Окончательная синхронизация 30

Предыдущая глава: http://www.proza.ru/2014/06/26/938



Дверь, сорванная с петель, по счастливой случайности пролетела мимо нас и врезалась в заднюю стену. В открывшуюся брешь, стремительно вкатились темные фигурки, рассекая поднятую взрывом пыль красными лучиками лазерных прицелов. Одним слитным движением они заняли позиции, превратившись в спецназовцев, облаченных в шлемы и бронежилеты. В следующую секунду на каждом из нас задрожало как минимум по три красных точки. С нами не шутили, малейшее движение и следом за лазерным лучом полетят пули.

Алексей медленно положил пистолет на пол, хотя и не сделал при этом попытки отодвинуть его дальше. Эва замерла, сжавшись в комочек, зыркая исподлобья на спецназовцев, словно дикий зверь, загнанный в угол. Мои мысли метались в тесной пещере ошеломленного сознания, не принося ни малейшей надежды на спасение.

Следом за бойцами вошли четверо мужчин в шляпах и обычных гражданских пальто. Они встали так, чтобы не перекрывать бойцам зоны обстрела, но и не скрываясь за их спинами. Еще один покупатель на лежалый товар, – грустно подумал я.

– Этих, – распорядился один из вошедших, указав рукой на Эву и Алексея, – убрать! Этого связать и оставить здесь! Потом всем покинуть помещение!

Трое других коротко кивнули головами, словно подтверждая, что приказ исходит от всех четверых и его можно исполнять. Спецы было дернулись, но я остановил их, выставив предупредительно ладонь вперед. Звучит странно, но они остановились, как вкопанные. Видать насчет меня у них есть особая инструкция. Учтем-с-с!

– Эй, вы кто? – задал я дурацкий вопрос.

– А вам зачем? – прозвучал не менее дурацкий ответ.

– По какому праву вы тут распоряжаетесь? – я чувствовал, что несу откровенный бред, но что-то нужно делать, чтобы придумать план спасения. Это ничего, что выгляжу, как дурак. Дураки, говорят, живут дольше.

– У кого из вас артефакт? – совершенно обыденным тоном, словно интересуясь погодой на завтра, спросил один из «покупателей». – Не хочется, знаете ли, его случайно сломать, разбить, кровью замарать. Особенная, знаете ли, вещичка, антикварная, – посетовал он. – Давайте без мелодрам, закончим дело и… там уж, как получится.

Ах ты… «шляпа»! Хрен тебе, а не артефакт! Накося выкуси!

– Для чего вам артефакт, господа, вы же все равно ни-че-го с ним не сделаете! – нагло заявил я. – Если бы вы хоть что-то могли, не было бы этой дикой сцены и этого глупого спектакля. Убирались бы вы по добру по здорову, пока я добрый! – предложил я мирный вариант разрешения конфликта. Предложил так, словно у меня за спиной стоял танк, готовый выстрелить во врага по первому моему знаку.

– Не можем! – грустно вздохнул «покупатель». – А вы на что? – широко улыбнулся он. – Ключик вы наш золотой! Вы разве не чувствуете, что пирамидка открылась, открылась вам, доверилась вам! А тут мы, скок-поскок и хвать пирожок прямо с плиты. Это мы раньше не могли, а теперь… Отдайте пирамидку и проживете еще некоторое время, – предложил он сделку.

Открылась? Значит я все-таки ключик? Она что живая? Почему она доверилась мне? И что мне от ее доверия? Почему я ничего не чувствую в себе от ее открытия? Я даже не чувствую этого наглого господинчика, которого по идее должен свалить одним ударом. Кстати, а почему ты, Сеня, действительно не делаешь попытки просто уложить этих наглецов? Почему ты до сих пор не взял всю эту свору на «мушку»?

– Не хотите, – снова тяжко вздохнув, констатировал «покупатель», – не хочу показаться назойливым, но дело есть дело. Этих в расход, его связать! – недавняя мягкость исчезла из его голоса, сменившись сталью приказа.

Как в расход, что значит в расход? Совершенно дикая мысль вспыхнула в моей голове – неужели прямо сейчас… эти выродки… эти уроды… убьют Эву? Убьют насовсем, отберут у меня самого близкого человека? Нет, этого нельзя делать! Эй, как вас там, же ле манн шпа, доннер ветер вашу муттер, нельзя убивать женщин и детей! И мужчин тоже… никого нельзя убивать!

Мысль полыхнула подобно молнии, замедлив время, растянув его восприятие как в замедленном кино. Я видел, как красные точки медленно, очень медленно поползли с меня в сторону моих друзей. Пальцы напряглись, стараясь нажать на спусковые крючки десятка автоматов. Еще мгновение и смерть нельзя будет остановить!

Я почувствовал, как внутри меня, где-то глубоко в сознании взорвалась бомба, выплеснув наружу убийственный поток энергии. Поток расширялся, поглощая всех находящихся в подвале и рядом с ним, пропитывая собой все их естество. Холодно и отстраненно я ждал момента синхронизации, готовый по первому признаку ударить насмерть. Вы сами выбрали свою судьбу, господа! Пришедший убивать, достоин смерти! Дай мне, боже, еще мгновение, позволь мне первым успеть нанести удар, задержи их хотя бы на мгновение, – молился я, надеясь молитвой отодвинуть миг неизбежного.

Волна встретилась с пирамидкой и по ней прошла пульсация, странная мелкая дрожь, словно навстречу выплеснулась не меньшая по силе энергия. В то же мгновение я осознал, что уже нет необходимости нащупывать синхронизации своих врагов, я знаю всех и мог поразить любого. Пирамидка подключилась к моему сознанию, открыв свои сокровищницы. Спасибо, боже, за твою доброту! – успел поблагодарить я, и нанес удар.

Мир вокруг меня взорвался яркими красками, по ушам ударил страшный протяжный вой более похожий на звериный. Люди падали и катались по полу, пытаясь содрать с себя кожу, вырвать волосы, выцарапать глаза. Боль настигала их изнутри, просачивалась наружу сквозь поры и каналы, свивая мышцы в жгуты, выворачивая наизнанку.

Алексей сильно побледнел и, схватившись за голову, осел на бетонный пол. Эвелина закрыла глаза и мягко шлепнулась на него. Все, кроме одного из «покупателей» перестали угрожать нам, а этот стоит и изумленно оглядывается по сторонам.

– Зря вы это, – покачал головой господинчик в шляпе, – хотя, знаете ли, впечатляет! – он явно вдохновился увиденным. – Именно так я и представлял себе ее действие, а они не верили, идиоты!

Он перешагнул через безжизненные тела своих бывших соратников, подошел ко мне поближе и всмотрелся пристально, словно разглядывая странную диковинку.

– Прекрасно, прекрасно! Вы в отличной форме. Вот что, молодой человек, у меня к вам деловое предложение – давайте объединимся, а? Вы сила, я опыт! Силу нужно направлять, вам этому без опытного наставника учиться долго и сложно. Можете запросто не дожить до триумфа. Мой вам совет, вы эти глупости из головы выкиньте, любовь, дружба, человечность – пустое это все. Все проходит, остается что? Правильно – дела, свершения, слава, ну и деньги, в конце концов. Надеюсь, вы не ханжа?

– Нет!

– Ну, слава богу!

– Вы не поняли! Я вам и вашему предложению говорю НЕТ! Мне противно с вами рядом находиться, не то что разговаривать.

Я говорил и пытался одновременно прощупать этого странного человека, устоявшего против моей сумасшедшей по силе атаки. Кто же он такой, какие способы нашел для прикрытия, почему его соратники не знали о его способностях?

– Вы напрасно пытаетесь меня пробить, – снисходительно усмехнулся незнакомец. – Настоятельно рекомендую прислушаться в первую очередь к себе. Вы не подозреваете, что именно сейчас творится там на поверхности. Думаете, что ваша выходка сказалась только на присутствующих здесь? Ошибаетесь! – он хищно оскалился. – Там сейчас полгорода в судорогах катается! Понимаете, что вы сделали, всего лишь на миллионную долю использовав возможности артефакта.

– Тварь… ублюдок… ты все врешь!

– Фи, как пошло, не опускайтесь на уровень быдла! – поморщился он. – Встряхнитесь вы наконец, стряхните лапшу с ушей, откройте пошире глаза! Мир вокруг вас создан для хищников. Да-да, не удивляйтесь! Хищник управляет этим миром, подчиняет себе прочий скот, пищевую массу, бесполезных и никчемных людишек. У вас никогда не было начальника? Вас никогда не принуждали делать то, что вы не хотели делать? Вот, то-то и оно! Хищникам свойственно подчинять более слабых, пожирать их, отдавать на съедение другим. На самом деле борьба за выживание ведется только между хищниками. Не станете же вы утверждать, молодой человек, что среди дойных коров может быть борьба! Абсурд, нонсенс!

Господинчик явно испытывал удовольствие от собственной речи, похоже, ему впервые можно было без опаски высказывать свои мысли, он всерьез надеялся убедить меня в своей правоте, склонить к сотрудничеству. Я слушал его, и не мог понять, чего мне хочется больше – просто его убить, или помучить, разрезав на мелкие кусочки. Может я тоже хищник, раз во мне рождаются столь кровожадные идеи. Нет, Сеня, ты не хищник, ты кролик, заслушавшийся удава. Хватит внимать этому оракулу, пора действовать.

– Только ради бога, не вздумайте предпринимать никаких действий, направленных против меня. Я вас умоляю! Вы слышите, я не требую, я умоляю? Почувствовали разницу? Мне чрезвычайно важно с вами договориться, мы нужны друг другу, но вам мешают предрассудки, издержки коммунистического воспитания, знаете ли.

Я слушал его, а сам плавно усиливал связь с пирамидкой. Между нами пульсировал невидимый канал полный энергии и жизни. С каждым мгновением я все глубже окунался в ее бездонные глубины, но это не пугало меня. Со всех сторон мое сознание окутывала сияющая радуга животворной энергии, я слышал божественную музыку исполняемую невидимыми музыкантами на неведомых мне инструментах. Я слушал грязные откровения незнакомца и одновременно удалялся от него, воздвигая между нами преграду.

– У меня складывается впечатление, – продолжал тем временем мой собеседник, – что вы пытаетесь уйти от меня, закрыться от той правды, которая скрывается в моих словах. Не подумайте, что пытаюсь вас обмануть, хи-хи-хи, – он добродушно рассмеялся, – в этом нет ни малейшего смысла. Мы должны доверять друг другу, – вкрадчиво произнес он, – понимаете – до-ве-рять! Иначе все лишено смысла! Решительно все! И эти люди, которые умерли ради нашей идеи, тоже умерли напрасно!

– Ради вашей идеи! – уточнил я упрямо.

– Позвольте с вами не согласиться, молодой человек! Именно нашей, нашей общей идеи! Мы с вами одновременно стремились к одной и той же цели, нас обуревала одна и та же мечта! Вот она, – он указал на Эву, безжизненно лежавшую на полу, но продолжавшую сжимать пирамидку. – Давайте ее возьмем и внимательно рассмотрим! – предложил он, сделав шаг по направлению к Эве.

– Стоять! – негромко, но зло приказал я. – Не касайся ее, своими грязными лапами, сволочь!

– Грязными? Я их мыл, не поверите! – криво усмехнулся он, но второго шага не сделал.

– Ты уйдешь отсюда немедленно или я убью тебя! – пообещал я, не зная точно, как именно я это сделаю.

– Господи, ну что вы все убью, убью? Прямо маньяк какой-то, вы нормально разговаривать не пробовали? Я же вижу, вас раздирает интерес – почему все присутствующие не выдержали вашего удара, а я устоял?

– И почему? – не сумев скрыть интереса в голосе, спросил я.

– Вспомните сны! – внезапно приказал он. – Те самые, про мальчика, профессора и пирамидку. Вспомнили? Откуда я знаю про эти сны? Ха-ха-ха, не поверите, но именно я проецировал их вам. Мне нужно было подогреть ваш интерес, юноша, к пирамидке и ее возможностям.

– Значит, все это было ложью? – недоверчиво поинтересовался я.

– Ну почему же? Вовсе нет, правда и только правда. Согласитесь, что в наших с вами отношениях я всегда придерживаюсь полной открытости. Не было последнего сна, вы заметили, что осталась некая недосказанность? Правильно заметили. Кстати, есть грешок, мелкий, но есть – последнюю сцену я слегка подрезал. Но не соврал, упаси господи, просто не стал говорить все – почувствуйте разницу.

– И что же осталось за кадром?

– Тому полицейскому удалось узнать у профессора практически все, что он пытался скрыть. Нет-нет, аппаратуры для чтения мыслей вермахт не изобрел, но правильное использование некоторых наркотиков, вкупе с умением ввести пациента в транс дают великолепные результаты. Профессор столь красочно описал все, что произошло с мальчиком и пирамидкой, что я представил это себе во всех деталях. Кстати, он рассказал тогда, куда именно ушла пирамидка, выдав все явки и пароли. Но… ничего из этого не запомнив. Он действительно верил, что ничего и никого не выдал.

– Вы не можете быть тем полицейским… даже учитывая ваш преклонный возраст, вас просто еще не было на свете, когда…

– Не было, и что из этого? Немцы отличаются педантичностью, знаете ли. Интереса сама пирамидка ни у кого из них не вызвала, никто не удосужился связать легенды и факты, но записать – это обязательно. Педантично, скрупулезно, слово в слово. Мне осталось только прочитать архивный материал и использовать служебное положение, чтобы ухватить за кончик ниточки.

– И вы уничтожили всех, чтобы завладеть пирамидкой?

– У вас совершенно нет воображения, молодой человек. Да вы садист в душе! Хлебом вас не корми, а расскажи кровавую историю с десятком трупов. Увы, в жизни все прозаично и неинтересно для широкой публики. Если бы не я, эти легкомысленные французы давно бы продали артефакт, как ненужную безделицу. Да что там продали, попросту выбросили бы на помойку, несмотря на пламенное завещание покойного профессора Абеля.

– Да вы еще и спасителем хотите выглядеть? Круто повернули, ловко все переставили, да вы фокусник!

– Молодость, мой друг, болезнь временная. К чему этот скепсис, язвительный тон, мы же не на диспуте, у нас серьезный разговор. Представьте на минуточку, что перед вами выбор – взять весь этот мир, поделить его со мной или отказаться вовсе. Вот о чем мы с вами должны сейчас думать.

– Не хочу!

– Вас не спрашивают, хотите вы или нет! Вы избранный, единственный можно сказать на всем белом свете. Вы можете сделать этот мир счастливее, разве не об этом мечтает каждый человек в стране Советов?

– Не вам об этом говорить!

– Но почему? Объясните мне тупому, жестокому, бессердечному солдафону, почему я, сохранивший артефакт для этого звездного часа, не могу обсудить с вами судьбу этого мира? Я сохранил, вы открыли – слава нам и хвала! Бросьте упираться, как бычок перед скотобойней, возвысьтесь, разверните плечи, почувствуйте себя великим!

– С чего вы решили, что я избранный?

– Вот! Правильный вопрос! Я рад, что вы начали думать, а не упираться, как капризный ребенок. Я не решил, я знаю это, совершенно точно! Чувствуете разницу?

– Бред, вы просто тянете время, надеетесь, что я сделаю ошибку… еще на что-то надеетесь.

– Надеюсь! Надеюсь, что вы дадите мне пару минут и спокойно выслушаете мои слова, отбросив в сторону сантименты и сердечные страдания.

– Говорите! – пусть тянет время, мне же лучше, успею сам подготовиться к атаке.

– Если не возражаешь, я перейду на ты, возраст все таки. Тебя никогда не удивляло, что ты обладаешь этой удивительной способностью, а миллионы прочих людей нет? Нет? Ты просто согласился с причудой природы, смирился с наличием дара и приспособился жить с ним, замаскировал свое умение, чтобы не выглядеть уродом.

Видимо на моем лице слишком явно отразилась гримаса при слове «урод», потому что мой собеседник тотчас поспешил исправить свою оговорку.

– Не быть слишком привлекательным для слухов и сплетней. Но… это не дар природы, совершенно ответственно заверяю тебя, что природа в этом не виновата. Ты сын Вольфа Мессинга. – Он произнес это таким обыденным тоном, словно сообщал цену за молоко.

– Не понял… вы хоть понимаете… бред!

– Естественно вы об этом не знаете, потому что у вас были совершенно нормальные родители. С одним единственным недостатком – они не могли иметь детей, в принципе. Именно этот фактор стал решающим для выбора вашей матери в качестве… как бы это помягче сказать… э-э-э, инкубатора… нет, грубо звучит, суррогатной матери, надеюсь этот термин вас не покоробит, для вынашивания ребенка Мессинга.

– Вы ничего не путаете? Времена, обстоятельства, люди? Мессинг умер задолго до того, как моя мать смогла бы забеременеть, врите, так хоть старайтесь связно это делать.

– Не путаю, – он вздохнул. – У Сталина была одна достаточно вредная черта – он легко верил различного рода шарлатанам. Нормального ученого мог сгноить в лагерях за несогласие с точкой зрения партии, а вот шарлатанам верил и позволял выражать собственное мнение. М-да, такая вот глупость. Хотя в вашем случае сработало, случайно, но сработало.

– Ну вот, еще и Сталина приплели.

– Никуда не деться, корни всех злодеяний кроются именно там. Однажды ему доложили, что есть возможность создать целую армию советских разведчиков, обладающих способностями Вольфа Мессинга. Естественно Сталин заинтересовался идеей. Хорошо иметь уникального человека у себя на службе, но это опасно по многим причинам – нет противовеса и все мы смертны. В общих чертах предлагалось использовать сперму Мессинга для массового оплодотворения женщин в лагерях. В последующем детей изымать и отбраковывать, выбирая для дальнейших экспериментов наиболее перспективных.

– И Мессинг согласился с этой чудовищной идеей? Ни за что не поверю, хоть на части меня режьте!

– А его никто и не спрашивал. Существует масса способов извлечения семени без беспокойства донора, – он усмехнулся, видимо представив себе подобные способы.

– Все равно не верю, это было слишком давно, не мог я…

– Совершенно не обязательно, – бесцеремонно перебил меня собеседник, – делать оплодотворение сразу. Сперму можно законсервировать на долгие годы. Кстати, эксперимент в то время не удался. Совершенно, ни одного результативного ребенка.

– И что с ними сделали?

– С кем?

– С детьми.

– Ничего, распихали по военным училищам, вырастили солдат, офицеров, разведчиков, дипломатов. А вы уже вообразили, что всех под топор? Зачем? Они все равно ничего не знали, при правильном воспитании полное отсутствие родственников делает их идеальными исполнителями. Без страха, знаете ли, упрека и сомнений.

– Скажите, а вас не смущает, что мы стоим здесь в подвале среди трупов и рассуждаем о тайнах рождения и ошибках истории? Вам не кажется это неуместным, несвоевременным, жестоким? Жестоким по отношению к памяти погибших.

– Глупости! Они умерли, их уже нет, их история завершилась. Имеет значение только история живых. Более того, только тех из живых, кто имеет право владеть миром. Мы будем разговаривать до тех пор, пока вы не примете решение. Я постараюсь, чтобы ваше решение было правильным. Я помогу вам избавиться от предрассудков, я готовился к этому часу долгие годы и не намерен упускать свой шанс.

– Когда вы узнали, что я… что у меня… как вы вообще обо мне узнали?

– Артефакт. Пирамидка. Она тебя почувствовала, узнала в тебе того мальчика, которому открылась почти сто лет тому назад. Понимаешь, мой мальчик, все эти годы я создавал систему, которая должна была однажды выдать результат. Огромное количество ученых работали над тайной пирамидки, пытались понять ее природу, использовать скрытые возможности. Что-то получилось, но в сравнении с тем, что ты сейчас показал, мизер, песчинка в сравнении с пустыней. Она же помогла локализовать твое местоположение, дальше вопрос технологии и политики. В нужное время подтолкнуть, помочь, направить. Главное результат достигнут – ты здесь и ты избранный!

Он смотрел на меня с искренним обожанием. В его глазах светились любовь и надежда, но не те к которым мы привыкли с детства, читая книги. Он любил меня, как объект избранный пирамидкой и надеялся с моей помощью получить безграничную власть. Паук, гиена, акула. Что еще может ассоциироваться с подобным человеком?

В конце концов, если я не могу пробить его ментальной защиты, что мне мешает проломить ему череп? Грубо, но эффективно. Господинчик занервничал, почувствовав мои намерения. Не знаю, умеет ли он читать чужие мысли, но мои желания написаны прямо на лбу открытым текстом.

– Не делайте глупостей, юноша! – торопливо произнес он и одновременно сунул руку в карман пальто. – Если вы намерены и дальше вести разговор в таком ключе, то нам придется расстаться, но… – он выхватил из кармана небольшой пистолет, – вы останетесь здесь с дыркой в башке, глупец!

Пирамидка стремилась ко мне, ласкалась, посылая в мое сознание лучики теплой энергии. Каждое мгновение нашего союза что-то невозвратимо меняло во мне, я становился более сильным и более другим. Мое сознание словно взлетало на невозможную высоту, растеклось на безбрежных просторах. Каждое человеческое создание делилось со мной крохотной капелькой жизненной силы, делилось с радостью, с улыбкой, словно чувствуя, что отдает эту энергию на благое дело.

На самом деле, как я понял в этот момент, никто из них и не подозревает, что его жизненная сила меняется. Пирамидка соединяет меня со всеми живыми созданиями, открывая доступ к их энергии. В моем праве, в моих силах забрать всю их энергию и сотворить сверхновую звезду. Я могу черпать мелкими горсточками и быть при этом всемогущим властителем чужих душ и сознаний. Я могу поработить всех и… я не могу этого сделать.

Потому что коммунистическое воспитание, как верно заметил господинчик, а еще бабушка и мама, и много других людей, ради которых я живу на этой земле. И варенье в шкафчике, и щенок со сломанной лапой, и девочка Света, с которой ты целовался в садике, смешно закрывая глаза. И еще многое из того, что делает нас людьми, что подавляет звериную сущность, возвышает душу, позволяет нам жертвовать собой ради других.

Я возьму по маленькой капельке, не обижу слабого, сделаю себя сильным только для того, чтобы этот выродок не смог завершить свою гениальную задумку. Потерпите, люди добрые, я не знаю сколько мне понадобится вашей силы, чтобы пробить его защиту. Но это нужно сделать.

– Пойми ты, наконец, что в этом мире выживает сильнейший! Раньше сильнейшим был тот, у кого крепче челюсти, мышцы, крепче дубина. Сейчас в споре важнее сильная голова, мозги, способности ума. слабый не имеет права жить! Право получает только сильнейший, а сильнейшего выбирают в смертельной схватке. Без компромиссов, без возможности сделать вторую попутку, без ложного представления о правильности и порядочности. Сильный всегда прав – это главное правило!

– Ты не прав!

– Может быть! Но я и не считаю себя сильнейшим! – в его голосе звучала неприкрытая лесть. – Сильнейший ты и только ты вправе стать властелином. Только ты имеешь полное право получить артефакт.

– Властелином над кем?

– Над людьми! Разве в твоей душе нет желания сделать этот мир лучше? Ты же мечтаешь сделать мир свободным от мерзости, очистить его, дать возможность лучшим жить лучше. Разве это не достойная цель? Получив артефакт, ты сможешь сделать счастливыми миллиарды людей, устранив всех, кто мешает им жить нормально. Согласись, что это звучит, по крайней мере, благородно!

– Значит, наказать всех бандитов, насильников, воров и очистить от них мир?

– Конечно!

– А как же быть с тем, что у них есть жены и дети? Они лишатся мужа, отца, брата, превратятся в нищих и убогих! Как быть с тем, что человек может покаяться в грехах и начать жизнь сызнова? Где гарантия, что карая всех, кто на мой взгляд мешает людям жить, я не покараю оступившихся?

– Да что тебе до этого? Ради лучшей жизни миллиардов не грех пожертвовать миллионом недоносков. Историю не интересует мнение отдельного человека, и бабочка под каблуком не изменит ее ход. Чтобы история менялась существенно, нужны кардинальные перемены, не полумеры, не добренькие Санта Клаусы, несущие подарки сирым и убогим. Нужны жесткие, волевые властители, знающие, что цель оправдывает средства, что люди – всего лишь мелкие винтики в огромном механизме, топливом для которого служит кровь. Обладая властью, ты становишься другим… даже не человеком, просто другим. Разве ты не так представлял себе свою власть? Ты вообще думал когда либо, что такое власть?

– Думал, но не в таком масштабе.

– Тебе нужно раздвинуть плечи, чтобы почувствовать собственное величие. Артефакт усилит твои способности, ты сможешь использовать энергию миллионов для своих действий. Я не могу заставить его работать в полную силу, но ты сможешь, я верю в тебя! Я помогу тебе в тех делах, где я сильнее – политика, власть, интриги.

«Не слушай его, убей! – услышал я слабый мысленный голос Эвелины»

Господи, она все-таки жива! Я мазнул взглядом по ее лицу, и мне показалось, что ее ресницы дрожат, что грудь еле заметно вздымается. Мое сознание ринулось к ней, хотя я по-прежнему смотрел на своего врага. Совсем немножко, самую капельку той энергии, что я позаимствовал для окончательного удара, я влил в Эву, оживил ее разум, сжег дотла черный сгусток убийственной программы. Как приятно быть богом, – подумал я с восхищением, – жаль, что это продлится недолго. На всякий случай я попытался пробиться под черный купол, скрывающий сознание Алексея и мне удалось это с первой попытки. Защитная оболочка, блокировка лопнула, как воздушный шарик от укола иглы. Я спас своих друзей и теперь остался еще один маленький долг!

Липкий противный страх накатывался на меня. Это мой собственный страх окутывал меня липкой паутиной – я видел в нем себя, свое возможное будущее. До сих пор у меня не было даже мысли, что я могу вершить судьбы миллиардов, но теперь эта мысль заронена в мое сознание. Я почувствовал связь с миллионами душ, я слился с гигантским океаном ментальной энергии, вдохнул манящий аромат абсолютной власти. Те кто говорят, что самое простое – отнять леденец у младенца, никогда не пробовали сами сделать это. Я тот самый младенец, а новая вселенная, открытая мне пирамидкой, стала моим леденцом. Седьмым чувством я ощущал, что, убив стоящего передо мной человека, я тем самым разрываю свою связь с пирамидкой, лишаюсь ее любви и доверия. Но я должен его убить, иначе все теряет смысл.

Как всякий нормальный человек, я не могу всадить нож в человека только на том основании, что он у меня есть и человек кажется мне неприятным. Скорее всего именно это нежелание убивать и служит основой доступа к пирамидке. Нужно еще многое, чтобы стать ее хозяином… нет, не хозяином, грубое понятие, другом! Но главное иметь в душе твердое убеждение, что убивать и мучить живое существо нельзя! Я не смогу сделать этого, даже под угрозой собственной жизни – нежелание лишать кого либо жизни глубоко сидит внутри всякого нормального человека.

Нормального, но сейчас передо мной сумасшедший, обуреваемой несбыточной мечтой о мировом господстве. Ему сладостно видеть, как толпы людей, послушные его воле, идут на смерть, убивая других людей. Он упивается возможностью приказать им умереть, его воспаленное сознание жаждет преклонения и раболепства. Чингисхан, император Нерон, Гитлер и им подобные – не отцы ли вы подобных созданий, не с вас ли они лепят образ «светлого будущего» для всего человечества?

Много ли нужно для «счастья»? В расчете населения Земли – сущие мелочи. Уничтожить тех, кто недостоин жизни, тех, чья кровь разбавляет и портит кровь истинных народов. Сколько таких наберется по всему миру – миллионов сто-двести? Сущие пустяки перед лицом нескольких миллиардов. Но и оставшиеся в живых, те, кому истинные властители разрешили продолжить свое жалкое существование, не имеют права быть людьми – это жалкий скот, рабы, необходимые для грязной работы и удовлетворения похотей своих господ. Итого, за вычетом выродков и рабов, остается не более десяти-двадцати миллионов – вполне достаточно для такой небольшой планетки, как Земля. Этими можно легко управлять, достаточно одного императора и им будет… догадайтесь кто?

Что тут скажешь – очень заманчивое предложение. Не перевод на вышестоящую должность и не повышение оклада. Даже не предложение продать Родину, раз уж пошло такое дело. Тебе не предлагают предавать какой-то жалкий клочок суши – тебе предлагают стать властелином Земли! Соглашайся, дурак, завтра может быть поздно, потом они найдут другого, не менее сильного и более достойного. Менее привередливого и разборчивого, более жадного до власти и крови. Соглашайся, а потом, когда отгремят бои, ты сделаешь все по-своему – «господ» в ящик, земли крестьянам, власть народам!

Было уже такое, милостивые господа, неоднократно было. Приходили господа с крахмальными воротничками и белоснежными манжетами, несли светлую мечту и через некоторое время манжеты по локоть пропитывались кровью. Сперва врагов, потом тех, кто сомневался, что враги на самом деле были врагами, затем кровью тех, кто знал, что убивали невиновных. Нельзя человека сделать счастливым через смерть и кровь, отравляют они его душу, делают безжалостным и убогим. Жалость – единственное чувство, достойное человека. Сильный не добивает слабого, а жалеет его и помогает ему стать сильным. В жалости нет ничего зазорного. Правда, многие путают жалость с равнодушием и объявляют их недостойными человека.

Ну же, Сеня, сделай свой выбор!

«Сеня, ты что задумал? – встревожилась Эвелина. – Я перестала тебя чувствовать, ты ускользаешь от меня. Мне страшно, Сеня!»

Эва, девочка моя, как мне будет тебя не хватать, но тебе не место в этом царстве. Здесь место только избранным. Прости, дорогая, ты столько сделала для меня, ты верила, что у нас есть совместное будущее и когда-нибудь ты родишь мне сына. Ты еще не чувствуешь этого, но я знаю, что он растет в тебе – твоя мечта сбылась. И все равно ты лишняя на этом празднике. Лишняя, как и все те, кто сейчас лежит, скрючившись от невыносимой боли за дверями этой комнаты, на лестницах и улице вокруг этого полутемного подвала. Прощай, Эва, мы еще встретимся потом, в другой жизни!

Я сплел в тугой комок бешенное чувство ненависти и выстрелил в защиту собеседника острием черного пламени. Защита рухнула в одно мгновение. Еще мгновение назад мы были равны в своих силах, у каждого был щит и меч, но сейчас он ошибся. Ему казалось, что я расслабился, успокоился и готов к тому, чтобы выпить чашу с ядом. Готов встать рядом с ним у трона всепланетной империи, продать своих друзей за горстку бриллиантов и возможность безграничной власти.

Еще один удар и мы сможем уйти отсюда, удрать, убежать, спрятать пирамидку от всех прочих любителей властвовать над народами. Как маленькие искорки вспыхивали в моем мозгу чужие сознания, вливая в меня шум ветра, шелест морской волны и щебет птиц. Черный небосвод сознания стремительно превращался в сияющий купол. Я сжал его, стараясь придать форму копья, но он упруго напрягся, не желая поддаваться моей воле. Вот это силища, вот это мощь – невольно восхитился я.

Тем временем господинчик растерянно тряс головой, моргал, пытаясь понять, что произошло. Как получилось, что он в одно мгновение потерял свою драгоценную защиту? Трепещи вражина, сейчас русский богатырь из тебя котлету делать будет, узнаешь, почем фунт лиха, хлебнешь горя полным лаптем. За похвальбой я упустил момент, когда он вытащил из другого кармана небольшую коробочку и с довольной улыбкой нажал кнопку.

Мир задрожал и начал плавится, плавно стекая в бушующие пламенем недра земли. Мое тело охватил невыносимый жар, боль вонзилась в каждую клеточку, мозг вспухал под натиском ощущений и образов. Вокруг меня плясали языки пламени, меня пронзали острые стрелы и пики, дикие звери вцеплялись в мою плоть и рвали меня на куски. Я свалился на бетонный пол, скрючившись в комочек, пытаясь защитить себя от огня, железа и клыков. Сквозь кровавую муть в глазах я видел, что господинчик чрезвычайно доволен результатом. Он спокойно подошел к Эвелине и вырвал из ее рук пирамидку, пнув при этом слабо дернувшееся тело ногой.

Он… пнул… мою… Эву? Гад… мразь… подонок! Напрягая остатки воли, я с трудом разогнул скрюченную в судороге руку, подхватил с пола непослушными пальцами какую-то железяку, и неловко швырнул ее в нашего мучителя. Он легко отскочил в сторону и довольно рассмеялся.

– Ха-ха-ха, молодой человек, браво, браво! Вам удалось устоять против генератора! Но это уже в прошлом, есть простой, но действенный способ борьбы со слишком живучими сенсами!

Он гадко ухмыльнулся, направил пистолет на Эву, и дважды выстрелил, наблюдая, как это отзовется на моем лице. Он наслаждался не самим убийством, его опьяняла возможность вершить то, что именно он посчитал нужным. Удовлетворившись увиденным, он вздохнул с явным сожалением, и выстрелил в меня. Мир почти погас…

Почти, потому что пуля попала в тело, оставив сознание на некоторое мгновение живым и действующим. Взгляд успел заметить, как Алексей приподнялся, взмахнул рукой, и большой десантный нож легко вошел в горло господинчика. Последнее, что уловил мой гаснущий взгляд – откуда-то набежал народ в камуфляже.

Пирамидка протянула ко мне свои теплые ласкающие лучики, словно прощаясь со мной. Я ощущал ее грусть, огромную вселенскую жалость от того, что мы расстаемся. Она снова уходила в одиночество, превращаясь в безжизненный кусок камня, теряла связь с живым существом, которое могло ее понять и почувствовать. Лучики таяли, исчезали, мир становился все более тусклым и серым. И, наконец, мир угас.

***

Что было дальше? Бог его знает. Всю эту историю я выдумал. От начала до конца – чистый вымысел, следствие ночных кошмаров, мучивших меня на протяжении последних трех лет. Кошмары появились после того случая, когда меня сбила машина. В результате которой я пролежал полгода в реанимации в коме и еще полгода меня восстанавливали местные эскулапы, пытаясь найти причину совершенного упадка сил. После возвращения с того света, я решительно не хотел жить. К тому же кошмары, порожденные клинической смертью, никак не способствовали желанию жить.

Психотерапевт посоветовал мне излить на бумагу, все то, что мучает душу. Таким образом, считал он, вы позволите своим кошмарам обрести новый дом, они покинут вас, перейдут в иное измерение. И, самое главное, перестанут вас мучить.

Ставим большую жирную точку и прислушиваемся к своим ощущениям. Зудит, мучает, тревожит? Вроде нет, ну и слава богу. Значит, сегодня я усну спокойно, и до утра буду спать, как младенец, без снов, с улыбкой на лице. У меня хорошая работа и отличная семья, кошмары мне не нужны.

 Эвелина играется в гостиной с нашим сыном Ванюшкой. За полтора года из крохотного орущего комочка вымахал такой проказник, что папе с мамой скучать не удается. Похоже, ему чертовски повезло с родителями, мы с Эвой никак не можем договориться, в кого он пошел такой умный. Хотя, я всегда говорю, что красотой и сообразительностью Ванюшка весь в мамочку. В свои полтора года он уже вовсю болтает, умеет считать и даже читать. Интересно кто его этому научил?

Он очень любит играть с пирамидкой, которую я притащил из какой-то командировки. Безделица, сувенир из странного темного камня с металлически гладкими гранями, скорее всего египетского происхождения – очень они свои пирамиды любят. Ванюша вертит ее в руках, пытается что-то разглядеть сквозь блестящие стенки, прислушивается к ней. Иногда просто сидит с ней в руках, задумчиво глядя в окошко.

Через полчаса зазвонит телефон и Алексей, бывший военный, а сейчас охранник в нашем институте, сообщит, что авто у подъезда и пора всей честной компании отправляться на рыбалку. Не знаю как прежде, но в последнее время я ужасно полюбил рыбалку. Даже не сам процесс ловли, сколько созерцание текущей или плещущейся воды. Большого количества воды, в которую так приятно бухнуться и окунуться с головой.

Умеет ли человек читать чужие мысли? Не знаю, нет объективных фактов. Хотя, если задуматься, а оно нам надо? Мысли, память, желания являются сокровенной тайной человека, которой он делится по своему желанию с близкими людьми. А если найдется умная голова и выдумает некую технологию, позволяющую в чужих головах лазить, то тут ему и крышка. Разорвут его на части желающие получить то изобретение в монопольное использование.

Похоже, Алексей задерживается. Очень вероятно, что у него полетел трамблер. Трамблер-р-р-р? Странное слово, нужно будет спросить у Алексея, что оно означает. Стоп! А откуда в моей голове вообще родилось это слово? Ничего не понимаю, ага, телефон звонит.

– Алло, Алексей? Привет. Не приедешь, почему? Трамблер, говоришь, сломался? Ага, ну ладно, мы тогда в зоопарк сходим.

– Папа, папа, – вбегает в комнату Ванюшка, – у дяди Леши сломался тлам…твам… тхрамбрлер!

Странно, я же ничего не смыслю в автомобилях, откуда это дурацкое слово «Трамблер» завелось в моей голове? И еще более странно – откуда Ванюшка узнал, что у Алексея сломался этот самый тлам…твам… тхрамбрлер?!


<КОНЕЦ>


Читать полностью: