Опаленные, закаленные...

Опаленные, закаленные...

Вечерело. На танцплощадке курортного городка царило оживление. Вот страстное танго сменилось нежным вальсом. Глаза отдыхающих были прикованы к пожилой паре — седовласый великан потрясающе красиво кружил в паре с миниатюрной дамой. Раздались аплодисменты, смущенная женщина залилась румянцем, а ее партнер лихо подкрутил воображаемый ус, а затем, взяв под руку свою подругу, повел ее к лавочке. Там он подарил ей маленький букетик ландышей — дивный аромат разлился в вечернем воздухе. Женщина ласково погладила белые колокольчики и шепнула:
Все-то ты помнишь...
Тут и рад бы многое забыть, да не забывается...
Да, Тимоша, опалил нас с тобой огонь, но не сжег, а закалил.
Это точно, Галюня, это точно...


Первая любовь
... Как же буйно цвели в том мае ландыши! Тимка оканчивал школу, уже начинались экзамены, и у него запах ландышей ассоциировался с  алгеброй, которую он сдал на «отлично». Тимофей на радостях нарвал огромный букет  нежных цветов и помчался к своей Любаше.
Добежав до дома, увидел младшую сестру своей подруги — Галку. Она, словно солнечный зайчик, скакала по «классикам», но увидев парня, почему-то  чуть ли не бегом направилась к крыльцу.
Эй, стой, Любу позови.
Нет ее...
А где она?..
Ушла...
Куда ушла? С кем?
И тут девчонка расплакалась. Тимка опешил и, не зная, что делать, приобнял десятилетнюю девочку, пытаясь успокоить.
Галь, да ты чего? Что случилось?
Любка твоя... ушла с Мишкой Самыкиным... а мне велела никому не говорить... а тут ты все выспрашиваешь... - сбивчиво объясняла девочка.
Тимку как током ударило, он присел на лавку возле дома. Как же она могла ТАК с ним?! Ведь он ради нее... Как горько ему было — только теперь парень понял слова из недавно прочитанной книжки: «Первая любовь или навсегда, или не любовь». Рядом всхлипывала Галка,  а потом вдруг погладила его по голове.
Не сердись на нее, она просто глупая, ведь Мишка-то этот — индюк надутый, а ты хороший...
«Да ведь эта кроха жалеет меня», - вдруг подумал парень.
Галя, ты Любе не говори, что я приходил... И на вот, держи, - с этими словами он вложил в маленькие ладошки девчушки букет, слегка дернул за пшеничного цвета косичку и ушел... Он шел и думал, как уйдет в морфлот, спасет ценой собственной жизни целый корабль, а Люба, когда узнает, что он геройски погиб, навсегда будет хранит в своем сердце память о нем и своей неверности. Вот как только сдаст последний экзамен, так и начнется его взрослая жизнь.

22 июня, ровно в 4 утра
Но она началась раньше, и была совсем не такой, как представлялось в юношеских мечтах. Не заря возвестила о начале нового дня, а гул самолетов — наступило 22 июня 1941 года... Враз повзрослевшие дети и постаревшие матери, непривычно суровые отцы и молчаливые деды, все понимали, что враг не пощадит никого. Тимкин отец чмокнул сына в теплую макушку и побежал в грузовик, где уже сидели мобилизованные. Тимофей дернулся было за ним, но наткнулся на испуганный взгляд маминых глаз. Одной рукой она держала младшенького, Витю, а второй придерживала уже заметно округлившийся живот.
Сынок, ты что?!
Мама, я тоже на фронт, нашим помогать.
Тимоша, я не смогу одна, - со слезами в голосе сказала мать.
...Никто не мог предвидеть, что ночью к ним ворвутся фашисты! Глухо залязгали автоматы, раздался резкий голос, и кто-то пинком открыл дверь в дом.
Тимоша, беги! - успела крикнуть мать.
Тот метнулся в окно, перемахнул плетень и без оглядки побежал к лесу, а затем смотрел, как над селом взвивается пламя...
Но Тимка нашел в себе силы выжить, сумел добраться до фронта, сумел дойти до Рейхстага, сумел победить! Май в Берлине также был окутан запахом ландышей, он звал парня домой, назад, пусть никого не осталось из родни — осталась Родина!
Ему как фронтовику дали комнату в коммуналке, устроился он на завод слесарем, но ужасы войны не отпускали. Каждую ночь он продолжал убивать и умирать… И тогда Тимоха начал пить. Спустя четыре года из «сержанта Тимофея» он стал для всех «Тимкой-алкашом». Не раз ночевал в каких-то подвалах, не раз был бит, не раз бывал в вытрезвителе. А ведь парню и тридцати еще не было!
Этим утром его мучило самое жестокое похмелье, какое когда-либо он испытывал. За каплю спиртного он готов был продать все, даже душу! Тимка вышел на улицу — солнце нещадно палило и ослепляло. Он прошел буквально метров 20, как вдруг сперло дыхание, кровь прилила к вискам, и парень потерял сознание. Очнулся от тошнотворного запаха нашатыря, смутно различил женское лицо, обрамленное светлыми кудрями. Медсестра ловко кольнула его в руку, и Тимка вновь заснул.

Победителей не судят
Проснулся он немного посвежевшим, оглянулся — нет, на «трезвяк» не похоже, обычная больница. Вскоре пришел врач, объяснил, что если Тимоха не прекратит, то скоро сыграет в ящик. «Ты ведь молодой парень, заведи семью, что ты себя хоронишь?!» - увещевал он Тимку. Беседы эти пошли на пользу парню — то ли доктор нашел нужные слова, то ли сам юноша решил изменить свою жизнь. В день выписки он увидел на стене фотографии работников больницы. Тимка стал читать имена и фамилии персонала: «Мария Давыдова, Анатолий Иванов, Галина Липова... Галина Липова?! Галка?!» Тимофей аж изменился в лице, подбежал к регистратуре и завопил:
Галя Липова у вас работает?
Да, но она неделю назад уволилась, собирается в Ленинград переезжать.
Как?! Мне ее срочно нужно отыскать.
Ну вот ее адрес, может, застанешь еще...
Тимка пулей метнулся на Волхонку — там в коммуналке проживала Галя, единственный родной человечек, оставшийся в живых после карателей. «А может, и не она это, может, тезка ее?» - на бегу мучился вопросами Тимка, но все же бежал.
Добежав до нужного подъезда, стал расспрашивать сидящих на лавочке бабушек и узнал, что Галочка только вчера уехала.
Ты, парень, зачем ее ищешь? Она — девочка одинокая, сиротка, но вроде какая-то тетка объявилась у нее в Ленинграде.
Горечь утраты охватила Тимофея, но все же он решил не сдаваться. Тем же вечером, заняв денег на билет у соседей, он отправился в Северную Пальмиру.

Наутро Тимоха зашел в адресное бюро, решив, что если он назовет имя и фамилию девушки, то ему сразу же сообщат, где она живет. Но ему разъяснили, что так быстро не смогут ответить — ведь, скорее всего, девушка еще не зарегистрирована, и что придется молодому человеку подождать, а сколько — неизвестно.
Тимоха сник — он мог пробыть в городе всего-то пару-тройку дней. Парень решился на отчаянный шаг — попросил перо и несколько листов бумаги, а затем написал: «Галина Липова, я, Тимофей Строев, живу в Москве, на Ордынке. Откликнись, если можешь!» Эти листочки он разложил в метро на каждой станции. Поезд с Московского вокзала увозил его в столицу. Теперь оставалось только ждать и надеяться на чудо.
Прошел уже месяц с его поездки в Ленинград. Никто ему не писал, никто его не искал. Энтузиазм иссяк, и Тимку вновь подмывало желание забыться хмельным сном. Однажды это желание было так велико, что он не удержался и метнулся к знакомым забулдыгам. Вялые, не похожие на мужчин существа уже разливали мутную жидкость по стаканам. До Тимохи донесся резкий запах самогона, а один из «соображателей» вдруг брякнул: «Пахнет — чисто ландыши в лесу». И вдруг Тимоха вспомнил аромат цветов и маленькие ладошки Гали, и ее сочувствие, и... пошел назад домой.
Войдя в комнату, ничком бросился на кровать и зарыдал. Слезы безысходности, отчаяния, грусти, тоски — все смешалось в этом плаче. Он думал о потерянном детстве, о несбывшихся юношеских мечтах, о погубленных родных, о своей первой любви, обо всем, что было отнято у него. Казалось, голова лопнет от напряжения и боли, а слезы никогда не остановятся.  И когда ему стало совсем невмоготу жить, две нежные ладошки опустились на его плечи!
Тимка, родной! Я приехала, я тебя нашла!
Он молниеносно обернулся, все еще не веря своим ушам.
Галя... Галя!
Как много было пролито слез, и несчастных, и счастливых! Как много было сказано слов, и нежных, и горьких! Как блестели глаза и цвели щеки от радости, смущения и счастья! Все ужасы остались позади, и теперь эти опаленные войной люди рука об руку шли вперед, навстречу своему счастью.