Мыльные пузыри

               
Неожиданно Иван Васильевич  остался  один.  Грустно  проводил он  верную   жену  в  последний путь,  и остался не приспособленным к домашним  хлопотам,  не знающим  ничего,  крайне необходимого в быту.  Замкнулся,  долго  сидел в квартире  один.  Наконец, надоело  ему домашнее затворничество  и  захотелось  хоть каких-нибудь  перемен.  Да и  дети  ему:  «Отец,  съездил бы куда-нибудь, развеялся. Что  ты дома одиноко  сидишь?  У тебя же впереди ещё полжизни».   А и в самом деле  --  тоска  надоела.  Повидать  бы что-нибудь,  кого-нибудь.  И надумал  он  проветриться  в санатории.  Теперь просто:  не нужны никакие путёвки, а деньги есть,  заказывай номер  и… вперёд.  Решил дней на пять, шесть.

Появился  в областном  санатории;  вручили   ему ключ от номера и сразу же  «Посетите врача, пожалуйста».   А зачем  ему врач?  Поможет ли доктор  горю  пятидесяти  пяти  летнего  мужика?   Решил  «Не пойду».
Кинулся  к морю.  Впервые за многие годы  море встретило  его  так неприветливо  --  на море  шторм.  Оно всё,  до самого горизонта,  покрыто пенистыми гребнями  валов,  несущихся к берегу  и  свирепо набрасывающихся  на  пляж.   Слишком  неприветливый  ветер.  А северо-западный  ветер  здесь  всегда  холоден.  Да  настолько силён,  что не гудел  в  ушах,  а  выл  по-волчьи.  К  тому же,  дождь,  как трудоголик,  не затихал  ни на минуту.
И всё это штормовое  морское безобразие  накрывали  мрачные облака, несущиеся по небу со страшной скоростью.  Так и кажется, что они, в дополнение к земным ужасам, начнут ещё и низвергать сверху что-то совсем уж необычное, что-то сулящее  беду и неприятности.  Но, молча  перепугав безлюдный пляж, эти свирепые тучи  мчались дальше, на материк,  заливая крупно-капельным  дождём  всё  на  земле.
        Под  облаками чайки…  Нет, это не городские, которые всегда пронзительно вещают о чём-то  непонятном людям.  К их голосам в  городе он  давно привык  и почти  не замечал.  А эти, истинно  морские,   устроили  многоголосую  ораторию, в которой  преобладали  горькие стоны,  отчаянные вопли,  мяуканье озверевших кошек,  истерический плач. 
Выглядывая  из-за кустов,  прикрывавших от ветра,  «полюбовался»  Иван Васильевич бушующей    свирепостью  водной  стихии  не  более  пятнадцати секунд  (это в середине июня – промозглый  холод!)  и  помчался  в укрытие,   в номер.
  Только  появился «дома»,   как телефон  назойливо  заверещал  и приятным  женским  голосом  попросил  «отдыхающего» посетить кабинет  врача.
«Не дадут же спокойно  жить, будут надоедать.  Схожу,  отвяжусь».
В ответ  на лёгонький стук  в  дверь  тот же приятный женский голос  промурлыкал:  «Войдите!»         
       В белоснежнейшем  отутюженном  халате,   с очаровательной  улыбкой  весьма   симпатичная женщина  лет срока  с небольшим,    встретила  его, как долгожданного  родного.  Сияла  счастьем, как  Пенелопа  при встрече с  Одиссеем,  которого ждала всю жизнь.
      -- Здравствуйте, доктор!
      -- Здравствуйте,  Иван Васильевич!  Наконец-то вы приехали  (???).  Чем мы можем  помочь вашему здоровью?
      -- Милый доктор!  Пожалуйста, не нужно ему помогать.  Оно в полном порядке  и   никаких вмешательств не любит.
      -- Замечательно!  А  всё-таки,  какие процедуры  вам бы прописать?
      -- Никаких не нужно.  Впрочем,   согласен на  любую  из  них   при условии,  что она  омолодит меня  лет хотя  бы на пять.
      -- Такой  у нас нет.  А с чем или зачем вы приехали?
      -- Просто  мне  надоело вечерами  мучительно вспоминать,  есть ли что в  холодильнике  на завтрак,   да  мысли при мытье посуды терзают слишком  тоскливые.
     -- Значит, вам от нас ничего не нужно?  Это  хорошо.  Тогда я вам предложу  бассейн.  Он приободрит вас,  освежит  и будет доставлять ежедневно  приятные ощущения.
     -- Милый доктор!  Вы же не знаете, что со  дня рождения и по сегодня для  меня  самая тяжёлая  и  неприятная работа  это одеваться  и раздеваться.  Не  нужно  меня  огорчать  сменой  одежды  даже  для бассейна.  А если вы крупными  буквами и разборчивым почерком  напишете  вверху  первой страницы  курортной карты, что разрешаете мне ходить от номера  до бассейна  и  обратно  голым,  то я с удовольствием  стану  заряжать  бодрость  плаванием.
    -- Такое вам прописать я не могу.
    -- Ну  вот, а проявляете заботу об отдыхающем.  Обидно!  Впрочем,  я вспомнил.  У вас есть такие ванны,  которые наполняются  пеной.   Так  и быть,  с удовольствием  буду нежиться   в  «мыльных пузырях».
   -- Вот  и славно.  Жемчужная  ванна  вас приободрит  и успокоит.
   -- Если  к  ней  добавлять  ваши улыбки,  то  так и случится.
   -- У  нас  есть  муж.
   -- Волшебник?
   -- Да.
   -- Тогда  «предупреждать надо».
   -- А  всё-таки жаль, что у меня нет вашей «Истории болезни».
   -- А вы откройте  мой   САЙТ    в интернете  и узнаете обо мне многое.
   -- Обязательно!
   Назвав   адрес   сайта,  он  нисколько  не обнадёжил  себя  ещё  одним читателем – многие   обещают,  но читают   далеко не  все.

   На другой день сидит  наш  отдыхающий  на лавочке.  Вдруг  вплотную  подъезжает машина,  и водитель-женщина  обращается  к  нему.  Подошёл к  опущенному стеклу  дверки  и  его обласкала  улыбка  докторши.
   -- А я вас  вчера  читала.
   -- Ну и как?
   -- Молодец!   Такого  не  ожидала.  Особенно меня  тронули  рассказы о детстве,  о  животных.  И  у меня,  конечно,  возникли вопросы. 
   -- Приятно.  Спасибо!  Приглашаю вас  в пятницу  в каминный  зал  на мою встречу  с читателями.  Там  я отвечу  и  на ваши вопросы.
   -- Если смогу,  приду.

    Только  он  начал  перед  читателями «заливаться соловьём»,   в тихо открытую  дверь  вошла  «милый доктор»,  села  в первом ряду и, улыбаясь,  увлечённо  слушала     автора.

    За  сутки до  завершения  отдыха,  при прощальном посещении  Иваном Васильевичем  лечащего врача,  она спросила:
     -- Как вам отдыхалось у нас?  Что дали вам наши  пузырьки?
     -- Сами видели,  доктор, что погода была  совсем  не  курортной.  Но  ещё  больше  огорчает  то,  что я не смог встретить тут приятного собеседника.  И просидел  вон  на  той скамейке  всё   бездождевое  время.  Провёл  все  дни  в тоске.  Почти как в доме, в котором  я живу теперь  один.   А  пузырьки…  и в самом деле,  взбодрили,  хотя  в этом  мне  теперь и  нет  нужды.
    -- Приезжайте  ещё! – её  улыбка  так  маняще  светилась,   что у  него  в  сердце  одна  из струн  зазвучала  в  миноре.
    В  последний  санаторный  вечер, после ужина,  когда все разошлись по  номерам  рассматривать телевизоры,  грустно сидел на  «своей скамейке»  и злился  на  всё и на всех,  за  что и почему  не зная сам.   Торопливый цокот каблучков  заставил оглянуться – дежурный  врач  тропилась  явно к  нему, и подошла  так близко,  что,  вскочив,  Иван Васильевич  даже  коснулся  накрахмаленного  халата.   Пылали  ли их взгляды,  никто  не  видел,  но после секундной  борьбы  с собой  он обнял   докторскую  талию  и  прижал стройное тело к себе…

    Мне  Иван Васильевич  признался, что   ближе к осени  опять  махнёт  в  этот  же   санаторий  поправлять  своё  здоровье  «мыльными  пузырями».