Онтология Русского Выбора. Глава 2

«АЛЬФА» И «ОМЕГА»

Лето 1996 года. В Бийске уже несколько месяцев действуют курсы по изучению православного катехизиса. Среди слушателей – учителя, библиотекари, служащие, студенты – люди образованные, искренне интересующиеся вопросами веры, но личного опыта церковной жизни пока не имеющие.
Наряду со священниками занятия проводятся и некоторыми из мирян. В их числе довелось и мне выступать со своими школьными историями. Как-то раз, после такого выступления поднимается слушатель и говорит: «Я верю в Бога, понимаю, что нужно молиться, поститься и в церковь ходить. Но в одном не могу разобраться – зачем вообще Богу нужно было что-то творить? Ведь Он и так есть Всё – ни в чем не нуждается. Если Он самодостаточен, для чего Ему потребовалось создавать еще что-то вне Себя Самого?»
 
Прямо как в том анекдоте, когда после лекции о научно-техническом прогрессе один старичок обращается к лектору:
«Электроника, кибернетика – это все понятно. А ты, милый, лучше скажи – как в карамельку начинка попадает?»
 
Между тем вопрос очень важный. Трудно понять назначение той или иной детали, не зная, частью какого механизма она является. Поскольку нам предстоит рассмотрение роли и места России в «конструкции» всего Божественного мироздания, то, прежде всего, следует разобраться в том, что представляет собой сама эта «конструкция»? Какой энергией зиждется? Какими связями сплетается воедино? Знакомству с этими вопросами и будет посвящена первая часть нашего исследования.
 
Что может картина сказать о своем художнике? Только то, что художник сам рассказал о себе в этой картине. Но если картина эта не является автопортретом, если на ней нет изображения самого художника, как тогда? Тогда все суждения о личностных особенностях автора могут быть лишь косвенными, выраженными в каких-то сопоставимых образах. Так и в нашем случае.
Человек ничего не может знать о Боге кроме того, о чем Бог Сам известил человека, сотворив его по образу Своему и подобию.
 
При этом, насколько бы глубоки и обширны ни были знания о Боге того или иного человека, равно как и всего человечества вместе взятого, эти знания не могут быть полными. Мы можем знать нечто лишь о той «стороне» Бога, которая обращена непосредственно к людям. И даже доступную для созерцания «сторону» Божественного, мы способны воспринимать не в собственном ее виде, а лишь через образы, схожие с известными нам самим состояниями человеческого бытия. В связи с этим, некоторые понятия и выражения нашего разбирательства по смыслу могут несколько отличаться от своих «первоисточников». Однако вряд ли такого рода погрешности помешают понять истинный смысл сказанного.
Ведь понимаем же мы, что имеет в виду мать, называя своего ребенка «сладеньким», «рыбкой» или «ягодкой». И хотя с позиций рациональной науки такие «суждения» являются сущим бредом, никому и в голову не придет оспаривать их более высокую истинность. Так и в нашем случае – полный смысл сказанного порой надо будет «додумывать» сердцем.
 
Итак, зачем Всемогущий и Вседостаточный создает что–то еще, что уже не является составной частью Его неделимой Личности, что получает место быть вне Его Самого? Чем является это творение, в каких отношениях оно находится со своим Творцом?
 
Представим себе человека, который долго искал полного уединения и оказался вдруг на совершенно особенном острове. Там в избытке было всего необходимого для беззаботной и даже приятной жизни. И наоборот – не было ничего такого, что представляло бы опасность или хоть малейшее стеснение.
Неважно, сколько времени этот человек будет предаваться полному безделью, наслаждаясь вседовольством и приятностью своего положения. Рано или поздно неизбежно наступит момент, когда он захочет как-то облагородить, особым образом отметить свое присутствие на острове. И не потому что в этом будет какая-то действительная необходимость, не потому что без этого благоустройства он будет испытывать какое-то неудобство, дискомфорт своего положения. Просто, переживая бесконечно радостное, благостное состояние внутри себя, человек не сможет не поделиться им с окружающим, не сможет удержаться, чтобы не воплотить эту радость в каком-либо действии.

Для человека трудно будет не поднять выпавшего из гнезда птенца, не установить на видном месте особо красивый камень, не убрать нарушившую течение ручья корягу – просто так. Просто потому что ему хорошо. И он хочет, чтобы всем и во всем тоже было хорошо.
Да что там остров! Любой из нас разве не сделает того же лишь на миг оказавшись на природе? А разве, видя нищего на городской улице, первым движением души мы не испытываем желания помочь ему?
В такие-то мгновения и проявляется в людях их отдаленный образ и подобие Божие, общий смысл которых есть Любовь – Благо дарующее самое себя.
Так и Бог, это не просто Благо, а Блага–дарность – Благо деятельное, активное, бескорыстное – Благо, единственной «формой» существования Которого является распространение Себя во вне.
 
Это примерно так же, как в случае с электрическим светом. Будучи потоком определенных частиц, он «светит» лишь в процессе движения этих частиц. Прекратилось движение – исчезает свет, наступает тьма, в которой не остается и следа света.
Бог и есть беспричинный, безначальный, благотворительный Свет. И всякое Его творение есть одновременно и цель, и средство, и форма Его благотворительности. В этой связи, отвечая на вопрос о том, зачем Бог создает что-либо вне Себя, можно сказать – затем (в связи с тем), что Бог и есть Созидание.
 
Но вернемся еще раз к нашему островитянину. Начав однажды, он уже не перестанет облагораживать свой остров. С каждым новым благоустройством остров будет приносить своему обитателю все большее удовлетворение. Понятно, что это удовлетворение не имеет ничего общего с чувством самодовольства, типа: «вот какой я хороший – разбил цветочную клумбу у ручья». Это удовлетворение (в связи с данным конкретным примером) будет иметь чисто эстетический характер. Новая клумба явится для человека не напоминанием о его собственных достоинствах, а просто тем предметом, который будет радовать глаз.
И то гнездо, в которое был возвращен птенец, и тот кристалл, очищенный от пыли и установленный на видном месте – все это, попадая в поле зрения островитянина, вновь и вновь будет отзываться в нем светлым, радостным чувством.
 
В известном смысле, всякое человеческое действие, в конечном счете, предполагает встречное благо. Приглядимся к тому, что окружает нас в наших домах и вообще, в той части жизни, которая доступна лично нам для благоустройства. Все это вещи и условия, призванные упростить нашу жизнь, сделать ее насколько возможно приятной. И это все тоже является благом. Пусть примитивным и даже утрированным, но благом. Во всяком случае, настолько, насколько каждый из нас, его таковым понимает. Примерно также дело обстоит и в масштабах всего Божественного творения.
 
Источая благодарственный свет, Бог, как бы окружает Себя им, как бабочка обволакивается коконом. Частицами же этого света являются все отдельные творения Божии. И так как все они (мы) также являются благом, то отвечают своему Создателю встречной любовью – благодарностью. Этот шарообразный «цветок» – с центром в Боге, в окружающей, обволакивающей Его поверхности, в Его творениях, – и есть Божественное мироздание, скрепленное в единое целое взаимной любовью. И одним из лепестков в этом соцветии Божественного мироздания является человек.

Нам трудно даже представить все многообразие мира. Ибо до сих пор точно никто не знает, сколько на одной земле обитает видов животных и растений. А меж тем, земля и сама является всего лишь одним из творений. Тем не менее, несмотря на неисчислимую многоликость мира, достоверно известно, что человек в нем занимает особое положение. Это положение объединителя и своеобразного «живителя» всего Божественного мироздания.
 
Кому доводилось бывать в «ранешних» русских домах – простых сельских избах, – тот наверняка обратил внимание на большую балку, выступающую на потолке и проходящую поперек всей комнаты. Это одна из главных частей конструкции русского дома – «матка». Она держит на себе весь потолок, подпирает крышу, центрует и стягивает сруб. Она соединяет собой почти все, что делает дом теплым, непромокаемым и защищенным от ветра. А в самой избе, прямо по центру комнаты, в «матку» вбивается металлический штырь с кольцом. За него цепляется «зыбка» – большая деревянная корзина, – в которой и растут русские ребятишки, пока не начнут ходить сами.
 
В доме Божественного мироздания положение человека в чем-то сходно с «маткой» русского дома. На нем замыкается, им удерживается, упорядочивается и обретает значение и практическую пользу бесчисленное многообразие Божиих творений.
Вместе с тем, в отличие от деревянной перекладины, человек не просто соединяет собой Божественное мироздание, не просто ставит его на службу Богу, но и делает это служение предупредительным.
 
Так, находясь у себя дома, мы испытываем удовлетворение уже от самого вида и доступности нужных и приятных нам вещей. Но для того, чтобы извлечь конкретное, деятельное благо из той или иной вещи, мы должны сами оказать на нее воздействие – зажечь лампу, если нам темно; раскрыть книгу, если хочется почитать; открыть дверь, если в нее стучат. И даже если в доме есть добросердечный помощник или наемная прислуга, мы сами побуждаем их к действию, указывая на необходимое или желаемое для нас.
 
В своем земном доме человек, так или иначе, все делает для себя сам, какими бы приспособлениями он при этом ни пользовался. В отличие от такого земного порядка, в общем доме Божественного мироздания человек самим собою преподносит Богу «все остальное» без какого-либо призыва или понуждения со стороны Бога. Человек делает это по одному лишь сердечному ведению – любви. Он «дышит» тем, что Бог ожидает от него в данный момент.
Ни при каких обстоятельствах такое любовное ведение не может быть ошибочным. Ибо Бог и есть Любовь. И если эта любовь живет в сердце человека, то она и составляет истинное знание того, что, как, и когда сделать.
 
Без человека все остальное материальное творение остается благом «самим для себя». Им можно наслаждаться созерцательно или насыщаться физически, но в любом случае его нужно приводить в действие со стороны – извне его самого. В доме Божественного мироздания роль такого двигателя самоподношения творения своему Творцу исполняет человек.
 
Там, в этом налаженном доме, отношения человека к Богу строятся подобно отношениям матери к младенцу (не по положению старшинства, а по сердечному знанию). Матери не нужны особые подсказки к обхождению со своим беспомощным чадом. Она просто знает – чувствует всем своим естеством, – когда и в чем нуждается ее малыш. Никакой самый ученый специалист не сможет дать ее ребенку того, что он получает одним лишь поцелуем родной матери.
Таковы же способности человека перед Богом, которыми он «оживляет» остальной мир для любовного служения Всетворцу. Этим и определяется место человека в мире – видимом и невидимом.
 
В принципе, с первого дня своего сотворения человеку было известно и о своем месте и о своем назначении в доме Божественного мироздания. Вместе с тем, иметь представление о том, что следует, а чего не следует делать – это одно. Понудить же себя к исполнению должного и воздержанию от запретного – это другое. Но именно через такую практику наши «абстрактные» знания наполняются «конкретными» значениями – переплавляются в нравственный закон, к соблюдению которого человека никогда уже не нужно ни принуждать, ни приманивать.
Способным к любовному служению человека создал Бог. Но жаждущим такого служения человек должен стать сам, через свой собственный выбор между Богом и кем-либо еще, включая самого себя.
 
Только осознав такую непреходящую дилемму каждого мгновения своей жизни, и деятельно приняв, хотя бы однажды, «сторону» Бога, человек вступает на путь духовного делания – обретения реальной силы любовного служения своему Творцу.
Для приведения человека в полное достоинство своего назначения Бог и попустил приближение к нему искусителя. Чтобы, добровольно избрав Бога, наполнился человек силой, «замкнул» всю цепь творения со своим Творцом и засияло бы все соцветие Божественного мироздания общим светом Любви, которая и есть Бог.