Глава 40 Книга 2 Мейлах в октябре

                НЕОЖИДАННОСТЬ

              От объятий и снежная
               баба растает!

В осеннее ненастье сложно различать какие-то звуки, кроме воя ветра, хлопанья ставней и плеска сбегающей с крыши воды, но музыкальный слух Тамары уловил необычные звуки не похожие на перечисленные.

Сначала ей показалась какая-то возня за стеной, затем осторожные, крадущиеся шаги.
– Похоже, это Жора блуждает по непривычному помещению, свет включать не хочет, чтобы никого не беспокоить.

Может, хочет выйти по нужде?  – подумала Тамара, и, в темноте приблизившись к приоткрытой двери своей комнаты,  шёпотом спросила о его намерении. Он попросил не включать свет и, тут же прошептав слова любви, привлёк её к себе, обнял и, непрерывно осыпая её поцелуями, проследовал в Тамарину комнату.

– Всё-таки не выдержал, решил пробраться ко мне. Ждал когда заснут родители. Конечно, какая бы ответственная служба не висела за плечами мужчины, но женщина для него всегда останется самой интересной из всех интересов.

Она, не включила свет, и не смогла воспрепятствовать его проникновению к её постели…
– Георгий! Мы поступаем легкомысленно. Нам не следует, торопить события… Ты меня ставишь в неловкое положение перед родителями.

 Осторожно, а то разбудишь их, будет неудобно – предупредила Тамара, но Жора, закрывая Тамаре рот умелым поцелуем, давая волю рукам продолжал привлекать недолго сопротивляющуюся женщину, опасавшуюся шума, который может разбудить родителей.

– Не ожидала от тебя такой бесцеремонности, не ожидала. Ты представляешь, в какое положение ты ставишь меня, прижимаясь к Георгию мягким, нежным телом, почти беззвучно шептала Тамара, но он сладким поцелуем прекратил её разговор и, быстро раздевшись, погрузился  в её тёплую, ароматную постель.

 У Тамары, от мощных объятий, сочных поцелуев всё внутри затрепетало и она больше не раздумывая, отдалась во власть стихии всем своим молодым чувственным, отзывчивым на ласки телом.

Изголодавшая по близости с мужчиной, она была полностью раскованной в выборе красок любви и когда, утомлённая до изнеможения, Тамара, привалившись к плечу Георгия, задремала со счастливой улыбкой на губах, он нежно убаюкал её и осторожно вывернулся из тёплой постели.

 Сквозь сон Тамара прошептала ему нежные слова любви и он, склонившись к ней, еле прикоснулся своими губами, не желая тревожить сладко спящую, счастливую женщину на цыпочках вышел за пределы комнаты.

Семён Маркович с Розалией Григорьевной по-стариковски спали чутко. Возрастные болячки им помогали быть чуткими к тиканью часов, шороху мышей и, естественно, к загадочному скрипу кровати, на которой скрип одного спящего человека отличался от скрипа двоих, бодрствующих.

 Они догадались о происходящем в Тамариной комнате и Семён Маркович, пощупав около себя шаловливой рукой привычные контуры увесистой супруги с неуверенной надеждой, обращаясь к ней, спросил:

– Розочка, а может и нам, под шумок, тряхнуть стариной? На заманчивое предложение остроумная Розалия Григорьевна тут же с улыбкой ответила:
– Ты свой стариной лучше в туалете потряхивай! Меньше бельё будет пачкаться. А делом, которым занимаются сейчас молодые, нужно было раньше увлекаться.

 Ты теперь мослами скрипишь громче, чем они кроватью, поэтому успокойся! Вот послушай, что слышится, вспомни молодость, да и будет с тебя. После этих слов  Семён Маркович с раздражением отвернулся к стенке носом, свёл губы вместе, в обиде зажав их как тиски, и про себя подумал:
–« Вот стерва! Раньше было от неё не отвертеться, теперь не допросишься!»

Розалия Григорьевна, с таким же раздражением про себя  мысленно заметила следующее:
– Старый развратник, совсем утратил чувство меры! Чем старше становится, тем больше интересуется занятием, которое смолоду не очень-то его увлекало. Ждёшь, ждёшь его внимания, а он всё рассказывает то про работу, то про саксофон, то про войну!

 А теперь хватился – то так давай попробуем, то эдак! Можно подумать –  не насмотрелся, не напробовался? Стыд и срам! Розалия Григорьевна отвернулась от мужа в противоположную сторону, а затем, что бы он её не разжалобил, схватила подушку и переползла на диван, где вскоре громко захрапела, сотрясая дощатые межкомнатные перегородки.

 Семён Маркович ещё долго прислушивался к её храпу напоминающего органную прелюдию Баха. У него разболелась голова, и он с раздражением подумал относительно супруги:
-« Понимаю, что она любит Баха, но нельзя же, так увлекаться его музыкой, что бы воспроизводить основную тему его произведения ночным храпом!»   

Никто не слышал, когда открылась наружная дверь дома и скрипнула калитка. Человек с чемоданом спокойно шёл по тёмному малознакомому кварталу в сторону от покинутого гостеприимного дома.  И вот, подходя к своему съёмному временному пристанищу Жора, ускорил шаги.

Он был уверен, что разыскиваемые драгоценности находились именно в этом чемодане, оставшемся во владении мужа Софьи Борисовны. Уверенность в этом ему придали слова Тамары, что её муж очень дорожил содержимым чемодана.

 Когда компания аферистов убедилась, что у Софьи Борисовны, нет того, что их интересовало, при первом возвращении из очередного рейса «Лили Марлен» вся тройка сошла на берег  на поиски второго чемодана, Жора был в уверенности, что им улыбнулась удача, - нужный предмет был в его руках!

Условный стук в окно дома поднял с постели Макса и Провода. Они, увидав знакомый чемодан, сразу же взбодрились, и нетерпеливо стали готовить инструмент для его вскрытия. Как говорится топор под лавкой, был лучшим инструментом для этой работы.

Троицу прежде всего насторожила надпись  – «ОТОРОЖНО! НЕ БРОСАТЬ! КНИГИ!», которую в темноте не разглядел Жора. После прочтения предупреждающего текста торопливость у присутствующих умерилась, и они как-то даже с опаской стали подступаться с топором к чемодану.

– Жорик! Ты, что, в библиотеку записался? – пошутил Макс, но смеяться не осмелился.
 Жора сел, в стороне, предоставив возможность заниматься делом своим приятелям

 Замок отлетел от первого удара и из вывернутой утробы чемодана выглядывали книги с идиотскими названиями типа: «КАК НАМ РЕОРГАНИЗОВАТЬ РАБКРИН?» В.И. Ленина, или «МАТЕРИАЛЫ ХХ СЪЕЗДА КПСС», а также «МАТЕРИАЛЫ ПЛЕНУМОВ ЦК КПСС» и тому подобная «капуста».

Макс, предчувствуя неладное, отпустил ещё одну реплику:
– Жора, я что-то не пойму – ты райком ограбил, или в партию собрался вступить? Конечно, с твоим опытом тебе туда дорога.

 Воровать ты умеешь, обманывать тоже – твоё место в партии, а сидеть на нарах научишься! Только партшколу не забудь прикончить – юродствовал Макс, а у самого на душе было тревожно, от неуверенности в успехе.

Жора недолго терпел злословие Макса. При очередной попытке отправить его в партшколу он получил материалами «ХХ съезда КПСС» по физиономии и утихомирился. После этого мордобоя работа тройки подельников продолжилась молча.

Они свалили весь книжный хлам около печки и стали искать в чемодане потайные полости. В тайнике они нашли вложенный Мейлахом свёрток с чистым нижним бельём и пакет, где был старательно упакована «История болезни амбулаторного больного» –  Каца Мейлаха  Абрамовича и листочки формуляров с результатами анализов, а также справка о его беременности.

 Огорченные искатели бриллиантов и приключений, молча, сидели, глядя на кучу макулатуры, а раздражённый неудачей Провод готовил печь к растопке всем этим бумажным хламом.

Для начала процесса горения Провод стал раздирать в клочья историю болезни Мейлаха, но Жора его остановил. Там был указан  адрес больного, то есть Мейлаха. Свёрток с бельём Жора оставил себе.

– Вот куда он поехал от Тамары на побывку! – догадался Жора. – Нужно немедленно кому-то из нас ехать в его город и как следует прощупать беглеца. Не туда ли он увёз драгоценности?

 После небольшого совещания с коллегами по ремеслу было решено на розыски Мейлаха, командировать Жору.