Жулия Брага и День Святой Троицы

И правду, и вымысел передавать из собственной памяти в чужое воображение - занятие муторное. Муторно писать. А оттого, что автора укачивает от жизни: и всё не по душе, и всё немило взору. Естесственно, как говорят наученные священники: апатия - это психологическое состояние, вызванное унынием, вызванное неудовлетворенностью желаний, проросших из-за отсутствия смирения, а корень всему - гордость. Ох. Пусть даже звучит как песня поставленная на повтор и потерявшая новизну, однако ж, это так. Про гордость, имеется в виду.

Когда укачивает, нужно подышать свежим воздухом. Хорошо бы влажно-природного.

День Святой Троицы выпал на начало летнего месяца Июня. А Жулия Брага не смогла пойти на службу. Её снова тушила-томила грусть-тоска асоциальная. Она знала, что в этот день все священно служители переодеваются в зеленое. Есть такой цветовой фетиш в церковной жизни. Храм тоже “переодевают” в зелень и пол покрывают чем-нибудь растительным: травой, может, ветками там… цветами, наверное, дорого, думала ЖБ… Короче, всё должно напоминать о животворящей силе Духа Святого, вдохнувшего себя в природу произрастающую. Вроде бы освещают ветки, ЖБ точно не знала, потому что не видела всего этого, а атрофировано лежала на своем складном диване с простынью, впитавшей её ночной пот. Она даже не помнила, где витал её ум в тот день. И хоть она жалела, что не смогла поднять свое ленивое тельце на службу, сожаление эта никак не мотивировало силу Жулиибрагиной воли. Хотела она быть очевидцем праздненства, но хотелка подчинилась всё поглощающей нехотелке.

А ночью пошел град. В три часа ночи по пластиковому куполу стал бить барабанной дробью. Причем, достаточно насильственно. ЖБ внесла в дом с подоконника горшки с травами, какие смогла, и тут на руку ей упал с неба комок льда. Она увидела, что размером он с шарик пинг-понга. И шарики эти нещадно были полевые цветы, яблоню, и всё то куцое, что росло у ЖБ. Ледяные шарики отскакивали от крыш домов, от стен, от асфальта бесцельно и устрашающе. У соседа Тома разлетелась на осколки пластиковая балконная крыша. В куполе у ЖБ пробило две дыры. Молнии сверкали одна за другой и грохот стоял как от пуль. ЖБ стала беспокоится и старалась держаться подальше от стекол. Она услышала, что в парадную вышел её сосед Том. ЖБ тоже вышла. Сексуальные предпочтение, конечно, ни при чем, однако ж Том выражал свойственную геям повышенную чувствительность и панику. Его тонкое тело колыхалось, глаза закатывались и губы сохли от страха. Так они постояли вместе, как испуганные дети, пока громыхал град. Том шепотом сказал, что, наверное, это конец света. А ЖБ сказала, чтоб он шел спать и всё будет хорошо.

Утром весь город стоял тихо ошеломленный и весь был покрыт ветками, сорвавшимися с деревьев. Машины смущались измятые, с вмятинами различной округлости. У кого-то разбилось лобовое стекло. Так как в городе был официальный выходной, то и дворники отдыхали. Никто не подметал листву, по количеству напоминавшую осеннюю, только зеленого цвета. Некоторые велосипеды до половины колеса погрузились в слетевшее. Дохлых птиц, слава Богу, и вообще ничего дохлого не было, а даже наоборот: всё казалось обновленным проказой летней непогоды. ЖБ не смогла не провести мысленную параллель между городом, одетым в зеленое с Праздником Святой Троицы. И хоть страшно было это дело, могущественно и материально ущербно, а ЖБ в тайне радовалась синяку от града на её руке, засвидетельствовавшему её присутсвие.