Экзамен

  Выпускным школьным экзаменам посвящается.

Справедливо заметил в свое время  поэт Апухтин А.Н. – «Были когда-то и вы рысаками…».
Могу подтвердить – точно. Мы таковыми были… Помню как сейчас…

Году эдак в 87-м, прошлого конечно столетия, учась уже в выпускном 10-м классе я неожиданно    столкнулся с необходимостью  сдачи экзаменов  на аттестат зрелости.  Нет, теоретически было понятно, что их придётся таки сдавать, но практическое понимание наступило как-то очень резко.

Экзаменов было семь:  Русский (сочинение), математика (письменно), иностранный язык, литература, химия, физика и история.

Русский я написал прилично, ибо в советское время было такое понятие как «сочинение на свободную тему».  «Свободная тема», как правило, посвящалась подвигу народа в ВОВ, а я, как и многие мальчишки моего времени, темой ВОВ серьёзно увлекался. Слово «сочинение» я воспринимал буквально, как процесс полностью творческий, и тему подвига раскрывал на основе  ловких  и героических  приключений неких вымышленных мною героев. Скромность мне не позволяла ссылаться на собственное авторство, поэтому приходилось придумывать и названия книг, в которых эти приключения описывались, а также и авторов этих книг.

Тогда было замечательное время без интернета.  Книги, особенно приключенческие, были в дефиците, и проверить моё творчество было несколько времязатратно и… Никому  не нужно…

Математику я написал легко и  быстро, причём сразу три варианта – свой (на экзаменационном листе)  и два чужих (на салфетках, которые вместе с бутербродами разносили по классу ответственные родители) - для коллег, не имевших склонностей к этой науке. Для очистки совести в паре самых трудных задач я вносил незначительные ошибки, достаточные, чтобы двоечники могли получить нормальную оценку, но при этом не вызвали подозрений в своей скрытой гениальности.

Потом был весьма забавный экзамен по английскому, на котором присутствовала проверяющая из РОНО, а  мы с училкой умудрились не понять друг друга, и поэтому устная часть этого события носила весьма забавный характер.

- У вас есть дети? – неожиданно обратилась ко мне училка по аглицки.
- Was? Ой! Что? Ой! What!?  - я подумал, что ослышался.
Та повторила свой вопрос.

Она, чё – рехнулась чё-ли после вчерашней консультации? Если бы у меня было то, о чём она спрашивала, я б перед ней не сидел бы тут уже. Меня б отец сразу б прибил.

Время поджимало. Но я почему-то, сам не знаю почему, вместо «No» ответил
-Йес!

Я не успел закрыть рта, как училка выдала второй вопрос:
- А где вы их взяли?

На этом месте у меня во рту неожиданно пересохло, а на лбу выступила холодная испарина. Я жалобно покосился на даму из РОНО.

- Да не волнуйтесь вы так, молодой человек, – сказала дама  и подала стакан водички. – Считайте, что меня здесь нет.

Да причём здесь ты, думал я. Я ж не анатомию сдаю. Ну англичанка, ну бабка… Валит меня… Непонятно - за что?

Главное, что я реально не знал, как отвечать. Мало того, что процесс, столь неожиданно заинтересовавший училку, я себе представлял весьма отдалённо, так еще и словарного запаса нет.  Father and Mother going together… А дальше как рассказывать?

Набрав побольше воздуха я попытался начать, но вместо этого изобразил в воздухе руками некую абстракцию и сказал
- Эуээуэ…

Англичанка тоже почувствовала неладное и на всякий случай перешла на русский:
- Саша, ну вспомните, ну где вы их достали?
- Кого – их?
- Ну «Детей Арбата», конечно!
Фууууу… Я уж было…
(Только-только напечатанный небольшим тиражом, этот роман Рыбакова был крайне желанным  но дефицитным чтивом. У меня он был – тётя купила в Прибалтике).

И дальше наша беседа потекла легким весенним ручейком  и закончилась четверкой в аттестате.
 
Но всё это были лишь цветочки, ибо через три дня предстояло появиться ягодкам…
 
Через 3 дня должен был состояться устный экзамен по литературе!

Моя двоюродная сестра в плане воспитательно-просветительской работы выдала мне пачку отксерокопированных рукописных ответов на билеты.  Я их честно пару раз прочитал. Всё казалось таким простым и безоблачным, пока не наступил вечер перед экзаменом…

- Ну  как? – поинтересовалась мама – успеваешь? Или осталось начать и кончить?

Для прояснения этого вопроса я решил проверить свои познания и стал поочерёдно вытягивать билеты и пытаться на них отвечать.
На третьем или четвёртом  лёгкий морозец пробежал у меня по спине,  а на седьмом стали появляться первые седые волосы… Я ничего не знал, не помнил или не читал…

Если кто-то поинтересуется – «Отчего это ты, Саня, так заволновался?», я ему отвечу…  Вопросами из билетов:
- Роль В.И. Ленина в советской литературе
- Образ В.И. Ленина в произведениях М. Шагинян.
- Трагедия Анны Карениной, как зеркало угнетённой жизни женщин в дореволюционной России.
- Скрытый подтекст в романе Л.Н. Толстого «Война и мир».
И т.д. и т.п.  Причём если первый вопрос билета был про Ленина, то второй обязательно по творчеству Толстого!

А я, братове унд сестрове,  Лениным тогда уже не интересовался, а до Толстого, как говорится, ещё не дорос…

Были и другие вопросы – с обязательным чтением отрывков из Маяковского, Пушкина, Лермонтова и других поэтов.  Но оказалось, что объемы, в которых я запомнил то или иное произведение, сильно не дотягивали до требований экзамена.

В-общем – полный ах и караул…

Как назло, меня записали сдавать в первую смену.  Совершенно расстроенный, я решил пойти утром и, сославшись на плохое самочувствие, попроситься во вторую, а за полдня  попытаться подготовиться. Эта идея давала хоть и небольшую, но всё-таки надежду…

С такими мыслями я заснул. И сон мне снился такой красивый и прекрасный, что проснувшись, я не сразу вспомнил про экзамен, а вспомнив - опять приуныл.

Завтрак в меня не полез. Равно и чай не вливался… И где-то за час до экзамена я уже нервно прогуливался перед закрытой школой.

- Саня, привет! – услышал я сзади грустный голос.

Это был Миха – великий математик, и такой же, как я  литературовед…
Миха не только не ел и не пил, он ещё и не спал и выглядел не очень как.
Он тоже пришёл проситься во вторую смену.

Такой поворот событий придавал надеждам определённый вес – не будут же валить двух отличников на «какой-то» литературе.  И (о чудо!) появился третий герой нашей одноимённой пьесы – с теми же проблемами и желаниями – Вовка (мой второй  друг).

Дальше произошло неожиданное. Миха вдруг достал откуда-то из-под пиджака поллитровую бутыль, наполненную жидкостью странного желто-коричневого цвета.

- Вот, - сказал он – у отца из разных бутылок отлил, чтобы не заметил. Будете?
- А что это? – поинтересовался я
- Да всего понемногу – водка, коньяк, виски, ликёр, джин, портвейн и какая-то текила и ещё бальзам какой-то. Говорят, небольшой глоток алкоголя хорошо успокаивает нервы.

Мы с Вовкой никогда не пробовали алкоголь ни в смеси, ни в чистом продукте (шампанское на новый год в объёме одного бокала не в счёт). За Михой мы тоже подобного не замечали, но теперь начали сомневаться.

Михин отец был известным профессором, преподавал что-то там на мехмате МГУ,  написал гору учебников, и, не по рассказам зная весёлую студенческую жизнь, за сыном  весьма и весьма бдил.
В общем, не ожидали мы от Михи.

- У бати работа нервная – пояснил Миха – он всегда вечером рюман другой «для расслабления невров и прояснения мыслев» принимает. Помогает.

Слово «вечером»  не сыграло в этой фразе полагавшейся ключевой роли, а поскольку мнение  Михиного отца было для нас авторитетным, то идея успокоиться таким вот простым способом нас неожиданно привлекла. 

Распивочную посуду Миха взять не потрудился, посему пришлось принимать «из горла». Выбор стать первым подопытным почему-то пал на меня.  Я осторожно накапал в крышку  пару капель сего нечеловеческого напитка и вылил на язык. Оказалось терпимо. После чего решительно сделал три больших глотка. Миха с Вовкой смотрели на меня большими глазами – оказалось, я влил в себя ровно половину бутылки.

Миха решительно сделал свои три глотка, после чего в бутылке жидкости осталось только на самом донышке. Их-то и добил Вовка…

Прошло минут 20.  У школы стал собираться народ. Появилась и завуч, отвечавшая за проведение экзамена.  Именно к ней и следовало подойти и попроситься во вторую смену.

Но… Точнее – НО!!!

Вопрос внезапно перестал быть актуальным. Я вдруг почувствовал себя совершено уверенным и готовым ко всем испытаниям человеком…
Миха  тоже как-то порозовел и даже улыбался.

Наконец, нас запустили в класс и начался экзамен.

Я, как и положено совершенно уверенному и готовому ко всем испытаниям человеку, не дожидаясь ничьих  команд, взметнул руку вверх и… попросился отвечать первым.
(Миха  вызвался вторым).

Комиссия,  в следующем составе:
- директор (вообще-то математик)
- завуч (спец в области русского и литературы)
- наша училка по русишу и литере
- историчка (истеричка)
- англичанка
- военрук (мировецкий дядька)
- дама, представитель РОНО
                одобрительно поддержала такой шаг.

- Первому – балл за смелость! – гордо сказал директор, а я еще более успокоился, поскольку с таким подходом трояк уже был гарантирован.

Я встал из-за парты и строевым шагом промаршировал к столу, на котором лежали в беспорядке  и текстом вниз те самые клятые билеты.

Вытащил один и продекламировал:
- Билет №7. 1-ый вопрос: «Павел Власов первый в русской литературе революционер». 2-й вопрос «Слово о полку Игореве, как памятник русской литературы».

Вот это везуха!  «Мать» Горького я читал и роман мне  очень понравился, а «Слово» подробно проходил по истории на курсах журфака МГУ.

Мне дали 20 минут на подготовку (а вы как думаете  - за лишний балл нужно платить…).

Я накидал план  своего выступления по обоим вопросам и  ровно через 20 минут был готов броситься в бой.

И вот, когда я уже начал было  пониматься в атаку, уже можно сказать высунулся из окопа с гранатами в руках, как вдруг почувствовал что-то неладное. Появилась ещё какая-то неведомая сила, которая по неизвестным мне причинам начала неправильно воздействовать на все мои двигательные конечности. То бишь, встать-то  - я встал, но тут же начал клониться влево, и моё второе прямолинейное продвижение по классу к точке выступления потребовало невероятной концентрации всех усилий.

Но даже когда я достиг нужных координат, возникла новая проблема – у меня не получалось четко контролировать вертикальное положение.

Судорожно соображая что же дальше делать – а директор уже начал как-то подозрительно на меня поглядывать, я, для маскировки, начал усиленно улыбаться комиссии.
Затем развернувшись к ней и к классу боком сделал несколько шагов назад, пока не упёрся в подоконник. После этого принял позу Ленина -  слегка наклонившись назад, с дополнительной опорой  на левую руку, а правую руку большим пальцем зацепил за карман пиджака.

 После всех этих приготовлений я сказал:
- Ну что ж… Начнемс! Итак. Павел Власов – первый в русской литературе революционер…

Дальше я рассказал немного про Горького,  про житие народа в предреволюционный период, про мать, про борьбу Павла за лучшую жизнь, историю становления его политических взглядов и т.д. и т.п. Пока мой дивный монолог вдруг не был прерван писклявым голосом исторички (худой как спичка истерички и стервозины). 

- Так почему же он всё-таки первый в русской литературе революционер? Э?

Но я ждал этого вопроса – ибо он являлся темой моего первого ответа, суть которой и должна была раскрыться.

- А потому,  Вера Анатольевна,  - с презрением ответил я – что я всю библиотеку им. Ленина перерыл, пытаясь опровергнуть это утверждение и не сумел, повторяю, не сумел найти ни одного другого произведения русских авторов, согласно которому Павел Власов стал бы вторым или третьим. И уверяю вас, можете мне поверить на слово - даже вы не сможете этого опровергнуть!

И в качестве доказательств я довольно грамотно изложил краткие  признаки революционности Павла, не присущие другим персонажам отечественной истории – таким как декабристы, Емельян Пугачёв и т.п.

Историчка затихла, а я перешёл ко второму вопросу.

Михин папа был прав, когда говорил про «расслабление невров и прояснение мыслев». Нервы действительно расслаблялись по полной, но вот «прояснение мыслев» наступило такое сильно, что  я даже неожиданно вспомнил начало «Слова о полку Игореве» на старославянском.

- «Слово о полку Игореве» - начал я вторую часть своего выступления – это выдающийся памятник русской литературы времен первобытно-общинного строя. И…

Тут опять завизжала историчка:

- ЧТО? ЧТО? КАКОГО СТРОЯ????
    Эх...Если бы у меня под рукой в этот момент оказался бластер... Но бластера не было...
А я был страшен в гневе:
- ПЕР-ВО-БЫТ-НО! ОБ-ЩИН-НО-ГО!!! ВЕ-РА АНА-ТОЛЬЕ-ВНА! И не надо со мной спорить! Я на лекции в МГУ хожу! Орлов  (это выдающийся преподаватель истории) сказал – первобытно-общинного? Сказал! И у меня нет причин ему не верить!

Историчка испуганно и окончательно заткнулась и под гранаты лезть не стала…

- Не лепо ли ны бяшеть братие начати старыми словесы троудных повести о полкоу Иореве Игоря Святославлича… - выдал вдруг я и комиссия с классом разразились овациями (включая историчку)
 
- Начати же ся тъи песни по былинам сего времени а не по замышлению бояню… - вторая волна бурных аплодисментов. Похоже, что  все приготовились слушать про Игоря на языке оригинала, а у меня как раз запас старославянского иссяк…
 
Тем не менее, я, вдруг ощутил  себя в театре одного актёра, где тем самым одним актёром и являлся, и рассказал (уже на литературном русском) всю печальную историю похода Игоря в лицах и характерных мизансценах. Особенно удалась сцена с плачем Ярославны – зритель верил!!!

С триумфом (это я так считал) я закончил своё выступление.

Мельком взглянув на Миху, я с тревогой заметил что он… Спит… Спит и улыбается… По-видимому там, во сне, он уже всё сдал, и празднует…

Наблюдать Михино выступление мне не дали – нужно было освободить место для следующего  и я, театрально раскланявшись, покинул класс и расположился в коридоре.

Я продолжал наслаждаться победой вспоминая яркие места своего выступления и то, как ловко мне удалось заткнуть эту истеричную Веру Анатольевну.

Неожиданно дверь класса открылась и в коридор буквально вылетела она – Вера Анатольевна и гневно глядя мне прямо в лицо произнесла:
- Какой УЖАС! Какой ПОЗОР! Какой КОШМАР! – и тут же скрылась в неизвестном, точнее совершенно неизвестном направлении.

Оказывается отрезвление иногда наступает за доли секунды…

Мне мгновенно стало ой как худо, гораздо хуже чем за день до этого… Я неожиданно опять вспомнил, что ещё с утра шёл проситься во вторую смену… Я вспомнил про ошибку с первобытно-общинным строем, про наезды на историчку…

В таком увядшем и зверски расстроенном виде меня и обнаружила наша классная руководительница и накапала мне приличную порцию валерьянки, благодаря которой тонус стал восстанавливаться и в голову полезли оригинальные  мысли. Например -  а не попроситься ли во вторую смену и не сделать ли вторую попытку. А?

Вот так, пока я в борьбе с самим собой придумывал выход из положения, экзамен у первой смены закончился и всех нас пригласили  зайти в класс.

Разместились за партами и стали ждать объявления результатов.

Я уже морально был готов к «расстрелу», приготовленному мне в качестве «приятного» сюрприза, если  верить  злобно-насмешливому  взгляду  исторички в мою сторону.

Встал директор и… вызвал меня на середину класса…

Ватными ногами и с натянутой улыбкой я медленно поплёлся к месту своего позора…

- Друзья! Особо хотелось бы отметить – как–то  не к месту радостно начал своё выступление директор – выступление нашего дорогого Александра! От имени школы и от имени РОНО нашего района, я хочу выразить особую благодарность и вручить 2 похвальные грамоты за выдающиеся успехи в изучении русского языка и литературы.

Я стоял с отвисшей челюстью, всё ещё  думая, что это розыгрыш.

- И ещё я хочу добавить, – продолжал директор – что единственную пятерку за сегодняшний экзамен единогласным мнением комиссии получил Александр! От души поздравляем!

Ну ваще… Думал я – мистика какая-то…

Вот так мы с Михой узнали, что профессорам мехмата МГУ вполне можно верить и что в любой ситуации всегда  выручат холодные нервы и четкие мысли… Ну и немножечко авантюрный подход…

P.S. Миха тогда сдал на четвёрку.  Но как это было рассказать не мог, потому что ничего об этом не помнил…