Выродок

Рассказ написан  совместно с Максимом Пожиловым.


Что чувствуешь, когда медленно открываются гермоворота? Страх перед увиденным? Или мёртвое равнодушие одолевает тебя? У каждого по-разному. Но одна общая частичка присутствует у всех – боль. Ведь жизнь под толщей глины, песка и бетона ещё никому не была истинной радостью. При размыкании двух титанических плит стынет кровь в жилах, скользит мелкий ручеёк пота по взмокшей спине. И сейчас происходило то же самое. Гермодвери скрипели, дико визжали металлом, разбрасывая снопы ярких искр. Они тут же побеждают полумрак одинокой станции, растворяют её теплотой…
Из подсобки,уставши, перебирая ногами, вышел невысокий человек лет шестидесяти. На нём свисала замасленная телогрейка, поверх которой была небрежно напялена кожаная жилетка. Старик снял промокшую от частых отёков со стен шапку, провёл иссохшей ладонью по седым волосам. Лицо исказилось в непонятную гримасу, но если посмотреть хорошенько, то можно понять, что он не очень желал открывать «двери». Уже как недели две на Спортивной не было гостей с остальных «подземных государств». Даже фашисты нынче утихомирились, не воюют. А приказу начальства не слукавишь. Если сказали, будь добр убиться об потолок, так сделай! Вот Семёныч и ушёл дежурить на ночь. Пять часов примерно пролетело, а странный визитёр только объявился. Это старик уяснил по специальному стуку. О нём начальник «Спорта» предупредил.
Позади донёсся гомон красноармейцев. Солдаты находились в дальних блокпостах, укреплённых баррикадами и ручными пулемётами. Только от заядлого оружия толку почти нет: греется моментально. Если посудить, то Семёныч на данный момент пушечное мясо. Мало ли, кто там за слоем стали? Может зверь какой человекоподобный? Эти гнусные мысли лезли в голову старика уже многое время. И самое главное около этих гермодверей при появлении чужаков на станции не слышно самого себя.
В прямом смысле.
Расспрашиваешь пришлых о мире, а твоему слуху не доносятся собственные россказни, хоть убей. И к здешней чертовщине старый коммунист тоже привык. Теперь он не смыслит своё существование без аномалии «безмолвия», ибо прожитый час на путях к Спортивной скрещивает твою сущность с мерзкими туннелями. Мерзкими и одновременно родными. Как не крути это твой дом…
Снаружи постучали.
Теперь уже сильно.
Уверенно.
Хрустел металл, потому что Семёныч подал знак машинисту. Тот принялся за рычаги. Лепестки раскрылись, впуская из тамбура холодный воздух поверхности. Он извивался, гулял по смоляным сводам, постепенно исчезая.
К старческому лицу примкнул респиратор. Предосторожность не помешает в этом случае. Из молочного тумана выплыла высокая фигура, изредка напоминая «человека». Так как на спине был невысокий горб, а на руках шевелились щупальца…
Постой… Что за…
Семёныч протёр глаза и только теперь узнал в монстре прибывшего визитёра. Охотник был одет в странную одежду: вместо химзащиты на жилистом теле болталась обычная куртка с множеством мелких кармашков. Пояс обмотан пёстрым тряпьём, с которого отчётливо торчал хорошо заточенный кинжал. Голову скрывала лохматая накидка из медвежьей шкуры, а на лице был всё-таки противогаз!
«Хоть намордник напялил, небось, нахватался радиоактивной пыли» – подумал Семёныч, положив ладони на приклад «калаша».
- Кто? Зачем пожаловал, товарищ – чётко процедил металлом старик, изобразив недовольность и важность ветерана Красной Армии.
- Дело у меня с начальством вашим, – негромко отозвался незнакомец, снимая с плеч громадную сумку, которую он спустя мгновение кинул к ногам Семёныча.
- Знаю. Осведомлён. А что там?
Охотник закатал рукава куртки, оголёнными руками начал искать что-то на дне рюкзака. Вскоре перед глазами старика и собравшейся публики появилась клыкастая морда невиданной доселе нечисти. На огромной голове торчали недлинные рога, с которых стекал смертельно опасный яд. Шесть налитых кровью глаз рубили зевак наповал, а оскал мелких зубов, напоминающих кучу зубочисток, отпугивал молодых парней. Дети, испугавшись, плакали.
Увидев результат, охотник спрятал трофей обратно в сумку.
- А зачем башка этой тварюги тебе понадобилась?
- Доказательство проделанной работы. Ваш начальник заказал мне прикончить детёныша монстра, которого вы так долго пытаетесь уничтожить. А он вам, ох, как сильно насолил.
После этих слов странник скрылся за перегоном, ведущим на станцию, полную страха и скорби.
****
Леон медленно шёл по пыльному кафелю, провожая равнодушным взором «поезда». Не такие, конечно, как в прошлом, а намного страшнее. Эти драндулеты, собранные из металлома и останков различной техники орали так, что их гул был слышен на отдалённых станциях, начиная от Спортивной.
Охотник скривил лицо от боли в ушах. Их пронзило, чуть ли не разорвало…
Леон обычно избегал суетной жизни подземки, не любил самих людей и их технических детищ, которые даже после смерти уничтожали человеческую расу. Апокалипсис не изменил мир, он лишь подтолкнул его для следующего толчка в бездну ада. И как бы люди не пытались утешить себя, это был, всего-навсего, самообман.
Бронепоезд промчался по ржавым рельсам, разбрасывая за собой вековую пыль. Серые облака обволакивали метрожителей. Поэтому им приходилось прятать лицо за воротники курток. Солдаты расталкивали бедняков, били тех прикладами. Здесь без прописки никого не пускают. Леон не мог наблюдать за этим, его холодное сердце сжималось от жалости к этим невиновным…
Да, его ненависть к двуногим не иссякнет.
Никогда.
Но тех, кто ничего не мог сделать в ответ над насмешниками, он считал за своих. Ведь Леон сам являлся выходцем из трущоб… Вспоминая прошлое, наёмник закрывал глаза, не видя будущего.
Охотник не сдал кинжал постовому, плюя на все законы красных. У него свои законы, свои догмы. Леон повернул в сторону узкого коридора, откуда доносился громкий голос начальника Спортивной – Роптова. Открыв дверь подсобки, охотник вошёл в маленькую комнатенку, освещённую одной единственной лампой. Посередине стоял широкий стол, местами потёртый, за которым сидел сам глава станции. Роптов был пожилым человеком лет семидесяти. Несмотря на возраст, он выглядел весьма достойно. Годы выдавали лишь морщины на суховатой коже и глаза, полные влаги. Как говорится – «Мои года - мое богатство».
Воздух согревал конвектор, работающий на дизельном генераторе. Да, в общем-то, и все остальное помещение выжило до нынешних времён благодаря суетливости Роптова. Его тягота к прошедшему возрождала это место, но скорбь о ней лишь травила его душу.
Леон посмотрел на главу Спортивной, затем без слов достал окровавленную голову ужасного чудища. Начальник станции в ответ соскочил с кресла, закутавшись в военный бушлат посильнее. Его глаза широко открылись от удивления.
- И как всё прошло?
- Думаю и так всё очевидно, – на молодом лице охотника мелькнула сухая улыбка.
- Да, конечно. Просто я не думал, что тварь будет такой огромной, судя по отрубленной голове. Значит, как договаривались? Двадцать рожков патронов с позолотой ты получишь сейчас. Остальное, когда уничтожишь мамашу этой твари. После потери своего выродка монстр выйдет на охоту искать тебя. Но всё это нам на руку: мои бойцы будут оборонять северные гермодвери, если тварь попытается прорваться к нам на чай. Дальше лишь твои действия. Не зря говорят, что ты спец в своём деле. Роптов закурил помятую сигарету, вдыхая клубы сладковатого дыма. Лампочка начала мигать, насыщая затхлую коморку полумраком.
- Обманешь… Сам знаешь, что случится, – тихо сказал Леон. Медвежья шкура, накинутая на голову, скрывала, его лицо. На начальника смотрели только янтарные глаза, полные гнева. Охотник обнажил кинжал.
- Не доверяешь? Сомневаешься в Красной Армии?
Охотник промолчал. Дверь скрипнула отголоском страха и молчания.
- Ждите полуночи. Готовьте бойцов. Они понадобятся.
Роптов опустил голову, нагруженную мыслями… Он не знал, чем кончится происходящее…
****

«Они не знают меня» - сколько раз говорил он себе. Совсем не знают…
Вероломство «краснозадых»  на сей раз переступило все границы. И товарищ Москвин, будь он неладен, даже не удосужился вылезти из своей затхлой норы, по такому случаю. Для чего нужно это бессмысленное кровопролитие? И зачем только эти засранцы полезли туда!? В логово «Рогатых». Ради славы? Может быть денег? Черт их разберешь! Раздразнили ни в чем неповинных «зверушек», а теперь страшно им. Обделались… И во всем винят наемников.
Леон никогда не приветствовал политику сталкеров. Да, они делают кое-что на благо жителей метро,  рискуют своими шкурами ради знатной добычи. В общем, полезные ребята. Вот только обезбашенные малость, хотя это тоже плюс. Но пес их дери, какого рожна чертягам понадобилось открывать охоту на редкостных мутантов!? Непонятно. Подкуп? Хм… А как же сталкерская честь? Или все это очередной спектакль «Красных»: поманить тех кучей патронов, отправить на поверхность, и коли ничего не получится, отправить по миру, заявив о своей непричастности к данному делу? Дескать – «мы их просили одно, а они…» Просто вынос мозга! Визитер - охотник, а не детектив. И разгребать все это дерьмо, в очередной раз, придется ему.
Мысли плавно текли по спокойному течению, отвлекая Леона от предстоящего.
Но впереди мелькнули солнечные лучи, которые яростно прожигали руины перрона…
                ****

Под ногами чавкала сырая земля. Леон неторопливо передвигался по узкой городской улице. В его рельефных руках был крепко сжат тяжелый автомат. Несмотря на всю грубость  мужланистой походки, он шел тихо, не издавая ни малейшего звука.  И, казалось, парил над землей. То необъятное пространство, что на каждую милю окружало отшельника, с необыкновенной силой, навеивало на него непонятный страх. Черно-серое «полотно» - обиталище смертоносной красоты, ниспускало на грубую, ссохшуюся почву, добрые кристаллы воды. Дождь здесь был, крайне, редким явлением, потому и боялись его жители Москвы. Но не охотник… Не он.
«Все не так уж плохо!» - подбадривал себя он.
«Еще какой-то километр, и…» - мысль не удалось закончить. Из поднебесья донеслись, довольно громкие, и до ужаса скрежещущие, арии, пролетающей стаи ворон. Леона аж скривило от этих противных тварей. Откуда они взялись? И, причем, такое-то количество?! Очень плохая примета! Парень плюнул за плечо, и двинулся дальше.
Вдоль, натоптанной годами, тропинки, изредка попадались останки полусгнивших деревьев. Некоторые, были еще вполне живыми, но вероятность того, ничтожно мала. По обе стороны дорожной насыпи, располагались, некогда,  жилые дома. Всего их немного: где-то, пять-шесть пятиэтажек, на одну улицу (это если считать только уцелевшие жилища). Обычно, квартирки пустовали, что объяснялось очень просто: некому там жить… Вот так-вот. 
Через долю минуты, на горизонте показалось здание бывшей школы.  Его величина, составляющая всего несколько этажей, смотрелась не такой уж и удручающей, на фоне железобетонных «землянок», которых, будто, втоптали под толстый слой земных пород. Опорная часть учебного корпуса, практически, не пострадала. Но вот крыша… В общем, не было ее.
Совсем.
За школой находился старый зоопарк. Именно туда и направлялся странник. Но беда в том, что от объекта осталось лишь одно название, а название, как говорится, годится только для пустой болтовни. Ведь чтобы хорошо ориентироваться на неизвестной местности, нужны более весомые данные. Но, слава богу, бродяга знает, куда идет. Потому, что родные просторы не забываются.
С каждым пройденным шагом, Леон приближался к дремучему лесу, на месте которого когда-то было пристанище для животных. И сейчас ничего не изменилось. Практически. Здесь обитают твари.
Огромные.
Безжалостные.
Голодные.
Охотник знал повадки «рогатых», чувствовал их присутствие за километр. Сейчас дичью являлся он сам. Теперь Леон очередная жертва яростной бестии. Поэтому наёмник сбавил шаг, когда оказался у смятых ворот разрушенного зоопарка. Высокие стены теперь выглядели удручающе: извилистые и корявые ветви чудо-елей разорвали некогда прочное ограждение. Колючие лапы тянулись и тянулись, пока не поделили между собой заветную цель.
Цель.
Какая она?
Точнее ЧТО ЭТО?
Всё время на Спортивную нападали мелкие родичи «рогатых». Пришло время, выйти на прогулку главной из них – самке. Всем известно, что творит безысходность потери родной крови. Особенно с матерями. Каждая готова порвать глотку любому, кто смеет преградить путь…
Любая – будь она человеком или зверем…
Леон убрал за спину автомат: он всё время мешал двигаться, да и брякает это оружие сильно. Рука самовольно вынула из ножен кинжал. Острое полотно блестело среди лесной глуши яркой искоркой. Один ловкий выпад, лови глубокую рану, мой друг.
Охотник не любил своё дело. Ему придётся убить своего сородича – сестру по крови. Ведь он не был обычным человеком, протирающим штаны в недрах подземки. С самого детства его недолюбливали, называли выродком, уродом, мутантом…
Выродок…
Леон сжал челюсть, тут же до боли скрипнули зубы.
Ему приходилось находиться во тьме станции, скрываться от сверстников, которые не единожды избивали его, только до одного случая…

- УРОДЕЦ!!! -  хором прокричали худощавому парню сыновья начальника этой «безлюдной норы».
Подросток стоял около них в двух шагах. Его длинные черные волосы свисали до плеч, закрывая карие глаза. Смуглая кожа неестественно покраснела, тут же побледнела. Теперь мальчик напоминал недавно ожившего мертвеца.
Один из братьев – Гришка вышел вперёд и со всей силой толкнул униженного сироту. Тот упал, хорошо приложившись о ржавые рельсы.
- Что ты можешь, а? НИЧЕГО! Ты слабак! СЛАБАК!!
Гришка развернулся к своей палатке, но внезапно он яростно ударил кулаком по тёмному лицу обиженного, громко прошипев:
- ВЫРОДОК!!!
Сирота дико вскочил… Из-под слипшихся волос на «храбрецов» смотрели янтарные глаза… Они горели ярко, как два потрескивающих факела. Затем он вытянул руки по обе стороны…На пальцах показались длинные когти-бритвы…
- Моё имя – Леон.
Убийца поневоле стоял долго над истерзанным трупом Гришки. Он наблюдал, как кровь ручейком стекала по его шее, как его никчёмная жизнь угасала с каждой секундой.
Леон не испытывал ни боли в душе, ни сострадания в то мгновение.
Он – выродок.
У него нет души…

Охотник сжал рукоять кинжала, обошёл глубокую впадину у пушистого куста лопуха, вслушиваясь в тишину.
За ним наблюдали.
Всё это время позади него находилась рассвирепевшая тварь с огромными рогами, которые возвышались высоко в серое небо. Под противогазом Леон ощущал её тяжёлое дыхание, чувствовал её гнев.
Вытянутая морда оскалила зубастую пасть, громко прокричав в пустоту. Мгновение и это нечто разорвёт глупого человека на куски. Но мутант не ринулся в атаку: она смотрела на свою жертву внимательно, будто увидела что-то…
Тогда Леон решил действовать. Наёмник прочь понёсся от зоопарка к входу на Спортивную. Серые руины смешивались во что-то странное и мерзкое, наземный мир стал чужим. Сухие деревья, осуждающе покачивались, ветки хлестали человека, предвещая беду. Правильно ли он поступает? Нужна ли эта жертва?
Но раздумьям не нашлось места: Леон добрался до гермоворот, где его поджидал отряд бойцов во главе с Роптовым. Командир приказал быть наготове своим подчинённым. Те прижались к бойницам, пулемётчик гладил родное грозное оружие. Спустя минуту вдали раздался крик, затем появилась и сама тварь. Она устремлённо скачками приближалась к своим обидчикам. Только «огненный цветок» вспыхнул рядом с ней. Плеяда взрывов, рокот винтовок, вопль пулемётной турели – всё смешалось в ужасную картину смерти. Пули безжалостно разрывали шкуру рогатого монстра. Всё тело тотчас за считанные секунды превратилось в кровавое месиво. Но неистовая сила двигала матерью, потерявшую своё дитя. Жуткая картина тотчас  всплыла в голове охотника. Все это походило на странное «дежавю», от которого накатывались горькие слезы.  Убийца вспомнил свою мать…
Леон, не понимая, что творит, подбежал к раненному монстру. Янтарные глаза бестии мельком пробежались по охотнику, проникнув в самую глубь…сердца…
Наёмник прижался к пушистому меху, почувствовав знакомое, но угасающее тепло окровавленного тела.
- Мама… Мамочка… Прости, – его судорожный голос понижался сильнее и сильнее. Издыхающее животное подало последнее, еле слышимое рычание, аукнувшееся в просторах истерзанной души человека. ЧЕЛОВЕКА, не выродка!
Визг автоматов стих уже давно, ибо все наблюдали странную картину.
Роптов, сжав ладони в кулаки, поднял правую руку, чтобы отдать приказ. Только он ждал…
Глаза бесчувственные, каменные столкнулись с живыми, полными страдания и горя…
Чёрное и белое.
Двум в одной тарелке места нет.
Тяжёлая рука командира красных рухнула вниз.
Серый мир растворился в вечной темноте для обоих.
Вспыхнул огненный цветок…