В борьбе за ЭТО

     Налетевшая волна с белыми завитками барашек протяжным вздохом ударилась о скалы, и все вокруг вздрогнуло. Неосязаемое, воздушно-капельное создание морского прибоя ступило на берег, смущенно прикрывая грудь рукой. Солнечный лучик от удивления замер , и не заметил, как вспыхнул ковыль в степи, подожженный его изумлением. Он был очень молод. Очнувшись, луч бросил этому созданию небесно-голубую накидку, которая и не собиралась скрывать всю прелесть волнующего тела.

     Возмущению Солнца не было предела и взрывы негодования потрясли Вселенную. Ах, эти светила, везде они видят одну лишь конъюнктуру . Небо от волнения зашлось черной тучей, неожиданно и ярко отсалютовало молнией; раскатистый гром, как звуковое сопровождение небесной феерии, заставил крикливых чаек убраться подальше. Легкий гулливый бриз сменился штормом и в мгновение ока скрылся за горизонтом, погнавшись за молодой серенькой тучкой.

    Горы ответили извержением, и потом еще долго в воздухе летали хлопья изумления, словно черные бабочки, недоуменно спрашивая: «В честь чего салют?» Реки вышли из берегов и скоро ЭТО-любивые лягушки заселяли клеверное поле, оглашая окрестности кантатами высшего блаженства. Знаменитый художник, увидев ЭТО, захлебнулся «девятым валом» восторга и больше ничего, кроме моря не писал, справедливо считая его колыбелью ЭТОлюции. Поэты наперебой воспевали ЭТО в своих сонетах и поэзах, нещадно плагиатствуя, и борясь за каждую удачную рифму.

     ЭТО восставало из руин и пепла Помпеи, Москвы и Рима. ЭТО  было главным героем на полотнах великих мастеров и не очень. ЭТО не давало покоя воспаленному сознанию, освещало путь, и, лишая сна в предрассветный час, наполняло соком жизни. Все попытки одеть ЭТО в хитон стихов иль завернуть в ковер романа не всегда приносили успех. ЭТО – сотканное из частиц космоса и другой небезызвестной  части Великим Создателем, упрямо обходилось только накидкой, да и то лишь для того, чтобы утереть влажную пыль волн. Волн негодования и восхищения, радости и зависти, презрения и преклонения, проклятия и удивления… Волн, что бились у подножия пьедестала… Пьедестала, с которого ЭТО иногда сбрасывали варвары, но люди упрямо водружали ЭТО на место, любовно оттирая от пыли и плевков негодяев.

     Скульптор, достигший совершенства в исследовании холмов и гротов, изведавший все муки и радости этой грешной жизни, был ошеломлен грациозностью и совершенством форм.  Композитор с помощью семи нот пытался решить известную дилемму: ЭТО – дьявольское наваждение или божья благодать? Специально подготовленные агенты пели про ЭТО в театрах и под балконами, к ним навстречу летели букеты и сердца, сгорая на полпути в жестоком пламени.

     Пока ЭТО пело и вальсировало под его музыку, музыкант лихорадочно пытался скрипичным ключом открыть секрет ЭТОго обаяния. Он страстно желал разложить ЭТО на фуги, диезы и мажоры. ЭТО становилось идеей фикс и он позвал психолога. «Инженер человеческих душ» выслушал проблему, и сказал знаменитые ныне слова: «О, повелитель нотных знаков, коль ЭТО встанет по ранжиру, то повернется белый свет» - сказал и скрылся восвояси.

     Писатель уже полвека занимался ЭТО-проблемой, ему помогали верные помощники – взвод солдат, от А до Я.Выбегая из под пера и замирая во-фронт , на месте указанном Мастером, они привыкли к безоговорочному подчинению. Они были друзьями и это им посвящены строчки: «Слова становятся, как гвардия в строю, здесь все мне ясно, всех я узнаю». Когда Мастера спросили про ЭТО, он без обиняков начал свое повествование и все ахнули. «Не может быть»...

     ЭТО являлось началом войн, из-за ЭТОго дрались безжалостно на дуэли и кто-то умирал в борьбе за ЭТО.

     ЭТО шло по этапу и стояло перед плахой. ЭТО повелевало и казнило. Все разговоры об ЭТОм вредны в солдатской казарме, особенно на ночь.

     ЭТО нас всех породило, ЭТО – и я на коленях, с цветами. ЭТО – привет моей маме, ЭТО – жена и дочурка, ЭТО – весна и веселье. ЭТО – все женщины мира, честь им и слава, любимым...

                март 2000 г.