Барыня ты моя...

       Бр...Как холодно! Серое небо опустилось низко, до самой земли расширило границы своего влияния. В воздухе носится снежная пыль, крутится белой юлой поземка. Редкие пассажиры дожидаются троллейбуса, как обреченные на казнь, стоят, ежась и кутаясь в основном в черные одежды: безуспешно скрывают носы и подбородки в обмотанные вокруг шеи шарфы, поглубже натягивают шапки, спасая уши от обморожений. Холод потихоньку пробирается в самые потаенные места под одеждой. Стоять неподвижно нестерпимо, кто-то начинает тихонько подпрыгивать и постукивать ногой об ногу. Сапожки отдают непривычными гулкими звуками. Лица направлены в одну строну - оттуда должен прийти долгожданный транспорт. Провода гудят и натягиваются под порывами злого ветра, как нервы каждого стоящего. Ожидание даже не прерывается обычными разговорами по сотовому. Они замолчали, сочувствуя стоящим на морозе. Неожиданно мелодия чьего-то звонка нарушает тишину. Все оборачиваются и сочувственно смотрят на говорящего: ему пришлось вынуть руку из кармана и открыть лицо для разговора.
 

           Наконец, уличная мгла разрезается двумя пучками света фонарей появившегося наконец троллейбуса. Люди торопливо забегают в холодное его пространство и с надеждой оглядываются в поисках местечка потеплее. Черт! Салон почти не отапливается! Стекла покрыты молочной изморозью, кто-то оставил на ней след от теплых пальчиков, нарисовав цветок -в самый раз вспомнить о лете и чуть согреться воспоминаниями. Немногочисленные пассажиры сидят, как нахохлившиеся вороны, мысленно преодолевая пространство до теплых офисов и квартир, но с обязательно горячим кофе или чаем. Только водитель в своей кабине чувствует себя защищенным от холода: похожая на самодельную, печь обеспечивает ему комфорт. Девушка-кондуктор восточной внешности, одетая в пуховик, приоткрыв дверцу кабины, ведет с ним беседу, протянув руки подальше в тепло. На ее служебном сиденье ярким пятном среди мрачной серости лежит вышитая цветастая подушечка с золотыми кистями.


            На одной из остановок, неторопливо вскарабкиваясь по ступенькам, входит просто сказочная бабуля. У нее заиндевели ресницы и брови, пуховый платок закучерявился белым инеем. А на лице ее самая добрая и широкая улыбка! Она внимательно оглядела салон троллейбуса, кажется, улыбнулась каждому. Потом подошла к кондукторскому сиденью, на котором лежала бархатная подушечка, и бережно опустилась на нее, несколько игриво покачала вправо-влево телом, устраиваясь поудобнее. При этом глаза ее с хитринкой смотрели на сидящих:
                - Ну, вот ,теперь хорошо, - сказала она довольным голосом, - все можно заморозить, только женщине барыню свою беречь надо!!!
               Словно заколдованные морозом, пассажиры в ответ невольно заулыбались (смеяться-то ведь грешно!), а в промозглом салоне и на душе стало как-то теплее от бабушкиной шутки с перчинкой. Троллейбус побежал веселее, высекая огненные вспышки из заснеженных проводов.