Социальная психология рубильников. Саша Тумп

Позвонил ДК и сказал, что Пыль подхватил какую-то инфекцию.
Был рядом, поэтому зашел посмотреть. Натянул на себя марлевую повязку и подошел к нему, сидящему у костра.
– А это ты Смерть? – повернувшись сказал он и отвернулся опять глядя в озеро.
– Почему Смерть, – спросил я, чуть оттянув повязку в сторону.
– Так ни носа ни рота. Ни нюхать, ни есть, ни говорить.
– Отгадай, чем говорю, – сказал я игриво, рассчитывая, что шутка удалась.
– Так если рота и носа нет, то и там… – Пыль помолчал и помолчал, – то и там отверстий нет.
– А говорят не отверстиями! Говорят мышцами! – обиделся я.
– Говорят головой! – сказал Пыль.
– Головой едят. А говорят умом! – поправил его я. – Почему не в больнице?
– Не каждый же год! Только попади, что-нибудь отрежут! – сказал он и показал палец, подвигав им.
– Охренеть! Неужели отрезали? – сказал я и сел рядом.
– Дурак! – сказал Пыль и показал палец. – Это апендецит!
– Ну, если палец – аппендицит, а не… то, что это такое?.. – и я выставил к костру ногу и покрутил из стороны в сторону носком кроссовки.
Пыль долго смотрел на мою ногу, потом сказал: – Радиолокационная станция. – помолчал, опять посмотрел на мою ступню и добавил – «Дуга».
– А вот и хренушки, а не 5Н32. Это – кобра. В смысле не самолет, а та, что ползает, – сказал я.
– А кобры и не ползают! – сказал Пыль.
– Ходят?
– И не ходят!
– А что они делают? – мне стало интересно.
– Но не ползают! Ползают солдаты. И то не все, а только пластуны!
Мне стало в повязке душно и я сняв её бросил в костер.
Пламя жадно схватило добычу. Пыль повернулся.
– О! Привет! А куда Смерть делась?
Я пожалел, что выбросил повязку.
– В ларек пошла! – попытался я пошутить.
Пыль посмотрел на часы и сказал: – Зря только ноги будет бить! А как она скажет, что её нужно три бутылки и сырок или огурчик?
– На пальцах покажет, – сказал я.
– «На пальцах» могут не понять! Могут даже морду набить. А знаешь: у неё нету рота.
– Рта! – поправил я Пыль.
– «Рта» – это российская таможенная академия! – возразил Пыль.
– А «рот» – это прозаик. Зовут Филлип. Выходец из евреев. Лауреат Пулитцеровской премии.
– Как это? – спросил я. – Выходец. При отсутствии «входцев» в натуре.
– «В натуре» или в натуре? – спросил Пыль.
– В натуре, внатуре! – уточнил я.
– Понятно! Че пришел-то?
– Говорят, что залез на столб и начал рассуждать, что есть социальная психология, по кой хрен она нужна, кто испытатель, кто испытуемый, кто за эту хрень бабки платит и зачем этот балаган.
Прихожу и вижу – и не на столбе! А как положено у костра! Как положено – один! Смотрю: катушку спиннинга не крутишь. Ни здесь, думаю и в комнате не заставить тебя крутить её. Или вертеть? Или вращать? А в какую сторону? По часовой или… вверх? В комнате-то крутить – круто. В комнате ещё хорошо грести на резиновой лодке против течения… Или… Вот! Еще хорошо стрелять по летающим тарелочкам.
– Ну, их!
– Кого?
– НЛО.
– Понятно, – сказал я. – Ты как купился на флуд?
– И на старуху…
– У вас вроде речь была о девочках? Так громко! Так рьяно!
– А что есть «проруха»? Ты-то знаешь точно, наверное.
– «Ошибка, неудача.» Только ты не правильно-то про старуху… «На старуху – неудача» – вот перевод по-вашему-то.
– Не дадут ей после 22:00
– Три! Три дадут. Одну – не дали бы. Алкашня значит! А три – интеллигентная старуха. Мучается пониманием несовершенности мира. Мучается, потом болеет. Две сегодня, одну на утро! Народ у нас жалостливый. Слишком грамотных жалеет. Дадут!
Я вынул из рюкзака две бутылки и поставил в свете костра.
–А ты заметил, что костер всегда отражается на стекле… как-то радостно? А где третья? – сказал Пыль.
– А где третья? – отозвался я эхом.
– Вот! – сказал Пыль, не вставая и подтягивая к себе рюкзак.
Рюкзак зацепился лямкой за камень.
– Вот и все-то они знают! Вот и все-то они умеют! Завтра, так завтра! – сказал ему Пыль.
– Сделал чай на зиму? – спросил я в надежде, что он его не сделал, а то зачем нам эти две пить?
– Какой чай? – спросил Пыль.
– Русский!
– А есть такой кроме… – Пыль щелкнул пробкой и показал мне её.
– Пыль! Просил же тебя прочитать у меня рецепт. Вот на всякую хрень есть у тебя время, а почитать, что может пригодиться…. особенно мужикам после сорока, тебя нет.
Говорил: книга у тебя вышла! Говорил: вышлю! Говорил: адрес дай! Дал!
Раскупили все? Своим не досталось? Вот всегда так – свои в последнюю очередь!
Эх, нет у нас в руках рубильника…
Слушай! А ты правда, когда про рубильник прочитал, то о людях подумал?
А я вот сразу только про американцев. И по организации эксперимента, и по проведению его, и по освещению его в прессе… Все указывало, что такое могут только американцы.
…Или англичане!
– Или металлурги! – сказал Пыль, протягивая мне, невесть откуда-то взявшийся огурец, что заставило меня оглядеться по сторонам.
Нет! Мы были одни, слава богу!
– А, слушай! Чудно получается: у них там кровь льется, а они демонстрацию и митинг против повышения тарифа на воду… – сказал я, ставя кружку, чтоб сменить тему. – «Кровь и вода.» Кафка. Гитлер. Владимир Красно Солнышко.
Пыль тоже поставил кружку: – «Кровь и вода.» 21-й век! Тупость. Цинизм. Отсутствие стыда.
Я опять огляделся по сторонам: слава богу, мы были одни.