Бармалей

Вот помню как сейчас. Вызывает меня опер в кабинет. Спрашивает:

- Ты пединститут закончил?

- Давно. И не имел педагогической практики.

- Практикой мы тебя обеспечим. Пойдешь старшИм к малолеткам в камеру.

- Стучать вам не буду, - отвечаю я оперу.

- Мне и не нужно. У меня есть кому стучать. Мне главное, чтобы там порядок был. Чтобы они друг друга не убивали и не калечили, чтобы не было между ними мужеловства. Соглашайся! Там баня каждую неделю, прогулки по 2 часа на свежем воздухе в больших двориках, масло на завтрак, книги под заказ без очереди, хорошие посылки и все остальное тоже.

- Все это мелочи. Вот если бы срок как-нибудь скостили?!

- Это не от меня зависит! Это как суд решит. Я на приговор влиять не могу. Я только исполняю. Скажут отпустить на волю, отпущу в тот же день, скажут расстрелять.... 

Он посмотрел на меня по-хозяйски. - Расстреляю.
Я немного подумал и согласился.

Разговор был в пятницу вечером, а уже в понедельник с утра меня дернули «с вещами на выход». Отвели в новый корпус на четвертый этаж. Как сейчас помню камера номер 90 на 12 человек. Сухая, теплая, не перенаселенная. На двойных шконках по двое, а так у каждого свое место и на полу никто не спит. Жратвы полный холодильник. Воздух чистый. Курить в камере малолеткам запрещено.

Я зашел. Поздоровался. Они на меня смотрят с любопытством. У меня за полгода приличная борода отросла.

Один говорит: "О, Бармалея старшИм прислали".

Я сразу решил закрепить авторитет. Громко говорю: "Меня зовут Владимир Борисович. Если кто не расслышал, могу повторить лично".

А один симпатичный такой со шконки возле окна говорит: "Че длинно так, трудно запомнить. Будешь Бармалей".

Все в одинаковой форме, как хабзайцы. Я спрашиваю, вы почему все одинаковые. А они говорят:  "Нас администрация в тюремное переодевает, чтобы не было конфликтов на почве личной одежды".

Кое какой опыт работы с подростками у меня  был.  Летом 1975 года, сразу после армии,  целый сезон проработал я воспитателем  в  пионерском лагере в Ждановичах.  Самой трудной была 3-я смена.   В моем  ведении оказались  53 половозрелых особи обоего пола.  Возраст большинства был за 16. В помощь дали двух студенток Физкультурного института – гимнасток, которые в первый же вечер показали необновенную технику  в драке с деревенскими на танцплощадке, и потом верно служили мне до конца смены всем чем могли.   Но сейчас в камере для несовершеннолетних УЖ-15 ИЗ-1  я стоял один перед  8 насильниками, бандитами, хулиганами и воришкам , понимая всю сложность момента.  От того, где и как я брошу свой матрац  определится на долго мой  социальный статус в новой камере.    Спрашивать  у этих мерзавцев, где можно лечь  было бы непростительной ошибкой.  Кто нибудь обязательно  скажет: "Возле светланы". Так ласково в тюрьме называют унитаз.

 

- По какой ты статье? - спросил меня  красивый мальчик.  Здесь мне стало ясно, что этот красавчик их вожак и чтобы сломать и подчинить  эту камеру несовершеннолетних преступников, нужно сломать и подчинить его.

- По 160 - ответил я многозначительно.

- Это что такое? - спросил красавчик.

- Людоедство.

- В смысле?

- Так говорят, когда один человек кушает другого, мой друг, - сказал я и потрепал его по щеке.

- Ты жрал людей?

- Я ел людей.

- Каких?

- Женщин и детей.

- Почему их? А мужиков что?

- У женщин и детей имеется богатая природная  жировая прослойка. Приготавливать их можно без добавления жиров. Мужское мясо жесткое, горчит, при термической обработке издает неприятный запах.   

Я давно заметил, что тот, который одарил меня склонностью к быстрому вранью иногда развлекается тем,  что создает всевозможные  ситуации, чтобы испытать мой необыкновенный дар.  Видно там на небесах вдруг приняли какое-то решение, потому что  в тот же момент открылась кормушка и между мной и тюремным стражником состоялся следующий диалог:

- Рабинович!

- Я

- Имя отчество?

-Владимир Борисович.

-Статья?

- 160 часть  2

- Республиканской прокуратурой срок ареста продлен до 9 июля 1980 года.  Распишись.

- Зачем?

- Распишись, что уведомлен.

- Хватит и прокурорской подписи.

- Как себе хочешь, - сказал попкарь и захлопнул кормушку.

- Когда я обернулся лицом к камере, то увидел 6 пар глаз, которые с восторгом и ужасом смотрели на меня.

- Сколько вы  съели? - спросил кто-то. И то, что ко мне обращались на вы, был первый признак моей победы.

Запомните правило, если вы врете, и хотите быть убедительным, то использовать следует только простые числа.

- Семнадцать, - сказал я.

- И что вам за это будет?

- Расстреляют, сказал я торжественно и немного печально.

- А ты за что сидишь? - спросил я у красивого мальчика.

- Да, так 143-я.

Уголовный кодекс я знал, как таблицу умножения.

- Грабеж. Интересно. Расскажи.

- Ну, грабили прохожих. Подойдешь, к мужику, попросишь прикурить, такое дело, ни кто никогда не отказывает. Пока я прикуриваю, подельник бьет. Сначала просто били, для юмора и чтобы удар проверить, а потом стали брать что-нибудь на память. Там шапку, или зонтик японский.

- И что, с одного удара вырубали?

- Не всегда. Но люди в большинстве  все трусливые.  Дашь  раз, даже если не вырубишь,   ляжет и притворяется.

- А ты не трусливый? - спросил я.

- Нет.

- А кто своего подельника ментам сдал?

 Я знал его историю. Тюрьма большая, но тесная. Они били и недобили офицера КГБ в штатском, взяли его дипломат.  Гебешник   поднялся и крался за ними по ночному городу, пока им не надоело развлекаться, а когда они разделились, чтобы идти по домам, догнал того, кто поменьше скрутил и затащил в ближайшее отделение.

Мальчик побледнел и стал еще красивее.

- Так что, я по вашему стукач? – предупреждая мое резюме, спросил он.

- Нет, не стукач. Это история между тобой и твоим подельником. Но предупреждаю, будешь борзеть, я тебя съем. Понял?

- Понял.

- Как меня зовут?

- Владимир Борисович.