Недописанная проза

Недописанная проза
(Наброски)

День второго ноября
(Проводы)
Стояла осень. Мелькнул сентябрь, подходил к концу октябрь.  Один за  другим возвращались из армии мальчишки, которых два года назад со слезами и надеждами провожали на службу.  Вот-вот должен был вернуться и он, Сашка, кого с таким трепетом ждали многие девчонки, ибо были беспечно влюблены ещё с ранней юности…

Он был покоритель женских сердец! Но сейчас речь не о нём. Мне просто припомнился день его проводов, который для меня лично оказался самым счастливым в моей юности, ибо, ибо…  Это был день моего маленького счастья.

…Второго ноября на перроне было шумно, людно. Где-то заливалась гармонь, весело пели почему-то застольные песни, выплясывали кадриль. В другом кружке тяжело и долго пели что-то грустное, а темноволосая девчонка припала к мальчишеской груди и, не замечая окружающего, тихонько плакала в его плечо. Он стоял неподвижно, растерянно, и вроде бы виновато прислонялся лицом к её волосам.
Люди смеялись, и плакали…  Впрочем, так бывало всегда, когда вот-вот должен подойти поезд, чтобы увезти в неизвестность мальчишек – юных солдат.

Если бы не моя подружка Л., я бы даже не знала, что сегодня «уходят»  многие из наших ребят. Она позвала меня сюда, на вокзал, и вот уже тревожно забилось моё сердце. А вдруг… вдруг… вдруг и Он уезжает сегодня. А я ничего не знаю о том... Я стала стремительно вглядываться в лица, фигуры этого многолюдья.  Мелькало много знакомых лиц  –  уходили как раз его ровесники.

Помню, прислонившись к дереву, в сторонке от толпы, я стала поправлять причёску. И вдруг…  да, как раз напротив меня, в небольшом кружке людей, стоял Он. Красивый, самоуверенный, несколько, правда, безрадостный.  Через миг  –  заметил меня, и какая-то дерзкая, счастливая улыбка появилась во взгляде, ибо он знал, что я любила  его, и, вероятно, не без удовольствия подумал, что здесь  я –  ради него, выследила, любуюсь, жажду его внимания.
Возможно, он не ошибался…
……………………………………………………. (не дописано)
1973г.

Комментарий к рисункам
…Моей родиной был N-ск. Небольшой и скучный посёлочек, в котором проживало чуть менее сорока тысяч человек. Жили здесь люди тихо и мирно, как миллионы других в подобных селениях на Руси.
Рождались и умирали, и новые рождались, чтобы работать, безропотно выполнять мелкие делишки, удовлетворять привычные страстишки, да и снова умирать…
1974г.

Накануне
(29.12.74. Утро)
- Это должна быть повесть, - думаю я, и начинаю писать. Мне нравится, наконец, тишина в комнате, покой и отдых. К сожалению, я не одна. Но кто ещё может войти в мои мысли, воспоминания, в жизнь тех героев, что живут во мне?
- Надо писать повесть, - решила я, вспоминая тех, чьи образы вынашивались внутри, кто ждал своего часа.

Все они, столкнувшись со мной, и, может быть, даже взяв частичку моей души, - все они мои герои.  Да.
…И я напишу о них повесть. Итак…
Москва. Квартира. Трое. Саша…
……………………………………………… (не дописано)
Декабрь-74.

Родька

Родька смотрел в окно вагона, и сердце его наполнялось радостью. Перед глазами мелькали знакомые ему перелески, дороги, рощи, и он, предвкушая долгожданную встречу с родною землёй, внутренне переживал: а как там его встретят? Тревожился, как встретит отец, с которым вот уж пять лет как не виделись, а перед разлукой тогда и вовсе общий язык потеряли…

Радовала более всего Родьку одна мысль: он ехал работать! Пять лет «отдыхал» в институте, и теперь вот, как он сам говаривал об этом, едет поднимать колхозную целину.  Да, в  Рябовке есть где развернуться, показать свои силы  да принести пользу человечеству. Ну, это под конец он, конечно, нарочно высокими словами подумал, иронизируя, как всегда, над самим собой, но, тем не менее, мысль эта его была правдива.

Он и вправду не сомневался, что его благородный труд учителя понадобится в родном посёлке. Более того, казалось ему, именно здесь ждут - не дождутся такой умной головы, как его. Свежей, молодой, смелой в мыслях и дерзании. Наивный человек, на целую голову выросший за эти пять лет, он полагал, что и его родной посёлок вырос вот так же…
…………………………………………………. (не дописано)
1974г.

Ваш ход!
…Когда случилось то, что случилось, никто не удивился. Хотя случилось удивительное.
Алёна Симонова выходила замуж. Алёна! Симонова! Которая ещё недавно самозабвенно восклицала: - Никогда! Ни за что! Ни в какое рабство! Чтобы рожать??!

И вот, пожалуйста вам. Сегодня её сотрудники по отделу получили приглашения – «на бракосочетание, которое состоится…»
Но никто не удивился. Ибо все были женаты, или замужем, или разведены. И веровали, что через этот «ад» обязан и должен пройти каждый, кто молод, красив, привлекателен. А как же иначе?

Но никто не знал сущей правды: Алёна всё это придумала. Она мистифицировала «якобы свадьбу», чтобы  о-н-и  всё-таки удивились…
………………………………………………. (не дописано)
1984г.

Вакансия
…В бюро путешествий и экскурсий объявилась вакансия директора. И что тут началось! Впрочем, она ещё только предполагалась, ибо манерная и мудрая Светлана Ивановна Чинкина, оставив, наконец-то, своего больного мужа и тринадцатилетнего сына, решила выйти замуж за разведённого столичного радиожурналиста, которого, к тому же, вот-вот намеревались отправить на определённый срок в командировку за границу.

Весть о вакансии для всех была более, чем неожиданна, и тут же, впопыхах, завертелась скорая круговерть всевозможных предложений и предположений – как можно быстрее заполнить вдруг опустевшее место.
И впрямь  же – что только тут не началось!
Две подружки, Алла Николаевна Никольская и Анна Ивановна Чмырова, обе нештатные сотрудницы бюро, засуетились, заворошились, забегали…
…………………………………………………….. (не дописано)
1985г.

Дневник

Дневник Аграфены Оквашкиной, поварихи детсада №4 города N.
1 декабря. Сегодня удалось взять только триста граммов масла. Эта глазастая Изморозова так и пялилась, оттого взяла так мало.
2 декабря. Взяла полкило мяса, две луковицы. Не углядишь, лупатая!
3 декабря. Унесла батон хлеба. Целый день эта лупатая не спускала глаз. Наверстаю завтра.

4 декабря. Опять триста граммов масла, два огурца. Лупатая что-то подозревает, следит за мной и Матрёной. Матрёна, бедная, который день уходит пустая. Боится.
5 декабря. Не взяла ничего. Лупатая обещала в конце дня сумки проверить. Неужели начнётся?

8 декабря. Всё в порядке. Лупатая села на больничный. При Модестовне жить можно! Унесла творожки, кефирчик, рыбное филе, котлеты. Хлебушек пришлось прятать за пазуху, дажить шею исцарапала. Зато ж сытая!
……………………………………… (не дописано)
1985г.

Дневник медицинского врача Юлии Петровны Огнобиной.
…………………………………………………… (без продолжения)
1985г.

Серёжа
(Рассказ)

Мы прибыли в Демичево по воле моей матушки. Не знаю, что влекло в эти пустынные степные края, только переубедить её в осуществлении намерений ни отец, ни кто другой не умели.

Я был уже почти взросел: мне было шестнадцать лет.  Через год я закончил бы школу, и, наконец-то, мог бы обрести свободу и самостоятельность. Мне очень хотелось выйти из-под опеки моей несносно заботливой матери, всё ещё считавшей меня совершенным дитятей. Именно поэтому и мои доводы насчёт того, что незачем оставлять Кренск и отправляться в какое-то  Демичево, не возымели ни малейшего влияния на матушку, и так мы очутились в этой негодной дыре.

Мои родители скоро устроились работать, а я стал безрадостным учащимся местной школы. Безрадостным потому, что всё здесь было мне не интересно, скучно. Товарищей я ещё не имел, а мнения о себе был достаточно гордого, и потому не очень скоро вступал в дружеские отношения.
………………………………………… (не дописано)
1985г.

Дружба
Прошли годы, и многое забылось – как давность, как случай, как неповторимое. Только и через много-много лет иногда больно защемит сердце, тоска изъедает грудь, и приходит на память былое. Встречи, разлуки, ссоры, любови…
Я часто вспоминаю – эпизодически – эту дружбу, и всегда удивляюсь ей. Потому что по-прежнему не могу понять, что влекло их друг к другу – разных, непохожих, изначально чужих?..
…………………………………………………... (не дописано)
1985г.


В юности…
В юности мужчины боялись меня, как горячего утюга…  Нет, нет, не так… В юности мужчины обращались со мной, как с драгоценной вазой. Хрустальной, например…  За  что я и благодарна им по сей день…  и слегка сожалею о том…
10.12.86г.


Крестьянская тема

Шёл дождь. Мартын пивоваров возвращался домой с фермы. Под ногами расползалась грязь, кирзовые сапоги так и скользили в разные стороны, ноги едва держали Мартына в этой темени. Чтобы как-то удержаться, он шёл поближе к  дворам, прислоняясь время от времени к заборам, хватаясь то одной, то другой рукой за редкие столбики, деревья. Но это было делом ненадёжным, потому что руки Мартына, по большей части, были заняты – они пёрли мешок, туго набитый колхозным  комбикормом.

Угораздило же его взять мешок в эдакую погоду, но в другую разве же унесёшь по-тихому? И вот теперь этот мешок, мокрый и тяжёлый, изрядно мешал Мартыну пробираться в темноте.
___________________________

… P.S. Простите, это скучно. Позвольте лучше о души изломах. О болезнях сердца. О боли. Или  –  философию…  (Автор).
1986г.
 

В ванной
…Самые мудрые мысли приходили к Анне Ивановне в те часы и минуты, когда она самозабвенно, с превеликим удовольствием мылась в ванной, в собственной квартире.

Ах, бог  ты мой, что за наслаждение было погружаться в целый океан самых, что ни на есть разных и разнообразных мыслей.

И что только не припомнится, и что только не придёт, неожиданное, в голову! И нередко мысли эти – не просто безделки, пустышки сиюминутные, но и достаточно злободневны, интересны, глубоки, проблематичны…  Как продолжение чего-то уже думанного ранее, но недодуманного до конца, нередко  –  по части то ли собственного житейского опыта, то ли вычитанного в газете, услышанного ли по телевидению…

Вот и теперь. Нежась, попеременно  то  в тёплой, то в горячей ванной, она разразилась целой мыслительной дискуссией, с заочными собеседниками, ну, хотя бы с теми, которые только что в одной из телепередач хулили свою школу, учителей, - за невнимание, нечуткость, рутину.
- Странно, - думала Анна Ивановна, которой уже подкатывало под сорок, а значит – и свою десятилетку она закончила ровно двадцать лет  тому назад, – странно, что так часто, постоянно нынешние дети, да всё новое поколение, ругают своих педагогов, школу, где учатся. Неужели и вправду так страшны нынешние педагоги?

Странно, но в её школе таких просто не было. Встречались нервные и злые, спокойные и доброжелательные, замкнутые и открытые, порою – просто равнодушные ко всему на свете, кроме собственных персон, но такие, чтобы «рвали и метали» по всякому поводу, мстили, грубо вмешивались в её личную жизнь или судьбы других учащихся?  Таких она не помнит. Да их и не было. Или ей просто везло? Или бог миловал, как говорится?

Хотя, конечно, какие-то отдельные обиды на учителей бывали и у неё, и у других ребят, особенно мальчишек, это она помнит. Но чтобы из отдельных обид выращивать в себе ненависть к школе, людям, миру вообще? Да это какая-то дикость. Это возможно разве что в случае, если педагоги переродились в полисменов? Или бандитских атаманчиков? Или вообще переродились, в целом, в нечто бездуховное, антикультурное, антисоциальное?

Но возможно ли это? Неужели учреждения просвещения могут стать почвой для чего-то подобного?
…Мысли сего рода долго и долго ещё роились в возбуждённом мозгу Анны Ивановны Отрепьевой, вечной невольницы своей беспокойной души и клокочущего мыслительного генератора…
1988г.

Экспромт о Вамбере
(Подражание современному рассказу чёрт знает о чём…)

Вамберу предстояло лететь на Землю. Жребий выпал ему. Вамбер волновался. Земля давно привлекала его, но король динов  Вур всё откладывал на «потом» возможность молодого историка участвовать в экспедиции. Наконец-то сегодня это решилось в его пользу: он полетит.

Вамбер стоял у большого окна управленческого дворца, в своём кабинете, и смотрел в синюю даль. Она призывала его. Она манила и дразнила новизной и неясностью. Ему предстояло впервые увидеть новую, далёкую, незнакомую планету, узнать людей и помочь им избежать катастрофы.

- Завтра получите инструкции,  –  завершил сегодняшний разговор Вур, и Вамбер волновался перед новой миссией. Он понимал, что завтра узнает все шифры, коды, пароли, все тайные матрицы динов на планете эн7, как называли её в управлении. Эн7  –  это был тайный шифр, применяемый только на пространствах их красной планеты, а там, в синем мире другой реальности, её называли страною Ур или Землёй.

На ней обитали чудовища – так рассказывали Вамберу в лицее. Это были люди, лишённые крыльев и плавников. Это были хищники, в которых боролись два начала: добра и зла, идеального и животного. Вамбер не был посвящён во второе, он не знал значения слов «зло», «животное», и предполагал, что об этом Вур также расскажет ему завтра.

Завтра он узнает значение Тайного Знака.
Вамбер пытался представить себе его символику и смысл, но кроме тупого креста почему-то ничто иное не являлось его взору*.
…………………………………………….. ( не дописано)
Август-2005
(*попытка писать, не включая мозги. Кажется, удалось? )
Валентина Лефтерова