Киев 2014. Глава 2. Вот эта улица, вот этот дом...

 
  Вышел в зал – почти всё, как во всех аэропортах мира. Встречающие стоят группами и поодиночке, в руках у некоторых плакаты с именами прибывших или, наоборот, с именами встречающих и названиями фирм, которые кого-то ждут.

  Люба, жена племянника, уже торопилась пробиться ко мне. Сам племянник укатил именно  сейчас с командой киевских каратистов на какие-то соревнования в Амстердам, поручив мою встречу безотказной супруге.

  Зимой они были у нас на Средиземном море – там мы с Любой и познакомились. Она относилась к чрезвычайно редкому типу красивых деловых женщин, сочетающих ум, культуру и ответственность с необходимыми в работе настойчивостью и напором.

  -Нам направо, - сказала она после коротких приветственных фраз и протянула руку, чтобы взять у меня сумку.

  -Что Вы, я сам! – остановил я её попытку помочь, и мы зашагали к стоянке.

  -Вот моя "тойота", - она показала на красивый автомобиль красного цвета. – Я не очень опытный водитель, поэтому и выбрала "пожарный" цвет, чтоб другие водители держались подальше.

  Через минуту мы уже осторожно выбирались из сильно зауженной ремонтными работами площадки. Благополучно разминувшись с несколькими авто, выехали на шоссе.

  Было около полуночи, машин было немного.  Люба осторожно ехала в правом ряду с разрешенными девяносто. В двух левых рядах разрешались сто тридцать и в них время от времени проносились спешащие в ночь иномарки предыдущих, по сравнению с бегающими у нас, поколений.

  Быстро добрались до городских кварталов. Постепенно машин становилось больше. Люба неплохо лавировала в потоке по улицам, на которых с трудом угадывались следы дорожной разметки, сделанной в какие-то лучшие времена.

  Я не узнавал мест, по которым проезжали.

  -Ничего удивительного, - заметила моё замешательство  Люба, - это построено уже после Вашего отъезда.

  Внимательно вглядываясь в дорогу, Люба рассказывала последние семейные новости. Старший сын племянника с детства  бредил авиацией.  Ничего удивительного – муж сестры всю жизнь после фронта и армии проработал в аэроклубе ДОСААФ. В доме только и говорили об авиации. От детских моделей самолётов до окончания Национального авиационного университета время пробежало очень быстро.

  Теперь молодой инженер работал в КБ Антонова, но, оказывается, осуществление его мечты об авиации повисло в полной неопределённости: завод в Киеве предназначен для изготовления опытных образцов.

  А полномасштабное серийное производство осуществлялось на российских авиазаводах.

  Из-за последних событий сотрудничество между бывшими партнёрами прекратилось. Антоновцы разработали новый великолепный самолет, превосходящий и российские, и западные машины подобного класса.

  Вот только выпускать это чудо техники сейчас негде, да и конкуренты – хоть с востока, хоть с запада - где только могут, мешают.

  Так что существует реальная угроза закрытия и КБ, и завода. И куда деваться антоновцам, неизвестно.

  В транспортные авиакомпании принимают только специалистов, освоивших "боинги". Для этого нужно учиться за рубежом, что стоит огромные деньги. Замкнутый круг.

  За разговорами этими невесёлыми уже приехали на Борщаговку.

  -Только бы в темноте не промахнуться, - сказала Люба. - К дому ведёт узкая  улочка, плохо видная с дороги.

  Нет, не промахнулась – вот она, эта самая улочка. Только заставлена десятками машин так, что не протолкнуться.

  -Давайте, Люба, езжайте домой. Большое Вам спасибо! Дальше я пойду один,  чемодан мой хоть и тяжёлый, но с колёсиками.

  Люба посмотрела на меня как на глупого ребёнка:

  -На этой улочке у машин мосты отлетают, а уж от Вашего чемодана колёсики мигом оборвутся. Нет, будем пробиваться на машине!

  И решительно двинула "тойоту" по истерзанным остаткам асфальта, лавируя между запаркованными машинами и аккуратно преодолевая глубокие ямы.

  -Подъезд Вашей сестры легко узнать, – продолжила Люба. - Перед ним построили большую будку-вход.

  Наконец добрались до будки. Остановиться было совершенно негде – всё было заставлено машинами или завалено камнями – чтобы там не парковались.

  Люба проехала ещё метров тридцать и остановилась перед воротами с традиционной надписью – "машины не ставить, будут отбуксированы на штрафплощадку!"

  -Ничего, - пояснила Люба, - ночью никого здесь нет. Да и стоять будет всего пару минут.

  Достал чемодан, поставил на него сверху сумку, и мы двинулись к будке входа в подъезд. Асфальт здесь был лучше, так что колёсики не отлетели.

  Подошли к тяжёлой стальной двери входа в подъезд. Люба достала связку ключей, на которой болтался и чип электронного замка, поднесла его к датчику на двери. Раздался зуммер контакта, по крохотному дисплею замка забегали циферки. Потянул ручку двери – полотно с трудом открылось.

  Из подъезда вырвалась на нас и, буквально, затопила волна какого-то совершенно немыслимого  для жилого дома чудовищного смрада.

  Это была не просто вонь – это было какое-то мерзкое поле, нагло оскорбляющее человеческое достоинство.

  Сквозь этот невыносимый жирный смрад, словно в тумане выступали ободранные, заплеванные, залитые  какой-то дрянью ступени, стены и полы.

  Чтобы не выпачкать чемодан, я взял его на руки.

  -И много здесь таких домов? – спросил я.

  -Да все здесь такие. И не только здесь! Хотя, нет, не все. Те, что были кооперативными, сохранились гораздо лучше и подъезды в них чистые.

  Люба брезгливо нажала на кнопку вызова лифта, выступавшую на оскорбительно грязной панели. Через пару секунд он спустился с душераздирающим скрежетом. С грохотом сложилась створка двери.

  Внутри лифтовая кабинка больше походила на туалет  на бесплатном пляже в конце воскресения.

  Не страшно. На третий этаж можно подняться и пешочком. Хотя идти по зловонной лестнице мимо отвратительно грязных люков мусоропровода то ещё занятие…

  Сначала я никак не мог понять, как такая возмутительная разруха может быть в доме, принадлежащем не государству, не ЖЭКу, а самим жильцам.

  Но вдруг до меня дошла простая истина – ведь дом, по сути, бесплатно подарили жильцам. Для них ничего при этом не изменилось – раньше им тоже просто "подарили" квартиры.

  Им, жильцам, не понадобилось искать деньги, отказывать себе во многом необходимом, чтобы обрести собственную крышу над головой – в отличие от тех, кто был вынужден действительно купить жильё за свои кровные.

  Поэтому и осталась у людей их прежняя психология дармовщины  – всё за них и для них должен делать кто-то, какой-то неизвестный дядя, но только не они сами.

  Даже если бы им подарили новенький исправный дом, они с их иждивенческой ментальностью очень быстро превратили бы его в то, во что превратили… 

  Поднялись на третий этаж. Коридор, ведущий к квартирам, закрывала дверь.

  Люба никак не могла найти нужный ключ и передала всю связку мне. Я сравнил ключи в связке с формой прорези замка и вставил наиболее подходящий. Ключ легко вошёл в цилиндр, но, чтобы провернуть его, пришлось повозиться. Наконец  замок открылся, и мы смогли войти в коридор.

  В нём было значительно чище, чем на лестнице.  Но запах был всё таким же чудовищным. Просто не верилось, что в наше время в Киеве люди могут жить в столь оскорбительных условиях.

  Половина ширины коридора была уставлена всяческим мебельным хламом, но какой-то проход, всё же, оставался. Мы подошли к квартире сестры, и я начал открывать дверные замки.

  -Только бы она не закрыла на цепочку! – сказала Люба. – Специально просила её сегодня.

  Но цепочка, всё-таки, была!

  Пришлось позвонить. После второго звонка из глубины квартиры раздались звуки встающего  с постели  человека.

  -Открой, это мы с Любой! – прокричал я в щель приоткрытой двери.

  -Сейчас, уже иду! – ответила сестра.

  Послышались шаркающие старческие шаги. Наконец сестра сняла цепочку. Мы вошли.

  -Ты, всё-таки, приехал! – выговорила сестра и обняла меня. Потом обняла и Любу.

  Мы прошли вслед за сестрой в квартиру. Я тут же споткнулся о какое-то препятствие в полу. Присмотрелся – под ногой линолеум просел сантиметров на восемь, видимо в стяжке была глубокая яма.

  -Да, - сказала Люба, - весь пол здесь в таких ямах. Два месяца назад Ваша сестра споткнулась в полу возле кровати и упала на деревянную спинку. Очень сильно разбила ногу, она до сих пор чёрная.

  -Как же можно было согласиться на такой безобразный пол?

  -Это перед приватизацией ЖЭК срочно делала видимость капремонта, - начала объяснять Люба. – Тем, кто пробовал возмущаться этим сплошным браком, грозили, что не оформят приватизацию в срок, а тогда придётся квартиру выкупать. Ни у кого из жильцов таких денег нет. Вот люди и подписали, что все отремонтировано.

  -Да, - подтвердила сестра и стала демонстрировать чёрную разбитую ногу…

  -Ну, мне пора, - сказала Люба.

  -Я провожу Вас и помогу развернуться.

  -Сейчас вернусь, - сказал сестре. – Ты уж не закрывай на цепочку!

         
        Продолжение следует…