Короткая зимняя сказка

Как мил и уютен был старый маленький дом!  Потрескивающие в камине поленья багровым отсветом выхватывали в темноте древнюю кладку волшебных стен. Воздух наполнялся запахом кедровой смолы, а в пыльной пузатой бутыли всегда искрилось чудесное рубиновое вино. Тяжелое блеклое серебро и хрусталь на столе хранили память бессчетных эпох, а пол покрывали мохнатые мягкие шкуры. Глубокое дивное кресло у камина одним лишь видом уносило в дремотный, сладостный мир, откуда никто не имел бы сил вернуться. Огонь озарял странное сказочное жилище, в котором никогда не было гостей, в котором нет и не будет места звукам. Да что уж звуки – само Время с почтением обходило этот загадочный дом, где в глубоком уютном кресле дремал извечный
                Старец.
*     *     *     *
А вокруг! Вокруг выл и грохотал ледяной ад. Казалось, все метели мира собрались здесь на свой бесовской шабаш. Им так весело было плясать в ледяном дыхании мороза! Лишь здесь могли набраться они той бесовской злобы, той неистовой силы, что позволит им нести бессчетные стаи колючих снежинок над стылыми водами в далекие-далекие страны, к зовущим  огням каменных Городов.
Белый покров земли словно кипел. Тревожимые ветрами биллионы снежинок с бешеной скоростью неслись и оседали и снова взмывали вверх по воле забияк-ветров – неуемных спутников белых метелей. Снежинки волновались и ссорились, мирились и волновались. Кому, кому из них быть в свите метелей, несущихся к загадочным и манящим Городам?
Уже давно царила над миром зима, давно ушли в земли людей первые вьюги, а уж те, что остались, все быстрее кружились в невиданной бешеной пляске, набираясь сил в ожидании великих походов. И вот зашуршали снега и вот в темноте просвистели метели – пора, пора, пора! Подходит время проснуться великому
                Старцу.
*     *     *     *
Ну, конечно же он не приходит в дом каждого человека. Миллионы самозванных помощников сделают в эту ночь столько добра, что и не снилось бы пусть и волшебному, мудрому Старцу. И хорошо! То-то повеселят они детишек, то-то будут рады им взрослые!
Правда ведь, славно иметь таких расторопных помощников. Да и смешат они мудрого Старца, любит он своих самозванцев в их смешных, неуклюжих нарядах. Нет, не Ему сердиться на человечков, облаченных в придуманные символы мудрости. Пусть себе! В эту ночь всем хватит работы.
*     *     *     *
Каждый год в эту ночь бессмертный Старец покидал волшебное мягкое кресло для того, чтобы на крыльях свирепых метелей унестись к одному из далеких Городов, к людям, которые так ждали его чудесных подарков, так мечтали о встрече с великим волшебником. И пусть хорошо было в уютном маленьком доме, пусть за его пределами ненастье и стужа и царит здесь Время – могучий чародей, Хранитель Вселенной. Но однажды в год, в ту самую ночь, дозволено Старцу выйти к людям. Надо лишь спешить – великое Время не любит чужаков в своих владениях.
За долгие века люди полюбили Старца, а он искренне привязался к ним. Так пусть ликуют человечки в своих теплых бетонных норках, пусть радуются жизни и желают друг другу того, что не в силах подарить сами. А на улице в эту ночь стихает бесшабашный ветер и тихо скрипит под ногами снег. По улице идет безмолвный вечный Старец – он ходит и ищет того, кому нужнее всех, кому станет утешением и единственным другом.

*     *     *     *
Снежинки, снежинки, снежинки! Как похожи они на девушек Городов, как манят их далекие светящиеся огни! Как хочется им блистать в  великолепии витрин, среди убранных в серебро деревьев и миллионов струящихся лучей. Быть бы им дома, среди родни и друзей – но нет, им нужно больше, им нужно веселье и яркий, незабываемый кураж. А нужно ли знать, сколько до них прошло этим путем, или что праздничная ночь всегда уходит в тень неуемного Времени! Им ли знать это! Их век краток, им так хочется веселья и любви посреди безумного буйства лучшей из ночей жизни. Конечно, кому-то не повезет и в эту ночь, ну что ж, смертные не вольны в своей судьбе.
“И почему именно сейчас?! Он предал – а слова, а клятвы, а любовь, а вера …? Вот так – горько и темно, и снежинки в лицо – колючие и злые. И слезы из глаз – ну почему, почему? Еще и ветер – и почему все это сейчас, в такую ночь, в Эту ночь! Нет машин, нет людей, нет салютов, хлопушек, петард, смеха и веселья в окнах, почти нет самих окон и домов, а есть лишь ветер, тьма, холодные колючие снежинки, дрожь и холод вокруг, и лед – кажется уже где-то там в душе, в самом сердце. Еще – слезы. Какие болезненные и ужасные – если вспомнить, почему они – эти слезы. Все вокруг что-то кричат, смеются – и вот их уже нет, вот снова  нет вокруг света, есть лишь темень и ветер, и снежинки, и слезы. И … и … ну наверное эти тихие, мягкие шаги”.

*     *     *     *
*     *     *     *
Он смотрел в глаза этой Снежинки. Конечно, она узнала доброго Старца – да и как его не узнать! Его узнают все, кто видит первый раз, даже если не слушали в озорном детстве бабушкиных сказок, даже если уже давно никому не верят. Не знаю наверняка, но кажется его никто не видит второй раз – ведь Он умеет осушать слезы – ну а зачем ему слышать ваш счастливый смех? Вам плохо – вот и видите его – и сразу становится теплее и понимаешь, что он – свой, что ему можно самое сокровенное, самое-самое …
Снежинке не скрыть беды от лукавого Старца. Пропали слезы – но все же горько – казалось, такая любовь, такие мечты, такие цветы, такая радость? А сейчас – холодная пустая ночь, одиночество дома, одиночество улиц, ветер – злой или может быть – просто грубиян? Все же – почему именно сейчас?! Нельзя же так сразу, так жестоко и так – навсегда! И еще, еще – все смеются, всем хорошо и весело, а тут – одна, одна, одна…!
Снежинка говорила долго и без устали, смеялась и плакала и все о нем, о нем. Ночь конечно же уходила – славная и счастливая ночь. Гасли окна в домах, унялись самые отчаянные гуляки. Подустали ветра, стихла метель и приосела поземка, выглянули лишь на миг звезды и, кажется, уже почти растворились в сыреющем предутреннем небе. Ветра после ночного буйства присмирели и кружились где-то поблизости – пора великий Старец, пора – как бы не рассердился великий Страж Вселенной – Время.
Но старец смотрел и слушал – и не хотел уходить. Плохо, когда юная Снежинка так грустна на излете счастливейшей из ночей года. Плохо, когда совершается предательство и ранят сердце осколки любви. Плохо, когда надо страдать и плакать, когда слезы  и ветер в пустоте среди радости и веселья. Он конечно же знал это и раньше, знал – но как-то иначе, как-то по-другому, абсолютно не так как сейчас. Хорошо если бы она смеялась, ну или хотя бы улыбалась чаще – вот как сейчас. Чем тут помочь?
*     *     *     *
Они долго гуляли по улицам притихшего города, слушали скрип снега под ногами и говорили. Вернее – говорила одна Снежинка, Старец лишь слушал – ему, познавшему тайны Вселенной, нечего было сказать юной спутнице. Взошло утро нового дня – робкое и несмелое утро. Странным, испуганным было оно. Казалось, дрожали ветра, дрожь охватила деревья и камни, казалось, дрожали даже дома – чужаки в этом мире, которые, как не возьми, пришли и уйдут с теми, кто построил Город. Случилось то, чего не было отродясь – во владениях Времени был чужой. Каким будет ответ великого Стража Вселенной?
Но ничего не случилось. Редкие прохожие спешили по залитым солнцем улицам и с удивлением оглядывались на красивую пару, бесцельно бродившую по белоснежному покрову тротуаров. Она – счастливая и влюбленная, он – молодой, красивый и сильный. Таков уже был дар Времени – великого колдуна, решившего вдруг, что даже мудрейшим порой бывает нужна помощь.
*     *     *     *
Но эта сказка – не из тех, что могут закончиться. Нет, все так же полыхает огонь в камине маленького дома, пахнет хвоей и ждет своего хозяина чудесное мягкое кресло. Ну а в одном из далеких Городов раз в год, в канун той самой волшебной ночи выходит во двор человек в нелепой одежде, с огромным мешком подарков за спиной – один из миллионов подобных ему. Но, встретив его в переулке, стихает самый свирепый ветер и жмется к его ногам, и скулит, словно маленький, несмышленый щенок.


Сергей Исрапилов