Женщина в доме

ЖЕНЩИНА  В  ДОМЕ

/ из рассказов навеянных Карелом Чапеком /


В  прошлом  году  у моего  знакомого  пана  Гавличека   внезапно  исчезла  жена.


Знакомство  наше  шапочное.  Как  иначе  можно  расценивать  несколько  случайных  встреч  с  супругами  Гавличковыми  на  светских  раутах  у  некоего  Градомысла,  разбогатевшего  на  продаже  воздуха   и  потому  швыряющего  деньги  на  ветер  с  таким  азартом, что  поневоле  возникало  желание  вычислить  места  их  возможного  падения.


К  первому  серьёзному  испытанию  в  качестве   следователя  по  особо  важным  делам  я  отнесся  с  пылом  новобранца,  не  ведающего,  что  творит,  но  уверенного  в  благоприятном  исходе.  Изучив   заявление   потерпевшего   и   сочтя  возможным  начать  расследование  именно  с  него,  я  рисовал  в  воображении  захватывающий   интеллектуальный  поединок  с  человеком,  обреченным  на  моральное  поражение.  Но  вместо  стареющего  ловеласа,  гордящегося  красавицей  женой,  как  тыловой  штафирка  боевым  орденом,  передо  мной  предстал  жалкий,  словно  потерявший  ошейник  пёс,  человечек,  озабоченный к тому же  не  столько  пропажей,  сколько  желанием  очиститься  от  возможных  подозрений  со  стороны  правосудия.


–  Что  же  получается, пан  Гавличек, –  сурово  произнес  я  в  надежде  пробудить   к  добру  и  милосердию   эту  мёртвую  душу, – пропала  женщина,  жена,  мать  ваших  детей…


–  Мы, Хвала Господу, бездетны,– буркнул  он.


–  Что  не  избавляет  вас  от  ответственности  за  её  судьбу.  Пока  вы  хлопочете об алиби,  женщину, возможно, убивают  или, хуже того, насилуют.


–  Её  убьёшь, –   оживился  пан  Гавличек, –  её  изнасилуешь!


–  Что  вы  имеете  в  виду? –  насторожился  я.


–  Ничего, кроме того, что  сказал.


–  Раз  вы  уверены,  что  жене  вашей  не  страшны ни чёрт, ни  дьявол,  стало  быть,  нет  и  причин  для  беспокойства. – Я  демонстративно отложил  заявление,   встал  из-за  стола,  обогнул  по  кривой,  с  тревогой  следившего  за  моими  перемещениями, Гавличека, и  принялся наблюдать в зарешетчатое окно, как распоясавшаяся весна провоцирует женщин  к  неуёмному  обнажению. – Рано  или  поздно  супруга  вернется   в  ваши  объятия  живой, здоровой, ни в  чём  не  виноватой  и,  как  знать,  ещё  более  желанной.  А  похититель,  если  предположить,  что  таковой  не  домыслы  досужего  ума, наверняка, горько  раскаивается  в  содеянном.   Вывод  ясен,  / я  выдержал  многозначительную  паузу, заставив  Гавличека  вспотеть от напряжения /,  благополучие  вашей  семьи  зависит  не  от моих  следственных  действий, а от вашего  терпения.


И тут дар речи обрел потерпевший.


– Видите  ли,  уважаемый  пан  Моравчик…  Прошу  прощения,  пан  следователь…   Я  обратился  именно  к  вам,  а  не  к  другому,  в  надежде  на  сочувствие  и  понимание.  Интересующая  нас обоих  проблема  не  представляется  мне  столь  однозначной.  Хотя  в  молодости  многое  видится  в  розовом  свете,  хочется  верить,  что вы  сумеете  возвыситься  над  некоторыми,  бесспорно  справедливыми,  постулатами  вашей  профессии  ради  столь  редкой  нынче  мужской  солидарности.


–  Нельзя  ли  поконкретней?


  –  Холостяку,  мечтающему  о  семейном  очаге,  нелегко  даётся  понимание,  что  женщина  в  доме,  пускай  и  ангел,  непосильная  нагрузка  на  мужскую  психику.  Впрочем,  вы  человек  умный,  другим  не  доверяют  столь  высокие  должности,  и  сами  сумеете  разобраться, что  к  чему.


–  Немедленно  прекратите,  пан  Гавличек! –  потребовал  я. –  Лесть  представителю  власти  при  исполнении  им   служебных  обязанностей,  равносильна  подкупу  и  чревата  для  вас  непредсказуемыми  последствиями.


Гавличек  забеспокоился,  заторопился.  Едва  за  ним  закрылась  дверь,  я  помчался  домой  и  объявил  пани  Гавличковой, успевшей  распаковать  свои вещи и придать  берлоге  холостяка  вид  комнаты  в  семейном  общежитии,  что  ей  придется  вернуться  к  мужу.


–   И  как  отреагировала  она? –  полюбопытствовал  я.


–  Слезами  и  угрозами.  Угрозами  и  слезами.


–  Но  вы  им  не  поддались…  Угадал?


–  Припомнив,  какие  надежды  связывал  потерпевший  с  исчезновением  супруги,  я  подавил  в  себе  всякую  сентиментальность,  к  которой,  по  правде  говоря,  считаю  себя  склонным.  Надо  ли,  думалось  мне,  умножать  число  несчастных  мужей,  и  без  того  составляющих  большую  часть  населения  земли? 


–  А  что  супруги  Гавличковы?


–  Смирились,  полагаю,  с  неизбежным.  Утверждаю  сие  предположительно,  поскольку  с  той  поры  мы  не  видались.  Богач  Градомысл  оказался  во  всех  отношениях  подозрительной  личностью,  а  посему  я  избегаю  общения  с  ним.  В  моем  положении  неразборчивость  в  знакомствах  ничего,  кроме  ущерба  деловой  репутации  принести  не  может.

Борис Иоселевич


Ещё будет.