Режиссер, который никогда не повторялся

Задуман Богом для кино…



Вышла книга о режиссере, который никогда не повторялся
 
«Я считаю, что кинематограф – это как раз и есть Самсон Иосифович Самсонов» (народная артистка РСФСР Людмила Зайцева).
 
«Мне нравятся люди «вне жанра». Не замыкаясь в рамках узкой специализации, они отважно врываются в незнакомые уделы и, не страшась освистания рамочных мэтров, творят: насвежо, размашисто, азартно. Людям «вне жанра» нравится быть новичками, торя свою стёжку-дорожку даже там, где давно проложены магистрали со строгими правилами движения: «Шаг влево… Шаг вправо…». Самсон Иосифович никогда не боялся прослыть новичком. Прекрасно зная, что не из «когорты неприкасаемых» и будучи, порой, заложником «заказанного назначения на фильм», он дерзко бросался на штурм «высоты» и думал не о том, как бы угодить, а просто делал то, что считал интересным. И делал: мощно, капитально, увлекательно. Как, собственно, и полагается человеку, которого зовут»…
 
Так писал я года полтора назад о Самсоне Самсонове (1921-2002) — режиссере, который никогда не повторялся*.

 
 
Просто надо было спасать ситуацию 
 
«Это был большой художник и человек, и я счастлив, что судьба свела меня с ним» (народный артист РСФСР Эдуард Марцевич).
 
И вот в руках книга с дарственной надписью Екатерины Тиханович. «Самсон Самсонов. Вдохновенный романтик» (Москва, «Белый город», 2013).
 
Труд проделан немалый. Перерыты архивы, воспроизведены киноафиши всех 20 фильмов мастера с 1955 по 1996 год. Книга снабжена эксклюзивным фоторядом, никогда не публиковавшимися записями самого Самсона Иосифовича Эйдельштейна (Самсонова), мнениями его выдающихся коллег, друзей, единомышленников: Сергея Герасимова, Сергея Бондарчука, Ролана Быкова, Евгения Доги, Натальи Гундаревой, Александра Михайлова и др.
 
Биографическую часть («Человек, влюбленный в кино») Екатерина Тиханович написала сама – просто и строго следуя фактам жизни отца. Насчет грязного белья, банального скандальца — не дождетесь. «Сор из избы не выносим» — это позиция автора. Екатерина Самсоновна не сочинитель, а биограф и, при этом, дочь. Отсюда сдержанность, лаконичность. Плюс некая доля деликатной недомолвки. А в качестве иллюстраций – уникальные снимки: конгениально загримированные: Василий Шукшин — Федор Достоевский; молодой Самсон Самсонов — Александр Пушкин… И, конечно же, сокровенные размышления самого мастера о базовых категориях режиссуры, творчества вообще. О балансе культуры и конъюнктуры, искусства и ремесла, иронии и психологизма, фантазии и реализма… Рецептура успеха, поиск жанра, выбор стиля, работа с актером…
 
Любопытный штрих. Артисты очень тепло отзываются не только о режиссерском даре Самсонова, но и редкостном его такте, заботливом умении создать комфортную съемочную атмосферу. Не авторитарный диктат, а исповедальный диалог, и вдруг откуда-то рождается искра. И вот уже все засветилось, заиграло, засверкало. И никаких «таинств магии». Режиссер Самсонов превыше всего ценил в актере одно свойство: «детскость – это непосредственность, способность к удивлению, искренность. Это всегда в первый раз. Очень боюсь актеров, «оснащенных до зубов» техническими приемами, умеющих все, кроме как быть самими собой».
 
Пример: «Наташа, давайте сделаем так. Однажды Вы придете ко мне на репетицию и попробуете забыть у двери о том, что Вы сыграли, где снялись, свое мастерство, как будто ничего не умеете, а потом входите». «Ой, как интересно! – она говорит. – Ах, какой вы хитрый, я ничего не умею, а Вы что же?» Я отвечаю: «Я Вам клянусь, я тоже все забуду». Мы попробовали работать так, как будто мы дети, как будто это детский театр. И потрясающе увлеклись, и стали открываться вещи совершенно неожиданные, сама искренность чувства»… Самсон Самсонов о пробах Натальи Гундаревой.
 
Про режиссеров, которым «не повезло», частенько можно услышать: «Ах, сколько бы он мог снять, если бы…».
 
А, в самом деле, сколько?
 
Давайте навскидку: что Самсонов хотел, а не дали. Итак…
 
Иван Тургенев — «Степной король Лир» с Борисом Андреевым.

Джеймс Олдридж – «Сын земли чужой» (по заказу автора романа).
 
Денис Фонвизин — «Недоросль» (кино-мюзикл)
 
Валентин Катаев — «Маленькая железная дверь».

Лев Толстой — «Анна Каренина» (телефильм с Сергеем Бондарчуком и Вячеславом Тихоновым).
 
Лилиан Этель Войнич — «Овод».
 
Александр Грин — «Бегущая по волнам»; «Волшебник из Гель-Гью».

Леонид Андреев — «Рассказ о семи повешенных» (2 сценария разных лет).
 
Ирвин Шоу — «Римские сновидения».

Виктор Мережко — «Женский стол в охотничьем зале».

Александр Пушкин — «Татьяна и Евгений» (конец 1990-х).

Антон Чехов — «Вишневый сад» (с Ириной Скобцевой, 2000)…
 
И далее: «Женщина без имени, или история княжны Таракановой», «Петербургский роман» — о Федоре Достоевском в исполнении Василия Шукшина, «Актриса» — о Вере Комиссаржевской, «Поэт и революция» — об Александре Блоке, «Романтический этюд» — о скульпторе Клер Шеридан, «Шут гороховый» — трагифарс на сюжет «Риголетто» с Роланом Быковым. И т.д. и т.п.
 
Заметьте, это не постсоветские домыслы, а официальные заявки, готовые сценарии и зафиксированные пробы…
 
Парадокс! Самсонову удавалось то, что давали и, зачастую, лишь потому, что не удавалось другим – вполне, кстати, именитым. Как верно заметил Александр Шпагин, «просто надо было спасать ситуацию».
 
И в какой-то момент «спасительство» это стало, можно сказать, «фамильным ярмом». Безнадежные, провальные сценарии в качестве «последнего шанса» спихивались «всеядному» Самсонову. «Этот вытянет». И вытягивал! Поступаясь родным, жертвуя заветным, — из чужих «бросовых ракушек» созидал фирменные жемчужины.
 
И что характерно, незамеченное здесь, отмечалось там. Те же англичане по достоинству оценили «Много шума из ничего», который у нас сочли едва ли не провальным (с чем лично я совершенно не согласен).
 
Любопытно, что сам режиссер крайне редко оппонировал недоброжелателям, и при случае не ярился почем зря: «Я не собираюсь спорить с людьми, отрицательно относящимися к моему фильму. Но для меня, как и для каждого художника, ценность проделанной работы, ощущение ее необходимости, сознание правомерности ее появления на экране, не исчерпываются только тем, что по этому поводу сказано критикой».
 
Время – не критик, но судия – оправдало мастера.


 
Просто Режиссер Режиссерович

«Судьба Самсонова в чем-то драматична, потому что он тяготел к образному, масштабному, эпическому мышлению, а приходилось делать что-то бытовое» (народный художник России Борис Бланк).
 
Второй, самый объемный, раздел книги называется «Арена жизни Самсона Самсонова». Слог его, что говорится, «диаметрально противоположен» мерной хронологии Екатерины Тиханович. А все потому, что автор, Александр Шпагин, известный киновед, дает не линейную, не ординарную, не ортодоксальную, а в чем-то, пожалуй, парадоксальную трактовку творчества Самсонова. Так оно и было не ординарным, не линейным — без шараханий, но в вечном поиске.
 
Не скажу, что во всем согласен с автором. Но наблюдательный и тонкий Шпагин делает по-своему «интересное кино», метко подкалывая и выуживая такие аллюзии, такие нюансы, такие подтексты и полутона, которые долгие годы ускользали от простого зрителя и даже искушённого критика. Манера исполнения не то, чтобы эпатажна, но весьма остра, подчас эксцентрична, а главное – эффективна. Во всяком случае, не всегда комплементарный разбор лишь отчеканивает неординарность героя, которого критик почтительно величает Режиссером Режиссеровичем.
 
В итоге, дотошному, придирчивому, а в ряде мест беспощадному Шпагину удается соскрести с народного артиста СССР незаслуженный ярлык «творческой всеядности». Более того, критик недвусмысленно иронизирует как раз над позитурой пресловутых «классиков-истуканов» — на деле же уютно присосавшихся любителей стабильной халявы. Беспокойные, мятущиеся натуры вроде Самсонова конъюнктурщикам не по вкусу, да и не по зубам.
 
«Хотел бы подлинную жизнь показывать, не вгонял бы своих героев в рамки жанра, а просто ставил бы реалистические киноповести, как и большинство его собратьев», — допускает Шпагин. – «Ан нет, всегда создает свой жанр да еще пытается в рамках этого жанра чуть не новый авторский стиль создать. Другая беда, что новый стиль всегда раздражает, а потому режиссер порой оказывается и не понят современниками».
 
И вновь парадокс: «если оценивать творчество мастера целиком, мы увидим, что Самсонов удивительно вписан во время», — точно подмечает Александр Шпагин. – «Все его фильмы неотделимы от того времени, когда созданы… Обычно непонятые художники слишком забегают вперед… Самсонов – нет, каждый его фильм во многом матрица именно той эпохи, когда он был создан».
 
Судя по заглавию, автор очерка отождествляет творческий путь художника с «Ареной», вершинным его произведением, непринятым тогда – во второй половине 1960-х. И это крайне странно: свежие, тончайшие самсоновские мазки составили яркую и сочную фреску на любой вкус – личный и публичный, утонченный и упрощенный, декоративный и монументальный. Не в пример «твореньям» большинства коллег, безнадежно ныне устаревшим, «Арена» до сих пор смотрится программно и панорамно, ретроспективно и современно, но, прежде всего, исключительно злободневно! Порой просто пиву даешься, как можно было тогда не заметить, что в этой небольшой полуторачасовой ленте симфонично соприсутствуют слагаемые настоящего произведения искусства. Казалось бы, вот же она совершенная вариация на тему: «энциклопедия Бытия» не будет полной без коротеньких «абзацев быта». Где изысканные одиночные миниатюры сливаются в глыбистость эпической мозаики… Когда людская любовь нет-нет, да оскалится скотской ненавистью… А добродетельный взлет духа, увы, не устраняет порочной низости сердца. Все, все это Самсонову удалось. Вопрос: как?
 
Секрет, очевидно, в том, что «Арена» и есть уникальный личный проект, который мастер выстрадал и пропустил через все свои фибры и капилляры. Отсюда жесткость подхода: тут вам не лубочная агитка на тему бесчеловечности фашизма, не тысячная версия манихейской битвы света и тьмы, а вневременной бунт зрячего против бесконечной диктатуры серости. Как следствие, виртуозный хирургический взрез, где будто в лупе пунктирного микромира отражен мерцающий безднами макромир. А почти космическое величие творца соприкасается с, почти параллельно существующей в каждом, пещерной гнилью человечка, что по-страусиному зарывается в песок — от войны, которая ВЕЗДЕ. И тогда, как и всегда, ровно один шаг от подвига до предательства. Или, наоборот – от кротости к героизму. Филигранный по исполнению и фундаментальный по замыслу фильм по-настоящему актуализируется в наши дни, когда фашизм подымает рога на территории державы, 70 лет назад свернувшей ему шею.
 
Днями, внимательно пересматривая самсоновскую «фреску», пришел вдруг к поразительному выводу: не будь русских титров и закадрового текста А. Рекемчука, даже бы не усомнился, что «film made in Europe». И язык, и стилистика, и колорит, и интонации, и экзистенции, и даже лица! Из более-менее узнаваемых наших – разве что Глеб Стриженов и Игорь Ясулович, плюс мало узнаваемые (особенно теперь) Валентина Серова с Маргаритой Володиной. В остальном даже речь на 6/7 звучит по-европейски: «deutsch», «fran;ais», «italiano»… Что опять же не удивляет. По «библейской концепции» Самсонова, в некий концлагерь со всех стран свозятся пленные циркачи. Все они бредят о «Ноевом ковчеге», на котором спасение артиста якобы зависит от его индивидуальности. То есть каждый всеми правдами и неправдами пыжится «отработать» место под солнцем (пусть и «в клеточку»). Для этого достаточно переиграть соперника и угодить «жюри с петлицами», в устах которого слово «gut» — есть «жизнь», а «aus» — «смерть». Так стартует игра-гонка на арене жизни-смерти. И ослепленный «битвой за соломинку», не каждый вдруг сообразит, что попал отнюдь не на «ковчег спасения», а на безумный «корабль дураков», который не может плыть, потому что изначально был задуман, как «вавилонская башня»…
 
И подумалось лукаво: эх, взять бы тогда (в 1967-м) и смыть наши титры, а в «подсадные авторы» европейца забрить, блатного. Глядишь, на каком-нибудь Международном кинофестивале стильная, метафорическая, концептуальная «Арена» и сорвала бы призовую гроздь.
 
А так, никто тогда у нас своего и не заметил. Зачем? Красавцев и без него хватало! Хотите — Фосс с «Кабаре» (1971), не хотите — Кавани с «Ночным портье» (1973). Дальше Феллини с «Амаркордом» (1973) или Энрико при «Старом ружье» (1975). Не говоря про «Сало» (1975) — с душком, но от Пазолини…
 
Фантастика! Или не заметили? Всё это ведь про то же — тема, аллюзии, средства «некондиционные». Одно, правда, «но» — на дворе уже 1970-е. А советская «фреска» Самсонова вышла в 1967-м (к слову, старик Феллини ценил постановщика «Попрыгуньи» еще с «Венецианского фестиваля-1955», где та "стала лауреатом"). А значит, опередил, шельма, круто опередил, и, как видим, не только «своих»! Далее по пословице: «поспешишь, людей насмешишь» или, в лучшем случае: «свой среди чужих, чужой среди своих»…
 
Такою вот была планида художника с могучим именем – интуитивно торить новые пути, до которых современники «не доспели». Придет время – «подоспеют» и (спокойствие, только спокойствие) вполне успешно оприходуют, авторизуют, даже запатентуют.
 
Не берусь утверждать, что Самсон Самсонов сознательно и смело шел на эксперименты. Скорее, он просто не отказывался от того, что казалось в ту пору неведомой «вещью в себе», а уже на поверку оказывалось «вещью для всех», пускай, и с очень большим опозданием для «прозревших».
 
Это не смелость — лишь твердость характера и уверенность рук: не бросать, а браться, не пробивать, а пробовать, не достигать, а доводить. До конца. Так и жил. Тогда. Теперь же грезится все чаще, что он всю жизнь яростно бросался в новое, неизведанное. Что ж, по-своему справедливо.


 
Всему меня обучил Самсонов
 
«Когда мне Самсон Иосифович предложил воплотить на телеэкране образ слуги Бриггса, я отказался от многих ролей в кино. И не жалею» (народный артист СССР Иван Переверзев).

Заключительная часть книги – это как бы вся самсоновская фильмотека в старинных афишах, редких кадрах и признаниях в любви. Его и ему. Его благодарно вспоминают актеры Маргарита Володина, Людмила Зайцева, Константин Райкин, Анна Назарьева…
 
- Самсон Иосифович совершенно очаровательно общался с женщинами, — рассказывает актриса Анна Тихонова: — «Лучше, чем я, с актрисами в нашей стране никто не работает. Я раскрываю их таланты. Я создал многих».
 
Если это актерский комплимент, то уж никак не режиссерская похвальба. Вот доказательство:
 
- Я была круглым нулем. Ноль с минусом! И всему меня обучил Самсонов. И если бы не было этого фильма («Чисто английское убийство»), не было бы и последующих работ, — убеждена народная артистка РСФСР Ирина Муравьева.
 
Кроме Ирины Муравьевой, Самсон Самсонов дал «путевку в кино» народной артистке РСФСР Маргарите Володиной, заслуженной артистке РСФСР Наталье Андрейченко, заслуженной артистке России Елене Степаненко… Даже знаменитому композитору Эдуарду Артемьеву персональную «кино-прописку» он оформил. Великолепная, динамичная и запоминающаяся музыка – отдельный пласт, отличающий искусство Самсонова.
 
- Почему вся музыка, которую я написал к его картинам, живет самостоятельной жизнью? Она не была подложена, а была задумана еще до съемок. Мы сидели у него, он подносил чай, и вместе с чаем появлялась ритмика будущего фильма. Самсон Самсонов был просто задуман Богом для этой участи, для кино, — считает народный артист СССР Евгений Дога. — Он чувствовал ситуации и людей, которые обычным ухом и глазом не прослушивались и не просматривались.
 
Так оно и было: не доверяя обкатанным стереотипам, Самсон Иосифович даже в бесспорных мэтрах стремился открыть «альтернативные ипостаси», нащупать неведомые грани перевоплощения. И тогда в его картинах вдруг неузнаваемо преображались, появляясь в совершенно непривычном амплуа…
 
…«почтенный сов-жулик» Михаил Трояновский («За витриной универмага» 1955), «скучный гуманист» Сергей Бондарчук («Попрыгунья» 1955), «император сцены» Антоний Ходурский, «деревенский дурачок» Никита Кондратьев и «оборотень-ветеринар» Владимир Кенигсон («Огненные версты» 1957), «гуляка-анархист» Вячеслав Тихонов и «сиплый тать» Всеволод Санаев («Оптимистическая трагедия» 1963), жена клоуна Валентина Серова («Арена» 1967), «анонимный абонент любви» Михаил Ножкин («Каждый вечер в одиннадцать» 1969), «влюбленный шут» Константин Райкин («Много шума из ничего» 1973), лакей-аристократ Иван Переверзев («Чисто английское убийство» 1974), «белокурый Янус» Николай Олялин («Бешеное золото» 1976), «колхозный анти-Шурик» Александр Демьяненко («Журавль в небе» 1977), «атипичный полицай» Виктор Павлов («Торговка и поэт» 1978), «коммунальный пират» Александр Михайлов («Одиноким предоставляется общежитие» 1983), «хоровой Дон-Кихот & Дон Жуан» Олег Ефремов («Неприкаянный» 1989), «мисс Визг» Елена Степаненко и «ушлый сержант» Никита Высоцкий («Мышеловка» 1990), «киллер-джентльмен» Эдуард Марцевич («Казино» 1992)…
 
- Режиссер Самсонов всегда изобретателен в поисках новых приемов, — полагает продюсер и режиссер Вячеслав Ребров, и трудно с ним не согласиться.
 
Под занавес назову еще одну черту, что выделяет Самсона Самсонова в обойме «звездных» ровесников. Сделав себе имя при «свирепой» советской цензуре, все они, как оказалось, дружно, но тайно тосковали по «свободе творчества». Дождались. Только, по иронии судьбы, патроны в «освобождённой» обойме все, как есть, остались «холостые»…
 
А Самсонов в молодость свою не плевал. Оставался верен себе, идеалам долгой своей жизни. Не приняв «норм» коммерческого кино, и в «лихие 90-е» снимал приличные фильмы. Честность – да, человечность – да, чувство — да. Подлость, пошлость, похоть – никогда!
 
Может быть, поэтому на расхристанном фоне всеобщей чернухи как лучик золотится последний его фильм «Милый друг давно забытых дней» (1996, по рассказу Алексея Толстого «Любовь»). Трогательный опыт обращения к русской классике, по сути, стал «лебединой песней» 5 лет уж, как почившего, советского кинематографа. Равно как и самого Художника, на долю которого выпала еще одна неблагодарная пятилетка «бескартинья».
 
Режиссер без кино – это все равно, что певец без голоса, если вдруг…
 
«Вдруг героиня фильма услышит чей-то голос – это голос старика, исполняющего какой-то старинный романс… Это голос самого Самсонова. Он никогда не снимался в своих фильмах, наверняка будучи хорошим актером. Ему это было не нужно – он реализовывался в своих героях, реализовывался ВОВНЕ. А сейчас, когда и масок больше нет, и милой сердцу «арены», он вдруг на мгновение открыл занавес – и мы услышали: голос из небытия, голос из ниоткуда – может быть, с того света. И ведь замечательно поет. Глубоко, сильно, но как будто лишь к самому себе обращаясь. Это его последняя роль», — пишет Александр Шпагин.
 
Всё верно, режиссер Самсонов силен был в одиночном соло, его фильмы не перепутать ни с кем. Но есть в неповторимом этом кино что-то античное, словно олимпийское эхо греческих трагиков с их завораживающим хоровым крещендо. Хор – вот кто был главным героем эпической драмы. А что? Ведь вот же он…
 
«Он слышит свой хор, и это мощное торжествующее пение как бы вознаграждает его жизнь, жизнь, прожитую не всегда правильно и счастливо, иногда беспорядочно и глупо, но всегда честно».
 
Это сказано режиссером Самсоновым о хормейстере Ветлугине (народный артист СССР Олег Ефремов) из фильма «Неприкаянный».
 
А, может быть, о самом себе…
 



PS
 
Автор был рад внести свою скромную лепту в книгу о великом режиссере.
 
* «Огненные версты Самсона Самсонова» (25.10.2012):

http://www.kino-teatr.ru/kino/director/ros/29008/forum/
 
http://proza.ru/2012/10/25/757
 
23.06.2014

Иллюстрация - обложка и страницы книги "Самсон Самсонов. Вдохновенный романтик", М. "Белый город", 2013.