Лаки Краски

            Ах, мой голубой дельтаплан
            Стрелой пронзает туман.
            Его я обожаю как брата.
            Свободен и лёгок полёт,
            Сам лётчик и сам самолёт,
            Я птичка в облаке розовой ваты

    Под ногами хлюпает какая-то жижа, вокруг кочки, поваленные деревья… Всё это мутно поблёскивает. Осклизло. И цвет. Точнее его отсутствие – как будто всё, что он видит, какой-то новомодный режиссёр стилизовал под сепию: жёлто-коричневые тона и матовые блики. Зачем он идёт вперёд, в этот густой туман? Почему не может повернуть назад, где туман не так силён? Чего он боится? Да, он боится. Но только того, что может быть впереди, тем не менее он идёт туда. А, чччёрт! Под ноги смотреть надо, а не играть в психоаналитика. Ступня провалилась в что-то мягкое  и застряла. Хорошо застряла. И медленно проваливается дальше… Если вот этой палкой ногу поддеть?
    Нога медленно стала появляться на поверхности этой вспухшей слизи, но какой-то шум отвлёк Бака. Не поднимая головы, уже предчувствуя нехорошее, он перевёл взгляд на туман.. Это … Это ОН!

    – Что с тобой, Бак?  Опять кошмар? Господи, надоело! Тебя выгнали из университета, я вынуждена работать, чтоб кормить и себя и тебя, здорового бездельника, а твои дурацкие нервы годятся только чтоб хамить декану да лишать меня последнего сна!

    Да, так и случилось. В смысле сон – последний. Это был последний скандал. Он сам ушёл от Люси.  В тот же вечер. В тот день ему наконец-то повезло, впервые за многие годы. Он, Бакминстер Краски, встретил свою племянницу. Точнее, не племянницу, а родственницу чёрт-знает-какого-родства. Он никогда не разбирался во всех этих шуринах и деверях, поэтому ему было проще называть её «племянница». Они встретились на улице.
    –Бак? - незнакомая симпатичная рыжеволосая девушка дотронулась до его руки.
    Оказалось, что Сьюзен (так звали неизвестную) буквально на днях видела его фотографию, когда была у дядюшки Джо. Сьюзен он категорически не помнил, хотя это имя с детства нравилось ему. Но вот дядюшку Джо он помнил хорошо. Слушая щебет Сью, он размышлял, стоит ли верить и соглашаться на её предложение. С одной стороны, племянница слегка путалась в родственниках, забывая хорошо известные в семье давние, как он их называл, «предания». Но Джо – это другое дело. В смысле, с другой стороны. С той же одной стороны, он как-то не привык, что ему может достаться «бесплатный сыр». Всем известно, где он спрятан. С другой стороны, деваться-то ему некуда.  Не может он вернуться в квартиру, которую теперь оплачивает Люси. Да, признаться, и не хочет. Не может он вернуться в университет. Хотя и хотел бы…

    В тот день Краски выступал с докладом на конференции. Один из наиболее успешных студентов, он остался в университете для подготовки докторской диссертации. Тогда же в неявной форме меж ним и деканом был заключён негласный договор – декан не вмешивается в его исследования, а он признаёт декана своим научным руководителем, хоть на самом деле не очень нуждается в нём. Особенно в декане, скорее администраторе, чем учёном. Но на этот раз декан потребовал текст доклада заранее. Похоже, именно сегодня ему надо было перед кем-то продемонстрировать, что он большой учёный, раз руководит неплохими научными работами. Наверное, до доклада скажет кому надо парочку его, Бака, идей – вот и готово впечатление. Замечательный научрук.
    Но всё оказалось не так. С утра всё пошло наперекосяк – у него начинались ночные кошмары, утром он поругался а Люси, соседский кот опять точил когти об оставленную на террасе табуретку. Царапины, зацепы. Сволочь.
    –…Пожалуйста, задавайте вопросы.
    Ну почему? Почему именно сейчас декану надо было спросить такую глупость? Что это за функция – tr(A)? Ну какой же ты администратор, подготовить надо бы этот экспромт, договориться, что спрашивать. А так сегодня  Бак никак не мог удержаться и при всех сказал, что след матрицы, вообще-то – материал, изучаемый в первом семестре и, если это так необходимо, в следующий раз он будет сдавать текст доклада вместе с учебником.

    Декан посмотрел на него своим фирменным взглядом – сквозь собеседника. «Я тебя не замечаю, ты для меня – никто».
    –Благодарю, Краски. Я обязательно освежу в памяти этот след матрицы. А вот Ваших следов к нашем университете больше, увы, никто не увидит.- довольный каламбуром, декан оскалился, - секретарь уже подготовил Ваши документы. Прощайте.

    –Эй, Бак? –Сью озабоченно потрясла его за руку. Потом он говорил, что тогда его тогда коснулась не Сью, а удача.
    –Извини, задумался. Я согласен!
    Так Бак Краски оказался в соседней квартире со Сью. Точнее – комнате с отдельным входом в доме, который снимала Сью. Домовладелец соглашался сдавать только всю половину целиком или не сдавать вовсе, поэтому Бак успокоился – выходит, у Сьюзен были вполне разумные причины пригашать его жить здесь, кроме таинственных родственных чувств. Оплату он обязался внести после того, как получит у Джо свою первую зарплату. Он не очень верил в такой поворот дела, просто согласился от безысходности, как выяснилось – не зря. Джо имел небольшое дело по производству лаков, красок, мастерской, где наносились различные покрытия на что угодно. «Если ты не можешь брать объёмом производимой продукции, приходится добирать разнообразием услуг» - объяснял Джо. Бак с удовольствием изучал химию и быстро включился в производство, на удивление как себе, так и дядюшке, считавшего учёных (а Бак в его глазах был несомненно учёным) довольно никчемными в реальной жизни людьми. Несколько оправдывало Бака то, что из университета его всё-таки попёрли.

    На новом месте Бак долго не мог уснуть. Во-первых, не хотелось опять встречаться со своими кошмарами. А во-вторых, очень интересно было – что там твориться за стеной, у Сьюзен? Она, против ожидания, не пригласила его к себе в комнату, даже и разговаривала-то с момента первой встречи не очень много. Неужели только стремление сэкономить на арендной плате было побудительной причиной их встречи? Кроме того, ему казалось, что за стеной раздавались странные звуки. Какое-то уханье, бульканье на пределе слышимости. Судя по тому, насколько низкочастотными были эти звуки, издавать их могло нечто, явно превосходящее размерами комнату Сьюзен. Или это ему кажется?

    Знакомая картина. Впереди – мокрые брёвна, осклизлые кочки… Что такое? Туман рассеивается. Он видит краски, блёклые, но краски! Оказывается на кочках растут розовые цветочки, небо голубое, а тут… Да это же коряга, просто коряга – комель поваленного дерева. Именно здесь раньше из тумана выступало чудовище. Господи, как хорошо, он видит, куда идёт! Он знает, где какая ямка, подвох, ну а где хорошая дорога. Где плохая – можно вернуться, обойти. Но нет – оглянулся – туман теперь там, за спиной. Ничего, всё-таки это намного лучше – иметь ясную картину там, куда идёшь, а не туман. Если уж его не избежать, пусть лучше висит сзади.
И тут, без всякого перехода сон изменился - как будто переключили ТВ-канал. Последние минуты матча. «Ред Сокс» всухую выигрывают  у «Кардиналз». Финальный свисток.

    В тот день Баку впервые повезло. Нет, теперь он знает, что повезло ему раньше – когда встретил Сью. Но понял это он именно тогда. Сначала он понял, что брак при нанесении металлической надписи на пластиковые ручки обусловлен плохой адгезией и предложил сначала обрабатывать их одним реагентом, с которым имел дело в университете. Получилось дороже, но зато качество – без нареканий. Джо был доволен, в перерыв пригласил его посидеть вместе. В обед они, как и полагается американцам,  заговорили о бейсболе и Бак спрогнозировал, что сегодня «Красные носки» выиграют. Смех в зале – оказываются, в университете не учат, что РС последний раз побеждали в чемпионате МЛБ в 1918 году!. Бак в порыве куража тут же поставил на выигрыш «Ред Сокс», на выигрыш всухую. «Эх, - заметил Джо, - всё-таки универ испортил даже такого хорошего парня, как ты. Ну что так деньгами бросаться?» Зато на следующий день все смотрели на него с уважением – парень здорово разбирается в бейсболе. Когда подобное произошло третий раз, к нему и прилепилась эта кличка – Счастливчик.

    –Эй, Лаки! – окликнул его дядюшка, - идея с адегз… с тем, чтоб вымазать клеем, прежде чем нанести покрытие, хороша, но что-то ты слишком дорогие клеи берёшь. Нет чего получше?
    Есть, есть, дядя. Он уже две недели экспериментирует с новым покрытием. Как истратить меньше клея, но сделать так, чтобы он был везде?  Недавно Сью, которая, казалось, избегает его общества, случайно встретилась с ним около дома. Хотя он был готов поклясться, что она ждала его. Спросила, всё ли в порядке, выслушала, ободряюще похлопала по руке – «всё уладится!». И ушла. Всё ж интересно, что же там, в её комнате? Ночью он, бродя во сне по знакомому и совсем не кошмарному теперь болоту, увидел, как семена какой-то травы, упав в воду, тут же прорастали многочисленными дендритами, заполняя всё пространство.
    Проснувшись, он знал, что задача решена. Фракталы! Он вспомнил, что они могут быть «везде и нигде» одновременно, такие ажурные кружева, созданные самой природой. Остаётся только уладить несколько технических трудностей. Фракталы одновременно просты и сложны. Простые формулы могут описывать сложнейшие, запутанные на вид картинки. Если подобрать такие вещества, которые будут избирательно реагировать с подложкой в зависимости от того, прикрепились ли соседние молекулы, да включить в эту  зависимость переменное электрическое поле, то такие рисунки будут сами вырастать на поверхности, покрытой затравкой, стоит только принудительно прикрепить пару-тройку молекул. Например, локально увеличив температуру лазером.
    Вчера он, пытаясь очистить очередную деталь от нанесённой краски, вдруг понял, что покрытие… То есть это уже не покрытие, потому что краситель проник внутрь материала. Бред! Впрочем, почему бред? Хотя да, диковато, но он был уверен, что прав. Фракталы, строго говоря, не имеют целой размерности. Линия – одномерна, плоскость –двумерна, а фрактал может быть полуторамерен. 

    Всё-таки Создатель ленив. Всегда использует только две краски: материя – сознание, частицы – античастицы, пространство – время, волна – корпускула… Но изобретателен. Оставляет везде  такую чёрточку, изюминку, слегка нарушает симметрию, и вот уже мы видим не сферически-симметричный выхолощенный мир, а нормальную привлекательную вселенную. Можно даже сказать: сверкающую всеми красками жизни.
    Жаль только, что в его мире Создатель вместо изюминки оставил дохлого таракана. Как это сказал тот спейсонавт про свой мир? «Когда неизвестное будущее становится неизменяемым прошлым, риск превращается в определённость.» Да, в его мире волновая функция, отвечающая за вероятности событий устроена ровно противоположным образом. У них вероятность будущего события не приближается к единице, эта почетная роль доверена вероятностям событий, оказавшихся в прошлом. Чудно – ты не знаешь, что с тобой случится, зато ты всё точно (ну, почти – достаточно давние события успевают потерять вероятность, чтоб быть немного не предсказуемыми) знаешь, что с тобой было. Просто мечта из далёкого детства! В том мире он сам может построить свою судьбу так, как захочет! Он не будет терзаться мыслью, что с вероятностью 0,9999 он так до смерти и останется вице-президентом Академии. Там, с его талантами, он сможет добиться того, чего заслуживает, но чего лишён в этом заорганизованном будущем. Или это были не его мечты, как теперь вспомнишь, что там в детстве было? Удивительно, но тот спейсонавт тоже начал восхищаться устройством чужого для него мира, цокать языком, расхваливая неведомую у них уверенность в завтрашнем дне.
    Но меняться отказался! А ведь он, академик И.Лиц, предложил ему. К сожалению, эти дурацкие законы сохранения не дают возможности просто так проникнуть в ту вселенную. Надо обязательно поменяться с кем либо. Сознание на сознание. Хуже всего, то сознание должно добровольно пройти Ворота без вмешательства со стороны. Но ничего, он всё продумал. Манипуляция, хе-хе, не есть обман! Тот сам себя заставит пройти в Ворота, есть идейка.

    Бак очнулся на полу в пустой комнате. Подошёл к окну, выглянул. На площади работники муниципалитета деловито демонтировали рождественские ёлки. Бак помнил, что местный раввин написал в муниципалитет прошение установить семисвечник, чтоб политкорректно соблюсти паритет религий на праздновании Рождества. И что тот же раввин хлопал себя по бокам, восклицая «вай ме!», когда узнал, что власти решили попросту убрать ёлки. А то ещё попросят установить статую Будды или модель Каабы в натуральную величину, а у нас на это денег нет – желчно отбивал нападки прессы представитель мэрии. Это было полгода назад.
    Или позже? Ну да, он не учёл, что время тоже одно из измерений. Фрактал ведь создавался не одномоментно, он рос во времени тоже. И, очевидно, был фрактален и во времени. Поэтому свойства…      Потихоньку в сознание Бака бодрым маршем по парадной лестнице входило новое знание о будущем. В то же время воспоминания медленно уходили через заднее крыльцо. Да, теперь он знает своё будущее. Никакой неопределённости, которая так мучает даже сильных мира сего – не разоришься ли, не поджидает ли тебя около дома новый Марк Чепмен. Прекрасно. Он абсолютно уверен и спокоен. «Это ли не цель желанная?» Эта, эта, старик Вилли! Он знает, с чего начать и в какой последовательности делать. Надо найти себя… то есть Бака, но предварительно подготовить  настоящие Ворота, через которые он может пройти не только через стенку, а во вселенную Лица, потом налепить на руку Бака небольшой кусочек фрактала, позволяющего ему слегка предвидеть будущее. Дальше всё пойдёт само – уж она знает, чего хочет Бак. Избавиться от этой неизвестности! Собственно, не только он. Да и вся эта наука – способ предсказать будущее. Так, дальше: когда он пройдёт сквозь Ворота через стену – обменяться с Лицем. Что ж, такова плата.

    А что там за стеной – он уже знает.

            Но всё же ночною порой
            Мне снится конвой и солдаты.
            Оставь, не жалей ни о чём,
            Летай, пока горячо,
            Пока за полёты не просят плату.
            ©Группа «Агата Кристи»
            «Танго с дельтапланом»