В системе вещей

Модель страдала анорексией, питала страсть к планшетам и подиумам, питала мир страстью и красотою, но сама не питалась, всю себя отдавала. Смотрела в фейсбук, искала лайки и если таковых менее трехсот – думала, не пала ли она жертвой интриг. Экзистировала. Волны эфира мерно раскачивали ее. Она дышала вайфаем и откашливала глянцем, сильный порыв сигнала блютус подхватывал платье, обмолачивал ее прическу перед самой съемкой, что дико раздражало ее. Она водружала свои персты в айфон и экран плескался, пускал круги и журчал словно кто коснулся водной глади. И сама она – ее чувства, мысли - была подобна сенсорному экрану: подойди, дотронься, вспыхнет.

Она люто ненавидела: купола, мячи, оканье, лежачих полицейских, пирамиды еще выносила, не терпела вида Земли с космоса, предпочитала придерживаться шумеро-аккадской мифологии сотворения мира, «всех к чертовой бабушке!» - кричала она ошарашенному персоналу гостиницы, который поспешно выносил из ее номера репродукции картин Ренессанса, не терпела быстрой езды «не более 300 кбит/с» говорила она с развязностью баронессы равнодушному шоферу, который давно привык к «словечкам этих девиц». Совсем не пела, не рисовала тушью, не читала лауреатов.

Она исчезала за красотою, как хороший художник исчезал за своим произведением. «Выписаться из широт» - как она это называла (подглядела небось где). Съемки опостылели ей и лицо ее ничего не выражало, только веки были наполовину приспущены и красоту она включала, когда просили. «Эй, реализаторы кваса и боги IT-класса! Стези мои сделайте прямыми!» – словно говорила она с афиш и обложек, которые – попадись ей под руку – она рассматривала с изумлением, а затем рассыпалась ожерельным смехом, брезгливо и грациозно отбрасывая их. Она кого-то иногда любила, точнее, испытывала тот род привязанности, который испытывает человек в очереди в поликлинике к впередиидущему.

Кто ты, чтобы вот так отдавать красоту? Ботичелли бы зарыдал, узнав, что твои черты лица, эта красота отдана бездушному объективу аппарата фот, не могущий ничего сделать, как только отобразить то, что он видит, не могущий ничего сказать, как только то, что он видит: зафиксировать, заотчетить, запротоколировать, - отчаянно, слезно кричал некто в рубище из толпы, пока его нее схватили и поволокли вон. Тем временем, сотни объективов вознеслись к небу, испещрив пространство сонмом светящихся экранов. Щелчок затвора – словно звук прикосновения огня и материи – ее красота разбредалась по мерцающим дисплеям устройств – так благодатный огонь все стремятся заполучить, возжечь им свои светильники во всеобщей эйфории, и затем поспешить с ним к домашним своим.

Когда дверь ее номера все же открыли – внутри никого не было: пар шел из ванны, пес-хаски беспокойно метнулся в угол, а на столе - непрочитанное письмо:

<…Что до даты нашей встречи, то, знаешь, я даже совсем не томлюсь и не изнываю. Время и так движется ровно в одну сторону, как поезд, и столкновение наше неизбежно. И из всех неизбежностей – это – самое прекрасное.

Икаров>