71. Корона карнавала. Афиши-голубки

                71. Афиши-голубки


Дом-маскарад. Музей-квартира актерской династии Самойловых.

  … Этот Фаустом, тот Дон-Жуаном,
Дапертутто, Иоканааном,
Самый скромный – северным Гланом,
Иль убийцею Дорианом,
И все шепчут своим Дианам
Твердо выученный урок.

…А какой-то еще, с тимпаном
Козлоногую приволок…
Анна Ахматова.

Карнавальная стихия обитает в этом доме. Театр ускользает, таково его основное свойство.

Ушедших спектаклей не воротишь, и опустевшая сцена похожа на огромный гроб. Но что-то остается. Продолжает светиться.

Здесь понимаешь, как существенны предметы театрального быта – все эти веера, лорнеты, перчатки «до самого локтя», сумочки, бинокли. И прилетевшие с галерки, с верхних ярусов, выпавшие из чьих-то рук (аплодирующих) афиши-голубки.

Как важны «излишние», не видные уже из третьего ряда партера, детали сценических костюмов (какая-нибудь опаловая запонка под подбородком героя, бархатная шнуровочка на корсаже героини). Как самодостаточны эскизы декораций, сами по себе – может, и недождавшиеся сцены, оставшиеся только на картонах.

На здешних портретах артисты, обитавшие в петербургском квадрате: Давыдов (Пьеро), Варламов (Арлекин), Савина (Солнышко), Стрепетова (Селена), Комиссаржевская (Чайка), Юрьев (Панталоне), Шаляпин (Мефисто). И если душе комедианта не дано, как говорят, успокоиться в освященной земле христианского кладбища, то может быть, какая-то частица ее живет на холсте.

Служители музея отмечают присутствие в этих стенах неких сомнительных теней, непонятно откуда веющих сквознячков.

Подобны коллекции редких бабочек (привет Набокову!), сувениры  баснословных спектаклей Мариуса Петипа: как бы припудренные, билеты на атласной бумаге, гирлянды шелковой сирени, из птичьих перьев пачки.

Раскрыт дорожный сундук Михаила Фокина, небрежно брошен на кресло голубой тюник Анны Павловой, а рядом перчатки, которые еще пахнут, чесслово, ее духами.

Сколько зрителей полюбило балет за эти незабудковые пачки и трико, за журавлиные венчики и пуанты важных цапель.

Интернет и телевизор убивают живой театр.Спектакль на экране – типичное «не то». Нужны зрительницы в вуалетках, перчатках и с веерами, зрители в смокингах, галстуках и запонках, програмки, бинокли, дыхание зала. А нам – запах кулис, бархатные кресла. Да, бархатные, алые! Малинового или гранатового оттенка.

Обитает в этих стенах дух Марии Тальони, где ж ему еще поселиться. Давно развеялось ее тело, в пылинки. Но остались пуанты, атласные, с твердыми носками из китового уса, с потертыми, после выступления, следками.

И слепок миниатюрной ножки, насколько живее и убедительнее всех гипсовых посмертных масок.

Голубки-афиши небесной почты, принесите нам добрую весть.