Исповедь автомобилиста

   Холодной зимней ночью, уже под утро, дежурным нарядом ГАИ был задержан нарушитель.  Документов на автомобиль при нем не оказалось, и он, как подозреваемый в угоне. Был доставлен в отделение. Вид задержанного тоже не внушал доверия: пальто поверх пижамной пары, а на ногах – тапочки. На первые вопросы он отвечал невразумительно, но потом успокоился и разговорился.
- Товарищ старший лейтенант, я не угонщик, а техпаспорта у меня нет потому, что машину я купил только вчера, и еще ничего, конечно, не оформил. Я бы ее и не купил, но все началось с бабушки, царствие ей небесное. А бабушка любила меня больше всех своих внуков и внучек, правда, за что, я не знаю. И всегда дарила подарки, а на мое четырнадцатилетие даже подарила велосипед. И в тот же день я прокатил ее на рамке. Она женщина была интеллигентная, за фигурой следила и, несмотря на свои за пятьдесят, вряд ли была тяжелее меня, а я был далеко не толстым, скорее наоборот.  Так вот, бабушка была красивая, за собой следила и даже замуж выходила четыре раза, мой дед был ее первым мужем. Хотя да, я же о машине.
Так вот, машину я купил на бабушкины деньги. Но на какие деньги она купила мне тогда велосипед, ума не приложу. Работала она машинисткой, зарплата, сами понимаете, к тому сроку уже полгода была одинока, в общем, странно. Хотя, я опять не о том, так вот, все свои сбережения бабушка завещала мне, своему первому внуку, а сбережений этих было немного-немало три тысячи четыреста пятьдесят семь рублей. Ну, откуда эти деньги, я примерно представляю, четвертый ее муж был генералом в отставке, так что в этих деньгах часть его боевых заслуг.  Генерал был моложе бабушки на четыре года, но умер намного раньше ее, так что бабушке последние  восемь лет пришлось жить вдовой. Она, правда, и пятый раз собиралась замуж, но, к несчастью, этот брак не состоялся. Жених не дожил до свадьбы, скончался в возрасте  шестидесяти двух лет, он тоже был моложе  бабушки. Правда, моя мать, тогда уже тоже бабушка, сказала, что к счастью - хватит людей  смешить. А по-моему, жаль, бабушка была бы при муже, а муж ее, думаю, не был бы несчастлив. Ну, да ладно.
Так вот, получил я по завещанию три тысячи четыреста пятьдесят семь рублей и решил купить машину. Вернее даже не я, а жена, потому что ей на работе выделили дачный участок и, чтобы на эту дачу ездить не на электричке, а на машине, она посоветовала мне купить. К тому же на электричке навоз или там штакетник  для ограды  не привезешь. В общем, я согласился. Но когда все выяснил, оказалось, что денег хватит только на полмашины. Я сильно огорчился, потому что уже свыкся с мыслью о машине, и даже во сне видел себя за рулем, а второй бабушки у меня не было, она умерла давным-давно, а оба дедушки и того раньше. Но мне тогда же подсказали, что можно купить подержанную машину, если хорошо поторговаться, правда,  ухо надо держать востро, надуть могут запросто.
Я стал ходить на толкучку и поступил на платные курсы автолюбителей. Машину решил купить, как только закончу курсы, но с первого же посещения толкучки стал торговаться, для тренировки. Цель ставил одну, сбить цену до трех тысяч двухсот пятидесяти семи  рублей, двести я заплатил а курсы. Но потом цену пришлось снижать до трех тысяч семи рублей, потому что жена в одно из посещений толкучки купила себе импортные меховые сапоги  за двести пятьдесят. После этого  ее с собой брать не стал.
Торговаться было интересно, но договориться о цене под наличные у меня деньги удавалось только на «запорожцы», а я хотел «жигули», и потому стал торговаться только с продавцами «жигулей». Но тут дело пошло хуже, к тому же меня скоро запомнили и не желали разговаривать, даже прогоняли и грозились побить. Я решил сделать передышку до окончания курсов (а оставалось две недели), и тогда уже торговаться всерьез, чтобы купить, а не для тренировки.
 И вот этот день наступил, я снял деньги со сберкнижки, сложил их в кошелек и завязал кошелек шпагатом, потому что денег было много, и кошелек не застегивался, и на шпагате же повесил себе на шею под рубашку. Сначала сделал короткий шпагат, и на уровне груди у меня образовался бугор, пришлось шпагат удлинить, кошелек теперь висел на животе, сдвинул его вбок, было незаметно, к тому же я постоянно чувствовал деньги при себе и был спокоен. Я приехал на рынок, дошел до угла, где ставили машины на продажу и начал прицениваться. Некоторых продавцов «жигулей» я знал по тренировкам и проходил мимо, они глядели мне вслед. Одну машину продавали за пять тысяч, я предложил три. Владелец, плотненький такой, с усами, сначала замолчал, я решил, что он думает, но он послал меня туда, куда я не берусь  здесь повторить. Примерно то же произошло при моих попытках еще три раза. Последние «Жигули» были совсем старые, с помятой дверцей, но хозяин меньше четырех снижать не хотел. Я сначала предлагал три тысячи, потом предложил три тысячи и семь рублей, но он все равно не согласился и нехорошо меня обозвал.  Мне стало грустно, понял, что «жигули» мне не купить, придется прицениваться к «запорожцам».  Еще подумал, что зря ставил со своей стороны три тысячи сразу, надо было предлагать меньше, а потом помаленьку добавлять, тогда бы можно было сойтись на трех тысячах. Эта мысль показалась мне разумной. И я решил не торопиться с покупкой, тем более, что была зима и до дачного сезона далеко, так что спешить было некуда. Я уже решил уйти с рынка, но заметил чуть поодаль почти новые «жигули» и рядом с ними молодого человека приятной внешности, хотя несколько неряшливо одетого, с шапкой сдвинутой на самый затылок и очень грустного. Возможно, он и не продавал машину, потому что стоял в стороне от остальных, но я все же подошел и спросил:
- Сколько?
Он грустно посмотрел на меня и сказал:
- Пять…
Вблизи я рассмотрел, что «жигули» почти новые и даже  резина почти новая, они мне очень понравились, и стало жаль, что у меня нет пяти тысяч рублей. Но я все же решил поторговаться,  и как  недавно задумал, сказал:
- Давай за две… - и даже сам испугался, потому что с моей стороны это была наглость. Но он поморщил лоб, посмотрел вверх, вздохнул и сказал:
- Ну, ладно, за две, так за две…
Я напугался еще больше, хотя непонятно чему, и еще мне стало жалко этого парня и совестно, я сказал:
- Ну, хорошо, беру за три. Только больше у меня нету…
Он посмотрел на меня, снова наморщил лоб, помедлил, опять внимательно посмотрел и сказал:
- Ну, ладно, за три, так за три.
- Но больше у меня нет, повторил я, только три тысячи и семь рублей, все при мне, - и я похлопал себя по животу. Я хотел, чтобы он все понял и опомнился  наконец, потому что если он опомнится позже, мне будет много хуже. Но он пожал плечами и ответил:
- Я согласен…
Теперь я растерялся окончательно, сделка как будто состоялась, но что делать дальше, я не представлял. Так мы стояли минуты две и молчали. Он заговорил первым:
- Наверно, вы хотите посмотреть документы, - открыл машину, вынул из ящичка бумаги и подал мне. Это были техталон, его права и даже паспорт. Тут я все проверил досконально, даже сличил фотокарточки, потому что я бухгалтер и к бумагам отношусь серьезно. Из-за своей бухгалтерской специальности права я получил не совсем законно. Нет, я получил их законно, только меня почти не учили, а вместо этого попросили составить годовой отчет. Но об этом позже, А отчет они попросили меня составить потому, что перешли на хозрасчет и своего бухгалтера сократили, оставили только кассира. В течение года кассир еще как-то справлялся, но когда подошел конец года, и надо было составлять отчет, поняли, что  без  бухгалтера не обойтись, а тут я как раз и подвернулся.
Когда наша организация переходила на хозрасчет, меня тоже сократили, совет трудового коллектива вынес такое решение, но у нас бухгалтеров было четверо, и без меня прекрасно бы обошлись. Кроме меня в бухгалтерской группе работали Свояков Петр Николаевич – главбух, Нина Иннокентьевна – зам главного бухгалтера, сестра Петра Николаевича, и Верочка – старший бухгалтер, его племянница, а я просто бухгалтер.  Так вот, когда меня сократили, я очень обрадовался, потому что уже давно хотел пойти работать в грузчики, чтобы поправить здоровье, да и работа ближе – я рассчитывал устроиться в овощной магазин, который в нашем доме на первом этаже.  От сидячей работы я ослаб, обрюзг и даже заболел сидячей болезнью… ну, сами понимаете, какой. Когда мне поставили диагноз и посоветовали для лечения подвижный образ жизни, я начал по утрам бегать, но соседка Мария Федоровна, пенсионерка, которая всегда вставала очень рано, стала по утрам выходить во двор и следить за моими тренировками, а потом с другими соседками-пенсионерками они весь день меня обсуждали. Жена не  вытерпела и спрятала мое тренировочное трико, сказала, чтобы я людей больше не смешил.  Но мне уже понравились утренние пробежки и я вышел на зарядку в трусах, но меня задержала милиция, потому что трусы были в цветочек, и они решили, что я пьяный.  В тот день я даже на работу опоздал, а тренировки пришлось прекратить. Тогда я задумал оставить свою работу и перейти  в грузчики. На первом этаже нашего дома есть овощной магазин, в нем работает грузчиком дядя Петя. Грузчик он никудышний, потому что сам еле ходит и пьяным бывает чаще чем трезвым. Я часто слышал, как продавщицы ругали его и говорили, что с таким грузчиком они себе все руки поотрывали. Раз в две недели его обязательно увольняют, но потом принимают обратно, потому что другие грузчики не идут – магазин овощной, навару нет. А мне навару не нужно, да у грузчика и зарплата на десять рублей больше, у меня сто тридцать, а у дяди Пети сто сорок, так что для меня это уже навар.
На следующий день после сокращения я пошел в магазин устраиваться, но заведующая сказала, что сейчас меня принять не может, потому что дядя Петя на бюллетене, но он должен скоро выйти. Еще она сказала, что надо подождать семнадцатого числа, в этот день у них аванс, дядя Петя обязательно напьется, она уволит его, а меня примет взамен. Но тогда я подумал о дяде  Пете, мне стало его жалко, и я спросил, а куда же тогда пойдет дядя Петя. Заведующая сразу перешла на крик и заявила, что такое добро в проруби не утонет, найдет место, а у нее уже просто сил нет этого старого пердуна воспитывать, а если я такой сердобольный, то она без меня найдет замену. Я понял, что она очень сердита на дядю Петю, и еще понял, что если он от огорчения пойдет топиться, все равно не утонет, а потом успокоится и найдет себе работу, так что моя совесть будет чиста.
До семнадцатого числа оставалось четыре дня, я ждал и решил одновременно тренироваться  гантелями, чтобы немного окрепнуть перед новой работой. Гантели я купил на деньги из пособия, которое мне выдали в связи с сокращением. Все шло прекрасно. Но шестнадцатого после обеда  ко мне на квартиру приехали Иван Никанорович – начальник нашего участка и Петр Николаевич. Петр Николаевич молчал, только сопел и надувал щеки, отчего становился еще солиднее, а Иван Никанорович, увидев меня, сразу заулыбался, хлопнул меня по плечу и сказал:
- Юрка-черт, (я по паспорту Юрий Сергеевич) хватит дурью маяться, выходи на работу. Этот индюк, - он кивнул на главбуха, - со своей родней весь учет завалил. Сам только и умеет, что щеки надувать, да подписи ставить, но с него и ладно – ответственность несет, но надо же затраты относить, ведомости составлять, письма гарантийные, а его шалавы  ничего не умеют, сплошной завал, так что я сейчас прямо за тобой.
Но мне не хотелось обратно, и я сказал, что устраиваюсь  на работу грузчиком, тут и работа рядом и зарплата больше. Начальник громко рассмеялся и сказал:
- Юрка, а ты артист, накину я тебе десятку, даже двадцатку, не волнуйся, но войди в мое положение, эти   ….. ведомость на зарплату составили и все перепутали, кому больше, кому меньше положенного. Те, у кого больше, помалкивают, а у кого меньше, митинг устроили, уже второй день не работаем, без тебя не разберемся. Спасай!
Тогда я понял, что дело серьезное, и без меня  они не обойдутся. Вообще-то я и раньше подозревал, что Нина Иннокентьевна плохой старший бухгалтер, потому что ошибается в таблице умножения, а Верочка просто не может считать, потому что у нее маникюр, она в первый день  начала работать на калькуляторе и сломала ноготь, она сильно плакала, потому что растила ногти три месяца. После этого я ей ничего не поручал, да и Петр Николаевич потом повысил ее в помощники старшего бухгалтера, чтобы не она была у меня подчинении, а я у нее. Но они обе начальницы хорошие, потому что ничего  делать лишнего не заставляют, разве что сходить в буфет за коврижкой, с которой они пьют чай, но это, сами понимаете, не приказ, а просьба, а поскольку они женщины, отказать я не могу.
В общем, я понял, что придется возвращаться, не мог же я оставить ту часть коллектива, которая получила зарплату меньше, чем положено.
 Но я опять отвлекся. Так вот, я проверил его документы, там все было в порядке, но что делать дальше, я опять не представлял. Мы стояли и  молчали, он ждал, что скажу я, а я ждал, что  он, ему пришлось опять заговорить первым:
- Ну, а деньги вы заплатите завтра, когда мы съездим в ГАИ и там все оформим.
Я сказал, что могу заплатить сейчас, и полез за пазуху, но он сказал, что пока не стоит спешить, и спросил, где я живу. Я ответил, и он предложил, что до его дома мы доедем вместе, это ближе, а потом я поеду сам. Я согласился и мы поехали. До его дома было совсем недалеко, когда подъехали, он остановил машину и сказал:
- Ну вот, я уже приехал…
Я расстегнул воротник и потянул за шпагат, на котором висел кошелек. Но поскольку я сидел. Кошелек был зажат, и я никак его не мог вытащить.  Потянул посильнее и порвал шпагат. Тогда я стал расстегивать рубашку полностью, но мешала майка, и достать кошелек никак не получалось. Он смотрел на мои действия со все большим подозрением. Я объяснил, в чем дело, он сразу успокоился и сказал «бывает». Но сидя в машине, я все равно никак не мог дотянуться до кошелька, он был где-то сбоку, ближе к спине, чем к животу. Я вышел наружу, полностью расстегнул рубашку и вытащил майку. Было холодно, но ничего другого не оставалось. Думал, что теперь-то уж достану кошелек, но не тут-то было, он провалился за пояс, и мне пришлось прыгать, чтобы кошелек  съехал вниз и вывалился в штанину. Я прыгал и прыгал, но кошелек будто прилит к ягодице и не двигался с места. Я расстегнул брюки и стал трясти их за пояс. Кошелек, наконец-то, вывалился,  я поспешил его поднять, деньги все-таки, и немалые, и тут у меня сползли брюки. В это время мимо проходили две женщины, одна сказала: «допился до чертей, стыда нет…». Я хотел объяснить, в чем дело, но когда повернулся к ним, они бросились бежать.  Тут из машины вышел мой партнер. Я сразу отдал ему кошелек и стал застегиваться. Но пока я возился на улице, руки у меня замерзли, и я никак не мог застегнуть пуговицы. Тогда он отдал мне кошелек обратно и стал помогать. Пока он застегивал, я, чтобы ему не  было скучно, рассказал  про бабушку, ее последнего мужа генерала в отставке, и объяснил, откуда эти деньги. Минут за пять он застегнул меня полностью, мы сели обратно в машину, я отдал ему кошелек. Он завел мотор, включил печку и стал отогревать руки, сказал:
- Сейчас отогрею и пойду, вы уж извините…
Я сказал, что пусть он меня извинит, и спросил, почему он не пересчитывает деньги. Он сказал, что доверяет мне, а лицо у него было грустное и усталое. Тогда я не вытерпел и спросил, почему он так дешево продает машину. Он помолчал немного, а потом, глядя в сторону, ответил:
- От меня ушла жена, и теперь, когда я еду на машине, мне хочется разогнаться посильнее и врезаться в столб или в стену, - Он вздохнул и открыл дверцу.
Я прекрасно его понял, но как помочь в данной ситуации, абсолютно не представлял. Пока я думал, он ушел. Я остался один, в своей машине. Посидел немного, было обидно за прежнего владельца. Такой симпатичный, добрый, и почему бабы не ценят таких? Но надо было ехать домой, я пересел на левую сторону, за руль, и испугался. Дело в том, что на курсах я водил машину всего два раза. Когда я пришел записываться на курсы,  парень,  который меня принимал,  узнав, что я бухгалтер, вышел куда-то,  затем вернулся с еще одним парнем, и они предложили, что если я напишу им годовой отчет,  то права они мне сделают. Вначале я отказался,  сказал, что пришел учиться водить машину, а не составлять годовые отчеты, от¬четы я и так умею. Но они сказали, что если я буду ерепениться, то они меня так научат, что я никогда на права не сдам. Лица у них при этом были очень злые. Я понял, что они не шутят, и согласился, после этого во время занятий, когда остальные учили правила дорожного движения и матчасть, я возился с их отчетом. Но я знал, что даже если у меня будут права, а знаний не будет, я далеко не уеду, и потому вечером в свободное от домашних обязанностей время учил теорию самостоятельно. Но потом началось практическое вождение, а я все писал отчет. По моим прикидкам отчет я должен был составить как раз к окончанию курсов нашего набора. Я забеспокоился и стал проситься на занятия, но инструктор спросил у меня:
- А на мотоцикле ездил?
Я ответил,  что нет, бабушка не купила мне его на шестнадцати¬летие,  хотя я очень мечтал. Ее тогда просто не было, она ездила со своим отставным генералом на Черное море.
- А на велосипеде?- спросил инструктор. Я сказал, что умею.
- Ну и прекрасно,- ответил он,- На машине почти так же.
Это меня успокоило, и я продолжал работать с отчетом. Отчет  закончил даже раньше, чем предполагал, меня благодарили, жали руку и говорили,  что права у меня в кармане. Но я все же пришел на очередное занятие по вождению и наконец-то сел за руль.
Оказалось, что машина намного сложнее велосипеда,  у нее три педали и еще эта рукоятка с набалдашником. Когда я сел за руль, инструктор сам включил рукоятку, отпустил свою педаль и сказал "поехали". Машина тронулась, и я начал рулить, но крутить руль надо было на¬много сильнее, чем на велосипеде, и я сразу же наехал на вкопан¬ный баллон. Инструктор нажал свою педаль, машина остановилась, и он сказал «спокойнее-спокойнее». Потом я приноровился, и мы сделали несколько кругов по площадке между баллонами и столбиками. Мне очень понравилось ездить, но инструктор остановил машину и сказал, что на сегодня хватит. Я не соглашался, мне хотелось поездить еще, но он сказал:
- Вылезай, мне еще вон того болвана учить надо, а то он непременно кого-нибудь задавит,- и показал на красивого модного парня.
Потом были экзамены. Теорию мне зачли без сдачи, но на практические вождения пришел инструктор из ГАИ, про него говорили, что он специально заваливает, даже профессионала может завалить. Инструктор вышел перед нашей командой и громко с улыбочкой спросил:
- Ну, что, орлы, кто мне желает сдавать?
Никто не желал и тогда вышел я. Решил так: сейчас мне лучше завалить, тогда придется еще практически позаниматься, и я научусь ездить, как следует.
Мы сели и поехали, машина сильно гудела, но ехала тихо. Инструктор спросил:
- Вы что,  так и будете на первой пилить?
Я знал, что он задает провокационные вопросы, и молчал. Он ругнулся,  сам переключил скорость, и машина поехала быстрее, у меня аж дух захватило. В одном месте он сказал мне, чтобы я по¬вернул направо, но я знал, что он иногда для провокации просит повернуть, куда нельзя, и ехал прямо. Он попросил повернуть в дру¬гом месте, но я все равно ехал прямо, и скоро мы выехали за город. Здесь было хорошо, машин мало, и дорога широкая. Меня только пугали встречные машины, когда они приближались, я закрывал глаза. Инструктор попросил меня развернуться обратно, потому что вокруг земли напрямую все равно не проехать. Но я ехал прямо.  Он начал ругаться нехорошими словами, потом остановил машину и сам сел за руль. Пока мы ехали обратно, он все время ругался и сам нарушил правила - не уступил помехе справа. Я указал ему на это,  и он за¬молчал.
Когда мы приехали, он сказал нашим инструкторам, что у него вызывают сомнения по поводу заключения медкомиссии о моей пригодности. Больше он ничего не сказал, и вообще уехал, даже не стал никого заваливать. Я думал,  что меня он завалил,  и был спокоен, но оказалось, что вождение я сдал, и скоро у меня были права, но радости не было.
Так вот, я остался один в своей машине,  и надо было ехать до¬мой, самому. Я вспомнил все, что учил, потрогал педали и рукоятку, для успокоения проделал дыхательную гимнастику и завел мотор. Он завелся сразу. Я снял ручной тормоз, включил первую скорость и по¬ехал, решил,  что переключаться не буду, до дома не так уж далеко, можно и на первой доехать. Я ехал,  но проехав пару кварталов, ре¬шил включить вторую, слишком уж тихо я ехал. Включил вторую, а по¬том и третью,  но тут машина почему-то стала вилять,  плавно так уходила влево, я поворачивал руль вправо,  и она начинала царапать парапет, я чуть-чуть поворачивал руль влево, но машина все равно не ехала прямо, вылезала на середину дороги. Тогда я взял вправо и прижался вплотную к бордюру, колеса свистели и скрипели, но бордюр не давал машине уйти вправо, и я ехал прямо. Но тут я за¬метил в зеркало,  что прохожие на тротуарах останавливаются и смот¬рят мне вслед. Потом в одном месте парапет был разрушен, машину сразу повело,  и я вылез на тротуар. Я сильно-сильно закрутил руль влево и чуть не попал под «камаз», который меня как раз обгонял. Тогда я снова переключился на первую и доехал до дома без  приключений.
Гаpaжа у меня нет, поэтому машину во дворе я поставил так,   чтобы было видно из окон квартиры. Когда сообщил жене, что купил машину и показал ее во дворе, она сразу с дочерью и сыном пошли ее смотреть.  Они сели в машину, потом несколько раз выходили, менялись местами, а сын сидел на водительском месте и рулил. Я смотрел на них из окна, и мне было приятно, потом они вернулись, и дочь с сыном стали просить, чтобы я их покатал.  Я ответил,  что пока не могу гарантировать безопас¬ность,  вот когда научусь хорошо водить, тогда прокачу.  Жена спро¬сила, чему же меня учили на курсах? Я сказал, что права получил по блату, и объяснил, как было дело. Она задумалась и думала до самого вечера, раньше она считала,  что по блату - это всегда хорошо.
Пока было светло, я то и дело подходил к окну и смотрел на машину,  и всякий раз чувствовал себя счастливым, но когда стемнело, стал опасаться, как бы ее не украли, вспомнил массу случаев об угонах, которые слышал на курсах, и беспокойство мое росло. Стал думать о том, как бы обезопасить ее, сначала решил засыпать снегом, но снега во дворе мало и вряд ли бы хватило. Потом решил спереди и сзади машины положить бревна, но бревен тоже негде было взять. Перед сном я спустился во двор, проверил,  закрыты ли дверцы и багажник, но потом все равно не мог уснуть, вставал, подходил к окну и смотрел. Наконец я понял, что все равно не засну, тогда взял одеяло, подушку, надувной матрас и еще покрывало, потому что все-таки зима,  и пошел спать в машину. Прежде чем укладываться, завел  мотоp, включил печку и хорошо прогрел салон.  Засыпал я спокой¬но, потому что если теперь ее украдут, то вместе со мной, а значит, потом мне не придется ее долго искать.
Проснулся  от холода, стекла внутри заиндевели, и я ничего не видел. Включил свет и посмотрел на часы, было два часа ночи, значит, я проспал два с половиной часа. Тогда  решил еще раз прогреть салон и снова лечь спать, должно было хватить часов до пяти, я повернул ключ, двигатель урчал, но не заводился. Я про¬должал попытки, но безуспешно, видимо, двигатель сильно остыл. Наконец и стартер перестал проворачивать, подсел аккумулятор. Тогда я взял рукоятку, вышел и стал заводить вручную, я крутил долго, сам хорошо согрелся, даже пальто сбросил, но двигатель не заводил¬ся. Тогда я подумал, что если сам не могу завести, то и те, кто попытается украсть машину, тоже не заведут и не смогут ее угнать, значит, я могу спокойно идти спать домой. Но я крутанул в послед¬ний раз и мотор завелся. Минут двадцать я грел мотор, потом включил печку, салон прогрелся и стекла оттаяли. Я снова лег спать, но спать не хотелось, видимо, когда я крутил рукоятку, хорошо размял¬ся, и сон не шел, тогда я решил немного поездить для тренировки.
Я выехал со двора, на улице не было ни людей, ни машин. Стал тренироваться:  переключал скорости, ехал то на второй, то на третьей, и даже на четвертой, на перекрестках отрабатывал повороты, при этом следил за знаками и правил не нарушал. Я все больше чувство¬вал машину, мне было хорошо,  я даже запел, хотя пою плохо, но здесь пел для себя, значит, никому не мешал. Было только жаль, что со мной нет бабушки, уж я бы ее сейчас прокатил. Потом я для тренировки стал ехать синусоидой, от правой стороны к левой и обратно, это было, конечно, нарушение, но никакое ни хулиганство, дорога была совершенно пустой, и аварийной ситуации я не создавал.  А потом, когда появилась ваша машина сзади, я сразу принял вправо и сбросил скорость, но когда вы потребовали остановиться, я от неожиданности забыл, как это делается, поэтому объехал вас с левой стороны. Но потом же я все равно остановился, и совсем я не собирался от вас убегать.
Товарищ старший лейтенант, не лишайте меня прав, я больше не буду ездить по синусоиде. Теперь буду тренироваться строго по правилам. Гаража у меня все равно нет, ночевать придется в машине, а в холоде долго не поспишь, так что  тренироваться буду только ночами, в самое безопасное время. Ведь если бы я ничему за эту ночь не научился, непременно бы врезался в вашу машину, но я же  не врезался. Товарищ старший лейтенант...
Апрель 1989