Даже не знаю, как назвать...

Даже не знаю, как назвать

 Пробираясь через двор, я угодила в неглубокую круглую вмятину, метра полтора в диаметре. Наст провалился, и ноги мои увязли в густой глине. Безнадёжно увязли. Тогда я попыталась руками ухватиться за край вмятины.  И руки безнадёжно увязли.

 В пожухлой траве и глине проступило лицо старой ведьмы и она прошептала:
 - Ну, заходи…

 Мы оказались в избушке. Ведьма усадила Настю за стол. И подвинула ей чашку с кофе.
 - Угощайся.

 И тут же сыпанула в кофе белого порошка и размешала.
 «Не пей, Настя!» - хотела крикнуть я, но у меня пропал голос.

 Настя посмотрела в чашку. Коричневое с белым в ней не перемешалось, а расположилось двумя наложенными спиралями на поверхности чашки. Настя брезгливо посмотрела в чашку, а потом двумя руками стала выбирать из чашки белое и разбрасывать во все стороны. Ведьма смотрела на это, но ничего не говорила. Потом Настя рассыпала остатки кофе по столу, встала и пошла к выходу. Я за ней.

 В двери столкнулись с разрумяненной девушкой в сарафане и кокошнике. Она шла и пела на ходу. Сев за стол, она продолжала петь.
 - Я здесь, моя матушка, рада, давай, скорей чай, наливай…
 - Вот вам добровольная замена, так что, оставьте Настю в покое, - сказала я.
 Но ведьма не захотела оставлять.

 - Бульдог, сюда, - тихо сказала она.

 А я пошла к выходу.

 Когда мы уже вышли за калитку, нас стало настигать что-то громадное и коричневое. Медведь? Нет, не медведь. Кто-то переодетый в медведя. Спереди виднелись на шкуре молния, пуговицы и карманы. Из рукава правой лапы торчал капкан. Я схватила медведя за обе передние лапы, попытавшись свести их вместе, чтобы он сам себя поймал. А медведь вырвался у меня из рук и, упав на какую-то телегу, глядя в небо стал рассуждать:

 - Что вы понимаете в капканах?

 Долго он так рассуждал. Я слушала, слушала, а потом пошла догонять Настю.



 …Гора, на какую надо было забраться, была крутая, почти как стена и скользкая. Снизу совсем гладкая, а выше во льду были вмятины, за какие можно было зацепиться руками или ногами. Света и Аня уже забрались на середину горы и, уцепившись за вмятины, ждали меня. 

 Я попыталась подпрыгнуть и ухватиться за нижние вмятины руками, но у меня ничего не получилось. Слева стояли два мужика и курили.
 - Помогите, - попросила я их.

 Один попытался меня подсадить. Я ухватилась руками за нижние вмятины, но руки соскользнули, и я сорвалась.

 - Пахомыч, лучше ты помоги, - сказал первый второму.

 С помощью Пахомыча мне удалось подняться чуть выше, но меня повело в сторону, и я опять сорвалась.

 Потом я посмотрела на вершину горы. Там, между потолком и горой была узкая щель, в которую потом надо пролезать. Неудобно.

 - Нет, я этим путём не пойду, - сказала я и пошла вокруг горы в сени. Аня со Светой спрыгнули с горы и пошли за мной.
 - Ну где здесь путь? – спросила в сенях Аня.

 - А вот где, - сказала я и, подойдя к противоположной от двери стене, стала отгребать и выковыривать наложенный там картон. Скоро обнаружился проход. Я посмотрела туда и увидела приближающееся к выходу эльфийское войско. Мы отступили в сторону, давая им дорогу. Они проходили мимо нас торжественно, с пением. Я обратила внимание на маленькую девушку в этом строю.  Походка у неё странная была. Легко вроде бы идёт, но как-то скованно. И тут я заметила: туфли были ей велики. На очень высоком каблуке и пятка свободна.  Дочка влезла в мамины туфли. Эльфы шли к океану.
 - Их так много, - сказала Аня, - как они поместятся на корабле?

 Но всё разрешилось очень быстро. Часть эльфов бросились в воду и поплыли через Океан, легко и красиво загребая руками. Часть расправили крылья и с пением полетели вверх и вперёд. И только незначительная горстка пошла на корабль. И всех их сопровождало дивное пение.