Фиаско академика

 — Над чем Вы сейчас работаете? — этот стандартный для интервьюеров вопрос прозвучал в кабинете академика, известного физика-теоретика.  Хозяин кабинета не уклонялся от встреч с корреспондентами, понимая, как важно распространять в среде молодежи истинно научные знания в пику оборзевшим волосатым крикунам, заполнившим каналы телевидения фантастической дурью о пришельцах, привидениях, телепортации, жизни после смерти и прочим лженаучным бредом.

 Будучи в годах, академик ещё не думал стареть. Черные с редкой проседью волосы, не очень дружные с расческой, продолговатое лицо с покатым лбом, отражающим недюжинный ум, типичный крючковатый нос грузина и умные серо-голубые глаза – вот набросок портрета Тенгиза Гелиани.  Его обычно насмешливый взгляд искусно прятался под густыми бровями, но мог стать пронзительно острым и даже свирепым. Сейчас это был, скорее, взгляд кота, приготовившегося поиграть с мышкой. А «мышка», девушка-журналистка, сидела напротив него в кресле для гостей, глубоком и неуютном, из-за чего скромная юбочка, сознательно выбранная для этого серьезного научного интервью, стала вдруг неприлично короткой.
 
— В данный момент я не работаю – я беседую с милой рыжеволосой девушкой и вспоминаю первую давнюю встречу с моей женой в Шотландии. Между прочим, все шотландцы – рыжие…

— Но не все рыжие – шотландки, — возразила журналистка, лихорадочно соображая, куда деть голые коленки.

— Браво! Но все рыжие женщины – обольстительны.

Академик-мужчина стоял прямо перед девушкой и смотрел на неё как удав на кролика. Так ей казалось. Девушка зарделась – не от смущения, как думал академик, а от злости на себя и на этого бабника: «Так, значит? Ну, что ж, давай! Академики ещё меня не обольщали!»  И перестала поправлять юбочку.
А Гелиани, продолжая игру в кошки-мышки, из-за спинки высокого кресла шептал прямо в розовое ушко: 

— Минута молчания…  и кролик падает в пасть удава…

«Сейчас тебе, упала…» – подумала журналистка и ответила, слегка пугаясь своей смелости:

— Это Чехов, Тенгиз Лаврентьевич. Но у Искандера лучше.

— И как же это у Искандера?
 
— «Удав, из которого говорит кролик, это не тот удав, который нам нужен».

— Ого-го!  Однако….  Но разве я похож на кролика?

И демонстративно взглянул в зеркало. Девушка ждала продолжения увлекательной игры, но хозяин кабинета, потерпев поражение в первом раунде, как будто потерял к ней интерес и внезапно пересел на своего конька:

— Итак, над чем я сейчас работаю?  Над статьей для научно-популярного журнала.  По просьбе президента Академии нужно «развенчать лженаучную сущность экспериментов по холодному ядерному синтезу».
 
— Я много слышала об этом. А почему нужно «развенчивать»? Насколько я понимаю, холодный ядерный синтез, сокращенно называемый ХЯС,  навсегда может решить энергетическую проблему цивилизации.

— Вот именно – может. Если он существует…

— А есть сомнения в этом?

— Нет, сомнений нет – ХЯС не существует и не может существовать. Об этом много говорили и писали умные знающие люди, но «только всё не впрок». Теперь я попробую ещё раз убедить в этом одурманенное общество. И сделаю это через Вас, дорогая! Кстати, как Ваше имя?

— Как у кролика или как у человека?

— Ну, ну, довольно иронии! Как у девушки, прелестной рыжей шотландки.

— Извините, Тенгиз Лаврентьевич: мне кажется, Вы не прочь жениться ещё раз на шотландке. Но я - Мария, Мария Петровна Иванова, русская, с Урала. И, между прочим, замужем…

— Вот как? Замужем между прочим?
 
— Тенгиз Лаврентьевич, Вы согласились дать интервью только «между прочим» или как?

— Всё, всё, Маша! Начинаю убеждать Вас в том, что вы заблуждаетесь относительно возможности существования ХЯС…
 
— А может быть я не хочу быть убежденной в том, что мои убеждения ложны?

— Это тоже проблема, но уже не моя, не физиков. Это проблема министров образования и хозяев телевидения. А здесь хозяин я.

Взгляд академика перестал быть насмешливым. Журналистка достала планшетник и приготовилась делать заметки.

— Я уже понял, что Вы что-то слышали и читали об опытах по извлечению энергии из воды путем создания условий для протекания реакции холодного ядерного синтеза.  На чем они основаны? В обычной воде есть небольшая примесь так называемой «тяжелой воды». Она тяжелее потому, что в ней ядра водорода заменены ядрами тяжелого водорода, дейтерием. Формула воды Н2О,  а  тяжелой –  D2О. Анна Петровна! 

Секретарша, пожилая женщина с добрым материнским лицом, вошла в кабинет с подносом, на котором стояли два графина с прозрачной жидкостью и два хрустальных бокала.
 
— Тенгиз Лаврентьевич, вот, как просили, водичка … 
 
— Спасибо, Анна Петровна! Маша, в этом графине – обычная вода, легкая, а в другом – тяжелая. Тяжелая вода, Маша, – это яд.

И он налил девушке из «легкого» графина, а себе – из другого:

— И мне, престарелому кролику, пора на покой…

 Девушка растерянно глядела на бокалы, на академика… Потом правой рукой вырвала бокал из его руки, и, держа свой в левой руке, «взвесила» их:
 
— По-моему, Вы шутите, академик: бокалы по весу не отличаются… В обоих обычная вода, правда? – всё ещё неуверенно заявила начинающая экспериментаторша и осторожно пригубила из «тяжелого».
Тенгиз ударил девушку по руке, и бокал упал на мягкий ковер.  Маша побледнела, а академик весело рассмеялся:

— Один-один, ничья!
 
Он поднял не разбившийся бокал, вновь наполнил его из «тяжелого» графина и выпил до дна:
 
—Здесь действительно тяжелая вода. Вкусно! Она не настолько вредна, чтобы от одного бокала стало плохо.  Различить «на глаз» вес бокалов невозможно: тяжелая вода лишь немного тяжелее обычной, её удельный вес 1,11 граммов на один миллилитр вместо одного грамма. В любом случае, я благодарен Вам, Маша, за отважный поступок.

— Вы снова за иронию! Удивительно, как Вы сумели всего добиться, Тенгиз Лаврентьевич, с таким, как бы сказать?  несерьезным характером.
 
— Это будет тема нашего следующего интервью, согласны?
 
— Подумаю! – милостиво улыбнулась Маша.

— Отлично! Так вот: ядерная реакция синтеза случается, когда два ядра дейтерия окажутся друг к другу в десять тысяч раз ближе, чем они обычно находятся в молекуле воды. И тогда произойдет освобождение так называемой энергии связи. Правда, в сорок раз меньше, чем при делении одного ядра урана, как в атомных электростанциях, но зато воды на Земле ой как много! Особенно, льда в Антарктике.

— А как это сделать?

— И просто, и сложно одновременно.

— Диалектика.

Смешливые искорки снова зажглись в глазах ученого.

— Нет, сложнее: законы физики. Сблизить два ядра дейтерия просто, придав одному из них скорость около пяти тысяч километров в секунду.
 
— Это же очень большая скорость – Солнце движется вокруг центра Галактики со скоростью только 200 км в секунду!
 
— Тем не менее, это весьма просто с помощью ускорителя частиц.

— Тогда в чем проблема?

— В том, что энергия, которая выделится в реакции синтеза ядер, всё-таки оказывается меньше, чем затраченная на ускорение. Пока никому не удалось построить аппарат для самоподдерживающейся, цепной реакции синтеза, так, как это происходит в ядерном реакторе атомной электростанции. Только в природе, на Солнце, идет эта реакция.

— А есть надежда на укрощение строптивой реакции?

—Те, кто работает над проблемой добычи энергии от ядерного синтеза, делятся на две группы. Одна представлена ортодоксами – они пытаются создать условия, близкие к солнечным. Это настоящие физики, но слишком самоуверенные.  Более семидесяти лет они стараются зажечь ядерное солнце на Земле, но, похоже, их старания напрасны. Я лично не верю в успех.  В другой группе – либо малообразованные люди, либо откровенные жулики.

— Тенгиз Лаврентьевич, я сейчас обижусь! Я кто: жулик или малообразованный?

— Вы – заблуждающийся, Маша. Люди этой группы надеются получить ядерный синтез при комнатной температуре и низком давлении, то есть холодный ядерный синтез. Многие утверждают, что уже добились этого. Один пример: итальянский мошенник Росси даже ухитрился получить патент на генератор электричества мощностью аж 1000 киловатт, и находятся лохи, которые покупают его генераторы.

— Извините, Тенгиз Лаврентьевич, ведь Солнце – природное явление, правда?  Почему же и на Земле не может происходить природный ядерный синтез?

— Потому, что кончается на «у», дорогая. Вот, возьмите в руки эти две железки, там, на соседнем столике…Да, эти.

— Это же обыкновенные магниты! У нас на уроке физики…

— Правильно, магниты. Попробуйте соединить вместе полюса одного цвета.

— Какого?
 
— Безразлично. Не получается? И у меня не получится – слишком большая сила отталкивания. Чемпионы силового экстрима…

— Такая Ти-Ви программа есть! Мой земляк Миша Кокляев автобусы таскает.
 
— Вот именно. Такой автобусотаскатель, вероятно, соединит. Так и в природе: возможно, где-то и произойдет уникальный случай соединения двух отталкивающих друг друга ядер дейтерия… и только! А насчет цепной реакции – извините, в природе гораздо больше таких слабаков, как Вы и я, чем гигантов Кокляевых.

В дверь просунулась голова секретарши:

— Тенгиз Лаврентьевич, Вам срочная телефонограмма.
— От гиппопотама?
 
— Что? Да-а… Из Африки… 

— Вероятно, какой-нибудь сумасшедший обнаружил в Габоне озеро, кипящее из-за мощной реакции ХЯС на дне. Ну, так мы кончили, Маша?
 
— Огромное спасибо, Тенгиз Лаврентьевич! Материал будет первый класс!

Академик помог девушке выбраться из кресла, сам одна галантность. Оправив юбочку, журналистка спросила:
 
— А о гиппопотаме и кипящем озере можно пошутить?

— Нежелательно. Ещё подумают, что так оно и есть. Зачем нам перегружать аэрофлот туристическими рейсами в Африку?

Когда корреспондентка покинула кабинет, Тенгиз взял в руки распечатанный текст телефонограммы и побледнел: «озеро» действительно «кипело», и видел это не сумасшедший, а коллега-академик из группы ортодоксов. «На дне глубокой впадины горного озера Титикаки в Буркина-Фассо обнаружена колония бактерий, существующих за счет ядерной энергии. Часть бактерий очередного поколения каким-то образом оказывается способной осуществлять синтез ядер дейтерия воды. Погибая в атомном котле, эти бактерии-камикадзе дают свет и тепло остальной колонии для продолжения рода».
 
— Анна Петровна! Верните журналистку! Немедленно!
 
«Ну, орёл! Ни одну юбку не пропустит, козёл!» — по-своему расценила секретарша нетерпение шефа и улыбнулась.
 
А Тенгиз Гелиани, маститый и самоуверенный академик, стоял перед опустевшим креслом и безуспешно искал нужные слова для рыжей корреспондентки. Возможно, впервые в жизни ему было так же неуютно в своем кабинете, как его юной собеседнице с голыми коленками. Что теперь сказать этой красивой и умной особе? Разве что просто подарить букет цветов?

— Анна Петровна!