Кладбищенский смотритель

(история, навеянная мне рассказом "Ночью", автор - Ильти. http://www.proza.ru/2012/05/27/762)

 Был тёплый, поздний июньский вечер. Я шёл от своей девушки. Дорога моя пролегала мимо старого, заброшенного кладбища. По местным меркам оно было внушительным – примерно с четыре жилых квартала. На нём очень давно никого не хоронили, примерно с шестидесятых годов. Помню, когда я заходил на него, то видел самую старую дату захоронения: 192. – последняя цифра была уничтожена временем. На нём хоронили погибших в Гражданскую войну, а потом – в  Великую Отечественную. Казалось, там ещё оставались пустые участки, но это иллюзия – некоторые надгробия ещё в девяностых годах растащили. Но в целом – кладбище сохранилось отлично.
 В общем – шёл я вдоль забора, и решил ещё раз залезть туда. Дойдя до угла, я не повернул влево – где был мой дом, а повернул вправо – где находились ворота и сторожка. Подойдя ко входу, я обнаружил – ворота и калитка заперта. Но, ненавидя предрассудки и поверья, я перелез через забор, оказавшись на территории вечности и покоя. Я осмотрелся. Всё было – как обычно, но меня привлёк свет. Тусклый свет свечи, из сторожки. Мне не было страшно, а стало невыносимо интересно – кто же там?
 Подойдя туда, толкнул дверь. Она была не заперта, и открылась. Я вошёл внутрь, и в тусклом свете увидел старика. Да, да – обычного старика: худой, крепкий и весь седой пожилой мужичок. В старой, но чистой одежде. Волосы собраны на затылке в короткий хвост, и стянуты простой резинкой. Судя по убранству стола – дед пил водку.
 Когда я вошёл – старик буднично посмотрел на меня и, показывая рукой на стул у стола, сказал:
- Садись.
 Я, конечно, сел на стул.
- Здравствуйте, - сказал я и стал ждать вопрос о моём появлении в этом месте, в такой поздний час.
- Ты ждёшь – что я тебя спрошу… - не спросил, а констатировал старик, - а я не буду спрашивать, я всё знаю.
- Что Вы знаете? – удивлённо спросил я.
- То, что ты и раньше тут был. Два раза. Первый раз – один, ночью. А второй – с ещё одним человеком, поздно вечером.
- А откуда Вы это знаете? – изумлённо спросил я.
 Дед хихикнул, и ответил:
- Я всё знаю, парень.
- Рассказывайте… - без лишних вопросов сказал я.
 Старик, видимо, понял меня – и начал:
- То, что я тебе расскажу вначале – тебя не удивит. В общем – помер давно я, - сказал старик, потупив взор и глядя на пол.
 Мне как-то не по себе стало от этого. Не так уж и часто живой человек встречает покойников, и при том – пьющих водку.
- Ну, в общем-то – удивили вы меня, уважаемый.
- Да ладно, не бери в голову, - отмахнулся дед, и продолжил, - умер я давно, значит. Ну, как – в начале девяностых. Никого нет, один. Жил тут, в этой сторожке. Тут и помер.
- От чего? – спросил я, невольно взглянув на початую бутылку водки.
 Дед проследил мой взгляд, и продолжил:
- Та не, не по этому делу, - отмахнулся мой собеседник, наполнил рюмку, и выпил. От удовольствия крякнул, зацепил вилкой малосольный огурчик, и отправил его в свой мертвецкий рот. Неспешно и скоро прожевав, закурил, и продолжил:
- От старости. Я же не пил при жизни, совсем. До войны на нашем «Динамо» в футбольной команде играл, нападающим. Потом – война. Я в первый же месяц на фронт ушёл. Не отпускали, но ушёл. Победу встретил в Будапеште. Вернулся, но играть уже не мог – ноги были перебиты, да и осколок в левой ноге сидел. Работал на заводе, а на пенсию вышел – тут, на кладбище.
- А от чего умерли-то Вы? – интересовал меня вопрос.
 Старик посмотрел на меня, как на неразумное дитя:
- Да от старости, от чего же ещё? Сейчас от этого мало, кто умирает.
- А как же Вы это… Тут? Как ожили?
- Да надоело мне в сырой земле лежать – вот и вылез.
- Ну, а как же – законы природы, физики?
 Старик закурил очередную папиросу, и ответил равнодушно:
- Да чихал я на это. Захотел – вылез, захочу – влезу обратно.
- А чего тогда другие не появляются?
- Боятся. Боятся законы нарушить. А мне законы – не писаны. Писал я на них с высокой колокольни.
- Круты Вы, однако!
- Крутыми бывают только яйца. На, - сказал фронтовик, наполнив водкой и подвинув мне рюмку.
 Мы молча, не чокаясь (как-то не хотелось чокаться на кладбище), выпили.
 Я продолжил наш диалог:
- А скажите-ка – кто тут лежит?
- Кто? Вот помнишь – ты в прошлый раз нашёл литое, маленькое чугунное надгробие? Так оно – не из чугуна, а из какой-то стали нержавеющей. Вон, почти восемьдесят лет стоит – а целое, ни пятнышка ржавчины. Так это сын муллы, от лихорадки помер. А вот ты около куста ракиты видел оградку, со звездой? Это – я. Её никто не трогает. Ещё дальше, такая же могилка – там мой однополчанин. Живым вернулся сюда, домой. Но лет через десять скончался, от ран.
 Старик вздохнул. Опёрся локтями о стол, обхватил кистями рук голову. Задумался.
- Я же этих сук покарал, - нарушил молчание дед.
- Кого? – не понял я.
- Ты видел – ямки от надгробий?
- Да.
- Ну, так вот: тех, кто эти надгробия вынул и унёс – я покарал. На кого-то кирпич упал, кто-то в психушке лежит, и кого-то до сих пор ищут. Он думают, раз человек умер – он беззащитен. А я всё вижу, я всё знаю. И вот когда ты, один, сюда залез – я за тобой следил.
 В этот момент я стал вспоминать, что тогда, двенадцать лет назад – я чувствовал чей-то взгляд. Мне было жутко, но стал гнать от себя страх. И вскоре этот незримый взгляд исчез.
- И когда я увидел, что ты просто гуляешь по кладбищу - продолжал дед, - то отстал от тебя. И три года назад видел – как ты с товарищем фотографировал тут. Но узнал тебя, и не стал наблюдать за вами обоими. Но те, кто со злом сюда приходят – воры, алкаши и прочая шушера – тех я караю. Они не знают – кто это сделал, но они – всегда наказаны. Украл чего с кладбища – подох, нагадил тут – здоровья лишился. Вот и вся недолга.
- Расскажите ещё – кто тут лежит, на кладбище, - попросил я.
- А лучше пойдём на саму его территорию – и я тебе расскажу про каждого тутошнего жителя. Пошли, внучок.
 И мы пошли. Смотритель подходил к каждой могиле, клал на её надгробие (или на то – что от могилы осталось) свою руку, закрывал глаза и рассказывал: как зовут, чем занимался. В общем – коротко и ёмко рассказывал о каждом человеке. Тут лежали участники периода Революции, Гражданской и Великой отечественной войн. Священники и простые люди, известные деятели города и рабочие.
 Потом, когда начало светать – смотритель заторопился. Мы вернулись в его обитель, выпили «на посошок». Потом вышли из сторожки. Когда дед захлопывал за собой дверь - я заметил, что стол пуст. Неизвестно – куда всё делось с него, и когда старик успел там всё прибрать. Потом он сказал:
-  Pуку я тебе жать не буду. Не принято у нас так, у усопших, - потом улыбнулся, от чего в его глазах блеснули весёлые, добрые искорки-огоньки, - ну, бывай, - он махнул рукой, и исчез в сгущающемся тумане.
 Я стоял, и пытался разглядеть в поволоке очертания спины. Спины человека, который стал мне родным. И в эти моменты я стал больше понимать, что все люди - одинаковые, насколько мы все друг перед другом равны.

Астана, 29.06.2014.
Музыка: Kitaro.