Холод

Митя смотрел сквозь мутное стекло «Жигуленка». Маленькая избушка с заколоченными ставнями, яблоня со скворечником и старый плетень вскоре исчезли из вида. Машина катила по прямой асфальтированной дороге в районный центр.
Марина Комарова, мать Мити, решила переехать, как только потеряла работу. Её родная деревня с развалом колхоза скудела и беднела. Бизнесмен, выкупивший разорившееся предприятие, продал его по частям. На месте ферм появлялись дачи.
Автомобиль остановился возле старого двухэтажного строения.
 - Ну, вот и приехали, - сказал водитель.
Митя и Марина осмотрелись. Во дворе было тихо. Они подошли к грубо сколоченному деревянному столу и присели на лавочку. Марина закурила. Потянуло едким дымом. 
Вскоре пришла хозяйка квартиры и провела их в покои. Жильё выглядело жалко: грязные стекла, двери и полы с облупившейся краской, давно выцветшие обои. Местами они были порваны.  Старая штукатурка рассохлась и выпятилась наружу.
 - Да, не пятизвёздочный отель, - подытожила Марина. – Брось ты эту сумку! - рявкнула она на Митю.
Комарова устроила ребёнка в школу, а сама занялась поиском работы. В один из магазинов села требовался продавец. Непритязательная женщина согласилась со всеми поставленными условиями. С этого дня мать и сын могли видеть друг друга только поздним вечером. Митя обычно не ложился спать до её возвращения. Мальчику хотелось услышать что-нибудь доброе, но вместо этого Марина ругалась либо наоборот молчала. Так было почти всегда, лишь изредка под влиянием внезапного порыва Комарова вдруг подзывала сына и крепко обнимала.
По обыкновению, дожидаясь прихода матери, Митя делал уроки или читал книгу. В этот вечер, увлёкшись романом о приключениях пиратов, он не заметил, как наступила полночь. Взглянув на часы, мальчик вскочил, накинул курточку и побежал в магазин, где работала Комарова. Убедившись, что двери закрыты на тяжёлый замок, Митя побрёл обратно. В квартире было пусто.
Под утро ребёнка разбудили грубый мужской и хриплый женский голоса. Мальчик вскочил с кровати и хотел, было, выбежать в коридор, но мать преградила ему дорогу и с силой закрыла дверь спальни.
Так, в квартире, где обитали Комаровы, появился Виктор Шмарин. Надо сказать, что Марина и раньше приводила в дом посторонних мужчин, но никогда это не происходило так внезапно. Утром Митя мельком оглядел гостя -  этого хватило, чтобы сформировать представление о нём. Дядя Витя расхаживал обнажённым по кухне. Казалось, это массивное тело вырубили из дерева. На обоих плечах виднелись татуировки. По лицу можно было судить о темпераменте: толстые губы, переломанный нос, колючий взгляд – всё кричало о жестокости и невежественности.
Первый разговор между дядей Витей и Митей состоялся в этот же день, когда мальчик пришёл из школы домой. Мужчина загородил проход в спальню и сказал.
 - Я, значит, с твоей матерью жить буду. Усёк?
Ребёнок сохранял молчание. Тогда Шмарин навис над ним и прошипел:
 - Ты что немой? Ну, так помычи или мотни головой, чтобы я тебя понял.
Неожиданно он сменил тему разговора.
 - А почему у тебя глаза большие как у девочки?
 - Это неправда, -  воскликнул Митя.
 - Всё-таки ты умеешь говорить, – обрадовался дядя Витя, - Держи карамель.
Митя взял конфету и закрыл за собой дверь. Он развернул этикетку, внутри оказался кусок пластилина, но не это возмутило мальчика, детское сердце затаило обиду на замечание насчёт его внешности. Действительно, глаза у Мити были большими и глубокими с затаенной грустью.
Итак, новый друг стал часто захаживать к Марине. Самое интересное, что и она находила для него время. Шмарин приносил сосуд с мутной жидкостью, кусок колбасы, хлеб и папиросы. Как только Митя замечал, что дядя Витя показывался из-за поворота, он брал курточку и убегал прочь. Так было и на этот раз. Попинав полчаса жухлые листья, он воротился за мячиком. Дверь оказалась запертой. Мальчик прекрасно помнил, что, когда уходил, мать сидела на кухне. В душу заполз страх. «А вдруг он её убивает, или уже убил, и сейчас прячет тело», -  думал Митя и стучал всё сильнее. Не добившись ответа, он закричал что есть силы.
Блеснула мысль обежать дом и заглянуть в окно. Но за чернотой стёкол ничего нельзя было разобрать, лишь неясные тени колыхались в глубине комнаты. Митя, не помня себя от ужаса, снова оказался у двери и забарабанил.
 - Мама, открой! Мамочка, пожалуйста!
Послышался хриплый смех. В замочной скважине повернулся ключ. Дядя Витя заполнил собой проём.
 - Ты чего раскричался… Ну, прямо как девчонка, - с ухмылкой проговорил он.
Митя долго не решался войти в свою комнату, ему казалось, что там, на кровати, что-то большое раздувается и сползает на пол…
На другой день Комарова вернулась с работы раньше обычного. Дома никого не было. На кухонном столе лежал конверт. Когда вошёл Шмарин, Марина дочитывала последние строчки адресованного ей письма.
 - Митька сбежал, - выдавила из себя женщина.
 - Да ты чего ревёшь. Ты таких ещё штук двадцать натаскаешь.
Комарова представила младенцев, одного за другим выходящих из её чрева, детей, которыми можно рассчитываться, как разменной монетой, за удовольствия, и почувствовала, что сходит с ума. В это время маленький мальчик шёл по скользкой листве, и ни один огонёк не маячил ему впереди.