Субординация

– Лерочка, сходите к Петру Афанасьевичу в отдел исследований, передайте кое-какие документы, – Владимир Дмитриевич потирает виски, этот день выдался невероятно тяжелым, – и ещё: как вернётесь, заварите мне двойной эспрессо.
– К Петру Афанасьевичу? – удивляется Лера, – Вы ведь с ним только что в холле говорили. Или я ошибаюсь?
– Нет, Лерочка, не ошибаетесь.
Владимир Дмитриевич действительно вёл беседу с Петром Афанасьевичем не более как пять минут назад. Вышел в холл, хотел набрать воды из кулера в пластиковый стакан, чтобы запить таблетки. Постоянные мигрени, возникшие из-за плотного трудового графика, давно уже стали частью жизни Владимира Дмитриевича.
– Лерочка, быстрее, быстрее!
Лера выходит. До отдела исследований ей необходимо проделать солидный путь. Подняться на два этажа по лестничным маршам, пробежаться по лабиринтам коридорчиков. У неё будет достаточно времени, чтобы в очередной раз удивиться до чего же глуп её начальник. Вот ведь шутка: разговаривал с Петром Афанасьевичем в холле, в двух метрах от кабинета, а документы не отдал!
Сложное слово «субординация» Лера в школе не изучала. Может быть, строила глазки Илюше, признанному "альфе" класса, а может  курила с подружками за углом школы.
О фразе «должностные обязанности» Лера тоже знает совсем немного. Знает только, что оклад в тысячу долларов ни с неба упал. Шеф просит кофе – надо делать кофе. Шеф просит отнести бумаги – надо относить бумаги. Шеф просит сделать минет – надо делать минет. И точка.
Вечером же, сидя в каком-нибудь баре или клубе, Лерочка обязательно будет рассказывать своим подружкам, какой же, всё-таки, недальновидный человек этот её начальник: не смог вовремя передать бумаги, и ей, Лерочке, пришлось делать огромный путь, чтобы передать пресловутые бумаги. А она ведь на каблуках! Это вам не хухры-мухры!
Поинтересуйся мы мнением Владимира Дмитриевича на этот счёт, он бы не стал вдаваться в нудные философствования. Он бы пожал плечами и простецки сказал, что так заведено. Что не он, а Лерочки нашего мира обязаны носить бумаги Петрам Афанасьевичам нашего мира. А потом приходить назад в офис, приносить двойной эспрессо и делать ему, Владимиру Дмитриевичу, минет. И точка.

***

Было это лет пять назад, хотя иногда кажется, что всего пару дней прошло. Жили мы c девушкой на съёмной квартире. Хозяйка жила в черте города, во флигельке. Время от времени она нас навещала. Не то чтобы не доверяла, нет-нет. Подруга матери, с детства с ней знаком. Ещё в квартире жил кот. Видать ей, хозяйке, не с руки было держать его во флигельке. Вот мы и договорились, что животное будет соседствовать с нами. И нам веселее, и ей мороки меньше. По-моему она нам даже скидку небольшую дала, на радостях-то. Котан был чёрным как смоль, с торчащей и взъерошенной шерстью, словно Бармалей, а бровищам так и Брежнев позавидовал бы. К слову сказать, звали его Пушок. Но у меня в голове  образ и кличка никак не желали укладываться, поэтому я быстро "забил" называть его Пушком, и стал кликать не иначе как Фюрер.
Любил я засиживаться за компьютером до ночи. В игрульки играл, чего уж там. Девушка в это время уже спала, а Фюрер... а что Фюрер? Что вообще делают коты? Охотился за мухами, таранил шкаф мощным черепом, облизывал яйца (свои, только свои) и страдал прочей галиматьёй. Дверь в коридор у меня всегда закрыта: не люблю я сквозняков, да и чужеродные запахи, проникающие из кухни или коридора, меня особо не вдохновляют. Но когда Фюрер хотел выйти из закрытой комнаты, он начинал кусать мою девушку за ноги, прыгать по ней, царапать. Причём, делал это так тихо, что я, в большинстве моментов, не знал о баталиях, царивших за моей спиной. В итоге она просыпалась и просила меня открыть дверь Фюреру. Смекаете? За всё время он НИ РАЗУ не подошел ко мне, ни мяукнул, ни царапнул. Как будто обращаться ко мне напрямую было не по масти. Он просил девушку, девушка просила меня, я открывал дверь. Это я и называю эталоном субординации.