73. Корона карнавала. Последний принц

73. Последний настоящий принц

Корона Гердта – не из фольги и не из жести. Его короновали Тамара Карсавина, Михаил Фокин, Анна Павлова, Дягилев.

Анна до конца дней сохранила пиетет к учителю: рассказывая о нем танцовщикам уже своей собственной балетной труппы, она неизменно замечала, со вздохом, что никто так не умел носить костюм, никто не обладал (и уж не будет обладать!) такой отточенностью жестов и деликатностью манер, как Гердт.

Ушло, все ушло. Ни галстук повязать, ни в комнату войти, ни букет даме преподнести, ни встать на одно колено, ничего не умеют.

Что с них взять. Гувернеров в детстве у них не было, в пансоинах не обучались.

Не видели в жизни благородного общества.

Он был последним принцем балета, остальные все – самозванцы; не венценосные особы, а, в лучшем случае, бойкие камердинеры.

Последний. Он же  первый. Первый Зигфрид в «Лебедином», первый  Дезире в «Спящей», первый Альберт в «Жизели».  Первый во всех отношениях.

Как ни странно, Павел Гердт, казалось бы, ретроград и живая  пуповина традиции, советовал Анне развивать свою собственную индивидуальность.

И модернизм, декаденство грянувшего века одобрил.

Гердт, знающий все о балете, опасался только, что здоровье Павловой (на сцене положено иметь лошадиное) может не выдержать танцевальной каторги.

Поведал ей множество секретов. Научил упражнениям для ее слабоватой спины.

- На вас, увы, нельзя пахать! Как жаль!

Посоветовал использовать пуанты особой модели, который она потом всю жизнь изготовляла на заказ в одной итальянской мастерской (тема Башмачков Тальони).

Называл ее «мое дитя». «Дитя мое милое…»

Однажды после трудного спектакля сам расшнуровал ее (стершиеся за один выход до дыр на подошвах) туфельки.

Свою первую заглавную роль в балете «Пробуждение Флоры» Павлова  танцевала в дуэте с Гердтом: она – Флора, он – Феб. Артисту было тогда всего-то около 60-ти, и он, как всегда, убедительно предстал в свете рампы красавцем-Богом (продолжение темы Аполлона).

Принц  (старенький, но настоящий) – поднес туфлю Сандрильоне. Есть все основания считать встречу Павловой с Гердтом – эффектом трапеции.

Миги: Выпускница-дебютантка, кутаясь в шаль, сидит в кресле и слушает долгую речь корифея о былом Мариинки. Охнув, Анна изгибается, потирает косточку ступни, которая все болит после вчерашнего спектакля.

Старый принц становится на колени перед Павловой, не без трепета берет в руки ее ножку:

«Милое дитя, у вас слишком нежные пальцы, слишком высокий подъем. Вам нужны пуанты другого фасона… Я вам нарисую…»