. Может и расходы покрываться не будут.
        - Мы уже все посчитали, - Василий Святославович выудил листок из внутреннего кармана пиджака. – При сегодняшних темпах роста городских предприятий, мы через год выходим на безубыток, расходы равны доходам.
        - Осталось решить задачку: как, не поднимая тарифы, добиться роста доходов.
        - Во-первых, мы можем позволить себе, как ты говоришь, субсидировать. Во-вторых, этого и не нужно, экономисты посчитали – рост обеспечится за счет развития бизнесов и автоматизации «Водоканала».
        - Он и так переавтоматизирован. Одних программ накупили на миллионы.
        - Жизнь не стоит на месте, наши спецы нашли более мощные средства оптимизации. Взгляни сюда, - мэр выудил еще один листок.

        Лугинин оттолкнул:
        - Что ты в меня записочками тычешь?! Даже разбираться не хочу… Но идея нормальная. С этим тебя точно переизберут.
        - Да не в этом дело…
        - Знаю-знаю.
        - Так за сколько отдашь?
        - За сколько возьмешь?
        - Экономисты, опять же, прикинули… Сейчас «Водоканал» оценивается в двести миллионов долларов, покупать надо с премией…
        - Соображают.
        - В общем, готовы потратить в два раза больше.

        Градончальник с хитрым прищуром изучал реакцию собеседника – не переборщил ли с щедростью? Не обидел ли смехотворностью?
        - Интересное предложение. Но ты же знаешь, деньги мне давно не нужны.
        - Знаю, но что тебя тогда может заинтересовать?

        Лугинин рассеянно смотрел на поле, погрузившись в мысли:
        - Наверное, только одно… как ты говоришь: «улучшение жизни горожан»? Вот «оно».
        - Так я ж это и предлагаю, - возбудился Калтыгин.

        Лугинин внимательно посмотрел на собеседника:
        - Поэтому и согласен. Забирай за… рубль! А сэкономленные миллионы бюджету еще пригодятся.
        - Шутишь?! – мэр пытался сквозь глаза досмотреться до души миллиардера, но не обнаружил подвох. - Вот это подарок! Михал Иваныч, Калтыг тебе памятник поставит. Со временем, конечно.
        - Я еще пожить хочу. Все? Теперь я могу посмотреть футбол?

        «Калтыг» сгорел от собственного первоминутного «напалма», «Спартак» уверенно отбился и перешел к планомерной осаде. Голкипер курортной команды брал мертвые мячи. Свисток на перерыв спас хозяев от неминуемого гола. Второй тайм «Калтыг» лишь отбивался, ища удачу в редких контратаках.

        Пошло добавленное время. «Спартак» всей командой осадил ворота соперника. В центре поля одинокой фигурой маячил бразилец Паоло Жорже - непроходимый маршал стличной обороны. Запертые в собственной штрафной, калтыжане стеной вставали на пути атакующих, самоотверженно ложились под мяч. Нападающей Берто вошел в штрафную и упал от тени Никонорова. Раздирающий свисток. Судья указал на одиннадцать метров. Стадион зашелся негодованием, мыльными эскападами. Футболисты облепили судью, как мухи. Арбитр неумолим, желтые карточки разошлись направо-налево. У Никонорова - вторая, автоматически превратившаяся в красную, защитник понуро побрел в раздевалку. Симулянт Берто утрамбовал газон, ласково установил мяч. Злорадная улыбка заиграла на загорелом лице. Свисток. Разбег. Удар! Вратарь выудил мяч в нижнем углу, навалился сверху, вжимая в газон. Стадион взорвался овацией. Берто схватился за голову, упал на колени, с укоризной воздел руки к небу. Шокированные москвичи застыли на месте. Голкипер «Калтыга» подскочил и вбросил влево к середине поля на забытого Савченко. Прокинув мяч вперед, Юрий устремился к спартаковским воротам. Пауло Жорже из последних сил мчал наперерез, но не успевал. Рандеву нападающего с голкипером. Мяч взмыл вверх и легким «парашютом» перелетел через кипера. Стадион затаил дыхание. Слышались дуновения морского бриза, тиканье наручных часов. Мяч мягко спикировал в сетку. Бешеный рев разорвал тишину - болельщики забились в припадке, VIP-ложа в истерике. Лугинин вскочил и заорал подобно пароходному гудку, трость безжизненно свалилась в ноги. Василий Святославович, трясясь от счастья, полез обниматься с Константином Петровичем. Всегда хладнокровный телохранитель мягко отстранил.

        Финальный свисток. В следующий раунд Кубка России прошел «Калтыг».

        - Михал Иваныч, - мэр пытался отдышаться, держась за грудь, - не забудь на радостях - мы договорились!
        - Забирай все!
        - В следующий раз… город захочет… вернуть себе … футбольную команду.

        Смачный кукиш стал ответом. Калтыгин расхохотался. Лугинин двигался к выходу под поздравительные выкрики. Присоединившиеся к Константину Петровичу охранники, расчищали путь. В коридоре, в позе Венеры Милосской с целыми руками, скрещенными на груди, ждала Вера:
        - Михал Иваныч, я готова.

        Продолжение - http://www.proza.ru/2014/06/26/615