кн1ч1гл8-9

Глава 8.

Любит – не любит?


Трое всадников в черном мчались быстрее ветра, который уныло завывал где-то позади, видимо, ужасно рассерженный тем, что его обогнали.
Бедные животные бешено водили глазами, напрягая красивые, сильные мышцы, поднимая копытами завесы из песка и пыли.

Мио неистово бил плетью по бокам своей стройной, точеной, почти белой лошади, вымещая все свое унижение, накопившееся за столь короткий срок.

Он давно вырвался вперед, и был рад этому, поскольку не хотел, чтобы спутники, молоденькие адъютанты, недавно появившиеся в свите его светлости, видели злые слезы, катившиеся по его перекошенному лицу.

Когда Мио давал шпоры или следовал очередной незаслуженный удар плетью, животное вздрагивало всем телом и увеличивало скорость. Отстающие, по возможности, делали то же самое.
В конце концов, они летели, что называется, стрелой, если не пулей.

В душе Мио периодически шевелилось нехорошее ощущение: твердь уходила из-под ног лошади; казалось, вот-вот все полетит кувырком, и его раздавит, вомнет в желтую землю тяжелая, страшная сила.

Как он сумел остановиться перед самыми стенами замка герцога, как дождался своих попутчиков, как они вместе проехали через мост и ворота, как, шатаясь от усталости и волнения, он прошел в кабинет Фьюсса, Мио не помнил.

Перед ним стоял, вопросительно и удивленно, Фьюсс, позади герцога сидел в глубоком кресле, как всегда, безучастный ко всему де Нейлок. А в дальнем углу, на стуле, подперев потяжелевшую голову руками, стоявшими на коленях, сгорбился тревожный, осунувшийся от своих печалей де Летальен.

-Так скоро, Ромео? – недоверчиво спросил Фьюсс, разглядывая запыленного и мокрого от пота молодого человека.

-Ваша светлость, мы не скакали, мы летели, - отвечал еще не отдышавшийся Мио.

-Где она? – дрогнул голос Фьюсса.

Граф де Пункра закрыл глаза. В лицо ему беззвучно смеялась Ирен.

-Она отказалась, - как можно тверже проговорил Мио.

Герцог расширил свои большие рыбьи глаза, задышал часто, раздувая ноздри.

-Почему вы не доставили ее сюда?!

Мио, не сдержавшись, покривил губы в усмешке.

-Она стреляла в нас. Она промахнулась специально. Я знаю. Государь, неужели вы оставите это без последствий? Она оскорбила вас!

-Молчать!! – страшным голосом крикнул Фьюсс, и вздрогнул даже де Нейлок. – Это не ваше дело, граф! Вы сказали ей, что в таком случае королевой станет Салли де Летальен?

-Да, конечно.

-А она?! – герцог продолжал кричать и задыхаться. Де Нейлок не считал нужным идти за водой, поскольку предполагал, что все это вскоре закончится, и герцог успокоится сам.

-Она сказала, что я не знаю, с кем разговариваю, - дословно передал де Пункра со смешанным чувством ужаса и злой радости – все-таки не одному ему с адьютантами-молокососами пришлось испытать сегодня такую оплеуху.

Герцог сверкнул глазами на мэра Туза.

-Что ж, господин де Летальен, у нас нет выбора. Королевой будет ваша дочь. Вы должны принести эту жертву во имя нашей государственности. Традиция не должна прерываться! Да, Мио, вы не забыли пригласить князя и княгиню на наш праздник? – слегка успокоившись, мрачно спросил Фьюсс.

Де Пункра снова невольно усмехнулся.

-Думаю, она приедет и без приглашения.

-Что-о?! Вам не полагается думать, лейтенант! Вы должны выполнять мои приказы! – герцог снова закричал так, будто его обожгло. Де Нейлок понял, что теперь, пожалуй, без него, точно, не обойдутся: бесшумно поднявшись со своего места, он бесцеремонно взял Фьюсса за руку повыше локтя и слегка дернул. Фьюсс вздрогнул и остановил поток страшных слов, готовых сорваться с губ.

-Все свободны. Все – вон, - проскрежетал он сквозь зубы.

Де Нейлок задержался.
-Скажите, почему вы теперь не остановите эту зарвавшуюся девчонку? – вопросительно улыбнулся он.

-Вон, - Фьюсс посмотрел на него с такой ненавистью, что граф поспешил ретироваться за дверь.

В приемной перед кабинетом герцога не было окон, и в тусклом свете свечей де Нейлок увидел искаженное душевной болью лицо Лукаса де Летальена.

-Мне очень нужно поговорить с вами, господин граф, - тихо сказал мэр.
Реджинальд неопределенно кивнул и провел собеседника в одну из соседних комнаток, так удобно задуманных в разных уголках замка специально для конфиденциальных бесед.

В комнате не было ничего, кроме небольшого, наглухо закрытого окошка, нескольких стульев и секретера с письменными принадлежностями. Де Нейлок неторопливо зажег свечи, стоявшие на нем в бронзовом подсвечнике.

-Я слушаю вас, - ледяным тоном сказал граф, по-хозяйски усаживаясь на стул.

-Возможно, вы решите, что я сумасшедший, но прошу только, ради всего святого, не передавайте наш разговор его светлости, - скрипучим, совсем старческим голосом начал де Летальен, не решаясь сесть, вместо этого заходив по комнатке.

-Разумеется, - пожал плечами граф. – Всё останется между нами. Слово дворянина.

-Я слышал, что вы влюблены в мою дочь, - глухо продолжал мэр. – Прошу вас, ответьте мне, так ли это?

-Вы верите слухам? – равнодушно глядя на него, спросил де Нейлок.

-О нет! Но если…если это так, прошу вас – защитите ее, – Лукас, не сдержавшись, приложил руки к сердцу. - Вы оказываете сильное влияние на его светлость, у вас получится поговорить с ним. Может быть, его светлость согласится считать рыцарский турнир и свадьбу только формальностью праздника, а на самом деле Салли останется свободной. Если вы любите, вы не сможете допустить, чтобы Салли…

-Господин де Летальен, - бесцеремонно перебил его граф, - вы живете на свете почти пять десятков лет, а я – всего два, но, как мне кажется, хотите услышать от меня некий совет и получить помощь, - Реджинальд пружиняще поднялся со своего места по направлению к двери. – Так вот. Или вы ничего не понимаете в любви, или его светлость вам плохо объяснял цели этого праздника.
И, кроме того, разве выйти замуж или жениться – такая уж большая беда? – уже возле самой двери поинтересовался де Нейлок.

-Без любви – да… Вам…вам не жаль ее. Вы же знаете, в кого обычно превращаются жены тех, кто победил на турнире. Они становятся вхожи в свиту его светлости, а там…

-Разврат, - холодно усмехнувшись, договорил за него де Нейлок.

-Вы не любите ее, - Лукас совсем ссутулился, вытер платком пот со лба.

Реджинальд еще задумчиво помедлил у двери.

-А почему бы вам не обратиться за помощью к графу де Трильи? Он так рвался помочь вашей семье в этом вопросе. Думаю, если он объявит, что помолвлен с Салли, ее кандидатура перестанет быть подходящей для этого праздника.

Де Летальен мучительно покачал головой, поднялся с места:

-Нет, я не могу просить его об этом, хотя сам всегда мечтал о таком зяте, как Александр. Но, я знаю, они не смогут быть мужем и женой, потому что с малых лет росли как брат и сестра. Им не переступить этого, иначе они будут несчастны. Я слишком это понимаю…

-Как знаете, - де Нейлок пожал узкими плечами.

-Простите, что начал этот разговор. Прощайте.
 
Реджинальд открыл перед ним дверь, и де Летальен вышел первым.
Постарев лет на десять, он тихо побрел прочь.
Де Нейлок задумчиво, без сожаления смотрел ему вслед.


*    *    *


-Княгиня де Кресси! Госпожа Юлиана - к вам госпожа де Кресси! – радостный, совсем юный стражник бежал от главных ворот к чудесному, а, может, просто очень модному белому дворцу, украшенному всевозможными скульптурами, флюгерочками, лепниной и т.п., утопавшему в душистых деревьях.

-Где госпожа Юлиана? – стражник, верно, поднял бы на ноги весь дом, если бы кто-то из слуг не сообщил, что графиня гуляет в парке с гостями.

Молодой человек растерянно поспешил назад, к воротам, от которых навстречу ему неторопливо шла сама Ирен.

-Ваша светлость, прошу прощения, но госпожа Юлиана в парке с гостями. Позвольте мне ее разыскать и доложить? – Ирен с искренней благодарностью улыбнулась этому мальчишке, с такой самоотверженностью предлагавшему свои услуги.

-Спасибо, я справлюсь сама. А что, графов де Шлессони нет дома? – спросила она, имея в виду родителей Юлианы.

Тот неопределенно махнул рукой.

-На отдых, на воды в южной провинции уехали сегодня утром.

-Благодарю за сведения, Ники. Легкой вам службы! - кивнула де Кресси, и Ники, вконец очарованный тем, что она помнит его имя, поклонился низко-низко.

Легкой походкой княгиня пошла по утоптанным дорожкам мимо ухоженных разноцветных газонов к темнеющему парку.
Углубившись в него, она почувствовала на себе дыхание леса, таинственного, скрывающего в себе нечто темное, будто недоброе, отличное от вольной, настежь распахнутой степи.

«Лес живет собственным миром, не желая посвящать в него других. Вот когда в степи раздается какой-нибудь звук, он летит в вышину, в широту и несет с собой радость, пробуждение окружающему.
А в лесу звуки отдаются тревожно, настораживают, они закрыты от внешнего мира, непонятны ему, невидимы, и, значит, могут таить опасность.
Так и люди – одни, как степь, другие, как лес…», - Ирен прислушалась: где-то недалеко, прямо на ее пути раздавались женские голоса, но слов пока нельзя было разобрать.

Де Кресси пришлось еще немного побеспокоить маленьких жителей небольшого парка отодвиганием веток и легким шорохом травы, пока она увидела впереди за листвой увитую плющом беседку.

Подходя, княгиня услышала последние слова, произнесенные девичьим легкомысленным тоном, видимо, одной из собеседниц:

-…у Салли с ним познакомиться. Он просто красавец, но практически недосягаем. В него влюблены все наши дамы, представьте, даже замужние!

-А почему недосягаем? – ахнула Юлиана, и в этот момент в беседке появилась Ирен.

-Прошу прощения, сударыни, если нарушила ваш покой, - в знак приветствия княгиня чуть наклонила голову – большего по ее статусу не полагалось.

-О, Ирен! Как я рада! – Юлиана вполне искренне захлопала в ладоши. – Позволь представить тебе: мои подруги – графини Элеонора де Зелли и Елена д’Исино. А это, сударыни, знаменитая княгиня Ирен де Кресси. Как же мне повезло, что мы с ней вместе учились танцам в Тузе у известного мастера де Торолло! Если бы не Ирен – никакой мастер не научил бы меня делать эти ужасные французские па де…, тьфу, - смеясь, так и не смогла выговорить Юлиана и лишь всплеснула белыми ухоженными руками.

Все заулыбались, обстановка немного разрядилась, но Ирен чувствовала на себе испытующие, завистливые взгляды новых знакомых.

Графиня де Зелли была изящной, красивой пышной блондинкой с пухлыми капризными губками, умело подкрашенными томными глазами и впечатляющим декольте.

Д’Исино, напротив, была крупной, черноволосой, с аккуратно уложенной в большой пучок прической, украшенной цветами, взгляд имела быстрый, кокетливый, себе на уме, как у цыганки.

По сравнению с ними Юлиану можно было назвать простушкой, но в ней хорошему человеку могли бы понравиться детская непосредственность и милое легкомыслие, позволительное для ее лет.

-Я не отниму у вас много времени, чтобы не смущать вас своим присутствием. Мне лишь очень нужен срочный совет нашей милой Юлианы. Вы позволите? – ласково улыбнулась всем им де Кресси.

Де Шлессони извинилась перед подругами, поднялась с места.

-О нет, совсем необязательно уходить из этой прелестной беседки. У меня нет секретов, - пожала плечами Ирен и сразу перешла к делу. – Известно ли вам, кто будет королевой предстоящего рыцарского праздника?

-Говорят, Салли де Летальен, - наморщив чистый высокий лоб, проговорила де Зелли.

-Это верно. А дело в том, что один мой хороший знакомый хотел бы участвовать в турнире.

-Он влюблен в де Летальен? – спохватилась Юлиана.

«У тебя все одно на уме», - смешливо и беззлобно подумала княгиня, а вслух сказала:

-Точно не знаю, скорее, он хочет попытать силы в поединках. Ведь рыцарский турнир – это не только путь к свадьбе, это для гражданского человека, мужчины – еще и возможность показать себя миру, то, чему ты научился сам, а не в военном училище.
Однако мой знакомый не очень богат, а принять от меня помощь ему, как мужчине, было бы неудобно.
Вся трудность заключается в том, как ему попасть в список тех, кто уже сделал заявку на участие в турнире, ведь времени осталось совсем мало.
Я помню, Юлиана, ты говорила, что твой отец знаком с человеком, который занимается организацией таких праздников…

-Да-да, я сама знакома с ним, - поспешила заверить Юлиана, - и могу посодействовать в этом вопросе. Если ты не против, можно завтра же встретиться с этим господином. Его имя Нино Дорро, он служит при дворе его светлости. Ой, как мне хочется помочь несчастному молодому человеку! Он красив? Пусть бы он выиграл турнир и стал мужем Салли! – мечтательно проворковала Юлиана.

-Повторяю, это не главное. Просто моему протеже нужен хороший толчок для выхода в свет, он честолюбив, - улыбнулась Ирен.

Юлиана переглянулась с графинями и, осмелившись, набрав в грудь побольше воздуха, проговорила:

-Можно мне тоже спросить тебя? – и, получив утвердительный кивок, продолжала:

-Как ты относишься к графу де Нейлоку?

-К кому? – удивилась Ирен.

-К графу Реджинальду де Нейлоку, - насмешливо повторила ей де Зелли.

Ирен вспомнила равнодушный, расплывчатый образ того, кто занимал сердце маленькой Салли де Летальен, а теперь, похоже, и Юлианы, сказала в тон графине:

-Я давно не была на балах высшего света и не помню, кто это такой. До свидания, сударыни, приятно было познакомиться, - все, как положено, улыбнулись и поклонились друг другу.

Чуть задержавшись перед тем, как войти в чащу, из которой она недавно вынырнула, Ирен услышала из беседки приглушенный вопрос, скорее всего, заданный де Зелли:

-А она знакома с де Трильи?

«Как можно жить, целыми днями думая только о развлечениях и удовлетворении своих желаний?» – де Кресси брезгливо передернуло.

Она ускорила шаг, чтобы побыстрее выбраться из парка и оказаться в родной степи.


Глава 9.

Тайна алмазного прииска.



Шахта была огромной. Фонари и факелы, принесенные сюда дежурившими рабочими, не доставали своим светом в дальние уголки этой неровной, неправильной формы каменистой пещеры, глядевшей на людей причудливыми выемками на стенах, похожими на следы сказочных гигантских животных, блестевшими сосульками сталактитов.

-Где же здесь могут быть алмазы? - очень тихо спросил де Трильи у начальника смены, сухопарого человека в опрятной рабочей куртке. Но эхо несколько раз зловеще повторило его шепот.

-А вот, например, - привычно не обращая внимания на эхо, рабочий указал рукой на породу, немного выделявшуюся по цвету из окружающей пестрой массы камня. - Это самая твердая порода, здесь и надо искать.

Пока генерал де Корне расспрашивал сменных рабочих о том, что им известно о произошедшем здесь ограблении и убийстве их товарищей, Александр рассеянно слушал звучавшие вопросы и ответы и в задумчивости вышагивал по дну пещеры, шероховатому от осыпавшейся, в течение многих лет превратившейся в каменный песок породы.

Иногда под ногой графа что-то блестело, и он наклонялся посмотреть, думая об алмазах. Но это оказывалось обычной песчинкой, и де Трильи продолжал свой путь.

Так он нашел металлическую пуговицу, небольшую и потертую, но, судя по тонкости резьбы, нанесенной на ней и обозначавшей, скорее всего, вензель мастера, достаточно дорогую.

-Господин генерал! – громко позвал он, продолжая разглядывать находку. - Позвольте вас на минуту.

Де Корне с сомнением повертел в руках пуговицу.

-Похоже, на ней засохшая кровь. У кого-нибудь из рабочих вы такую видели? - снова обратился он к начальнику смены.

Тот неуверенно пожал плечами.

-Вообще-то, у нас народ бедный, и такие пуговицы себе вряд ли позволит, тем более на работу. У нас вся одежда на шнурках, так и удобнее, и дешевле. Но можно расспросить…

-А вот это уже не наше дело. Ведь полиция здесь была? - переспросил генерал.

-Конечно, была, да только так, как вы, не искали, - оценивающе посмотрев на Александра, проговорил рабочий.

-Ну, мы не специалисты в сыскном деле, а вещицу эту к делу им приобщить придется, - уверенно сказал де Корне. - Так что пора нам выбираться отсюда, Александр.

Поднявшись на поверхность земли через туннель за пять минут, они оба с изумлением обнаружили, что здесь, на земле, еще светлый день.

Пробыв в пещере не более получаса, и де Трильи, и генерал настолько прониклись ее темнотой, преодолеваемой только искусственным светом, что организм и одного, и другого уже свыкся с тем, что сейчас - самая настоящая ночь.

Прииск представлял собой небольшую деревню, сотни на две дворов, с часовней, продовольственной лавкой и полицейским участком, который выполнял и роль охраны для добываемых из-под земли драгоценностей.

Деревня раскинулась одной длинной улицей, петлявшей между горными уступами.

Домики были деревянные и будто наскоро сколоченные, неказистые, низкие и тесные, чаще покрытые соломой, реже - каменным настилом.

-Как странно, - вслух подумал Александр, - эти люди добывают из-под земли такое богатство, а сами живут в ужасной нищете.

Де Корне нервно одернул на себе военную форму и невесело усмехнулся.

-Да, друг мой. Достается все другим, тем, кто, увы, совсем нерадит о добывании хлеба насущного.

-Ай-ай, господин генерал, если бы я не знал, что это вы, то непременно посадил бы под арест за такие слова, - к ним скорыми шагами подошел человек средних лет с волевым лицом, быстрыми жесткими глазами, судя по форме, начальник местной полиции. - А вы, молодой человек, видимо, граф де Трильи. Мне доложили, что вы уже здесь, передали ваши бумаги, и я рад приветствовать вас обоих. Честь имею представиться - начальник здешней полиции, майор, граф Жирони де Понтоно. Вы, кажется, уже побывали на месте преступления?

-Да, вот нашли кое-что, может, вам пригодится, - де Корне протянул майору пуговицу, и тот вздрогнул.

«Пожалуй, карьерист, переживает, что не он нашел, а другие. Теперь его, точно, не повысят в должности, и он будет дальше гнить в этой дыре», - с неприязнью подумал Александр.

-М-да, у рабочих таких не бывает. Да, кажется, она окровавлена, - разглядывая пуговицу, протянул полицейский. - Кстати, тут еще и прокуратура этим делом занимается, два дня как прибыли из Туффиса, мы к его департаменту относимся, - пояснил де Понтоно. - Желаете опросить свидетелей? Только их, в общем, и нет. Все жители ближайших к шахте домов, кто не спал в ту ночь, слышали слабые хлопки около полуночи, два случайных прохожих видели якобы какие-то тени, может, людей, убегавших в горы, - он показал на юг, где над густым лесом возвышались вершины хребта, покрытые кое-где снегом.

-То есть в сторону границы? - уточнил де Корне.

-Выходит, так, - кивнул де Понтоно.

-И все же, если не возражаете, мы пройдемся по дворам, поспрашиваем.

Де Понтоно сокрушенно покачал головой.

-Зря. Здесь теперь много вдов и сирот. Вы им снова напомните об их горе, а это тяжело для них.

-Ну, что же делать, раз это необходимо, - твердо сказал генерал, хотя де Трильи взволнованно и неодобрительно взглянул на него.

В первом дворе, куда они заглянули, их встретила женщина на вид лет сорока, худая и усталая, с синими кругами под глазами.

Распрямившись от груды замоченного в деревянной лохани белья, она с неудовольствием посмотрела на незнакомое начальство.

-Опять будете спрашивать? – зло усмехнувшись, не поздоровавшись, фыркнула она, задержав взгляд на Александре, и ему подумалось, что она, на самом деле, должно быть, гораздо моложе, чем выглядит, но тяжелый безрадостный труд состарил ее на десяток, а то и более лет.

-Думаете, ваши расспросы помогут виноватых найти? - тем же тоном продолжала женщина. – Как же, держи карман шире! Я уже все, что знаю, рассказала. Муж на смену ушел, как стемнело. Я во дворе долго возилась, когда дети спать легли. Потом что-то «захлопало» часто, далеко, со стороны шахты, и стихло. А наутро мне сказали…, - она всхлипнула, махнула рукой и отвернулась, закрываясь мокрым передником, но, справившись с собой, потупившись, исступленно сказала. – Лучше бы вы таким, как я, ответили, чем теперь детей кормить! У меня их трое, и все – малыши, - и, больше не глядя на посетителей, она нагнулась над своей лоханью.

Граф и генерал, действительно, увидели в проеме низкой двери избушки троих детишек лет от трех до пяти, в старой, застиранной одежде.

Они испуганно жались друг к другу, но все же с неподдельным детским любопытством глядели на посторонних.

-Вы простите, что мы зашли, - глухо проговорил де Корне, обращаясь к женщине. - Но это, действительно, очень важно, поскольку речь идет о возможной войне с Югом. Подозревают, что нападение могли совершить наши соседи.
И здесь главное – не ошибиться, поскольку война для всего народа, для вас, будет еще более тяжким испытанием, чем это.
А мы, я – генерал де Корне, и мой друг, граф де Трильи, прибыли сюда по поручению государя, чтобы лично ознакомиться с обстоятельствами дела и затем отправиться в Южную столицу на переговоры по поводу произошедшего и выплаты компенсации за… ущерб, - неловко договорил он, но женщина не заметила его неловкости. – Возможно, вы знаете еще кого-то из местных жителей, кто мог бы рассказать больше? Или, может, кто-то из той смены остался жив…

Женщина снова распрямилась и покачала головой, глядя вдаль, на горы.

-Ни-ко-го, - тихо произнесла она и повторила по слогам. – Ни-ко-го. Двадцать шесть человек и – ни-ко-го. Их еще не похоронили, врач приехал, изучает, - с невыразимой горечью, от которой по спине Александра пробежал холодок, усмехнулась она.

Генерал вздохнул тяжело и слегка поклонился.

-Спасибо и – еще раз простите, - он повернулся на каблуках, чтобы уходить, но в это время де Трильи быстро вытащил из-за пазухи мешочек золотых монет и, глядя в изумленные глаза женщины, попросил:

-Возьмите, пожалуйста.

Вдова, казалось, потеряла дар речи. Потом глаза ее налились кровью, в горле заклокотало, и она, задыхаясь от гнева, проговорила:

-Вот как! Я не нищенка, я сама смогу заработать на жизнь, пусть меньше, но не принимая от таких, как вы. Оставьте себе, на светских барышень. Вы – вон какой, у вас поклонниц много. Так что уходите, и не смейте больше предлагать! Эти деньги для вас зарабатывают такие, как мой Оскар, и теперь они мне его не заменят.

Но де Трильи, присев, положил мешочек перед ее босыми, иссушенными ступнями и, поднявшись, сказал мягко, дрогнувшим голосом:

-Нехорошо, неправильно говорите. Вы гордая, я понимаю, но вам детей вырастить надо. Это – не вам, это – для них, - тихо закончил он, повернулся, чтобы догнать стоявшего уже на улице генерала, и услышал за собой едва слышное «Спасибо».

-Зря ты, Сандро, - пробормотал де Корне, нахмурившись. – Слишком много обездоленных. На всех жалости не хватит.

Александр, упрямо наклонив голову, тихо ответил:
-Пусть. Если я имею возможность помочь хотя бы одному – я не должен отказываться от этого.

-Ты глупо растрачиваешь свои средства, - не унимался генерал. – Не забывай, что ты – один на этом свете, а тебе еще надо будет содержать твоих будущих детей.

Де Трильи не смог сдержать улыбки – замечание генерала показалось ему наивным.

-Дядя Иоганн, у меня пока нет детей. Зато у меня есть вы и дядя Лукас, мои любимые советники. И потом, я не растрачиваю средства на глупости, я ведь только от собственного избытка даю, - он мучительно поморщился, но де Корне, оставшись при своем, неодобрительно покачал головой.


*   *   *


Врач нашел в телах убитых рабочих пули, которые, по его словам, были как южнокомандорского, так и отечественного производства.
Похищенных алмазов на сумму более миллиона командонов простыл след.
Путных свидетелей не было.
Так что следствие явным образом шло в тупик.

Обсуждая все эти моменты на совещании, которое устроил в своей резиденции де Понтоно тем же вечером, генерал поинтересовался, почему отсутствуют представители прокуратуры Туффиса, о которых де Понтоно упоминал утром.

-Я же им не указ. Зачем-то понадобилось уехать незадолго до вашего прибытия, они мне не докладывали, - начальник полиции нетерпеливо закурил трубку, и по маленькой комнате с казенной, деревянной струганой мебелью распространился душистый дым, заставивший де Трильи закашляться и поймать на себе презрительный взгляд де Понтоно, означавший, видимо, «молокосос», «щенок» или что-то иное в этом роде.

-Осмелюсь спросить, какие планы теперь у вас? – обратился полицейский к генералу.

Де Корне, задумчиво постукивая костяшками пальцев по столу, ответил:

-Хотелось бы поговорить с прокуратурой, узнать их соображения. Иначе с чем мы отправимся на юг, в Командон? С пустыми угрозами?

-Ну что ж, в таком случае могу предложить вам дождаться прокурорских здесь. Хотя особого смысла в этом я не вижу. Думаю, они вернутся дня через два, тогда и решите окончательно. Наш лавочник содержит постоялый двор, так что ночлег и пищу вам с удовольствием предоставят.

Дом лавочника был, пожалуй, единственным благоустроенным жилищем во всей деревне. У него даже была ванна.

Кроме того, лавочник держал небольшую конюшню, пару коров и стадо овец. Но жил он больше тем, что ездил в Туффис за товарами, которые потом продавал в деревне, чем за счет своего постоялого двора.
Проезжий люд заглядывал к нему очень редко, поскольку посторонние в этих местах почти не бывали.

Генерал и де Трильи попросились в одну комнату, «чтоб не стеснять хозяев», хотя те и настаивали, что им все равно, в скольких комнатах стелить постели, потому что комнат было предостаточно.

Ночь была южная, душная. Александр, слушая, как мерно сопит генерал на соседней кровати, завидовал его военной привычке засыпать мгновенно где угодно только потому, что надо было спать. Но сам заснуть не мог.

Неотступно глядела ему в душу вдова своими гордыми, гневными глазами, таращились и показывали на него пальцами несчастные, полуголодные сироты, насмешливо щурился де Понтоно и пускал в лицо графа дым от своей трубки.

И плыли, плыли в далекие, неведомые страны, из которых не возвращаются, трупы в грязной, окровавленной одежде, трупы людей, выполнявших свою нелегкую работу и принявших смерть от тех, кто решил отнять у них плоды их труда.
За что?

Де Трильи резко сел на безмолвной, нескрипучей кровати и помотал головой, чтобы отогнать эти ужасные мысли, душившие сильнее, чем сама духота. Не помогало.

Тогда он встал, накинул на плечи короткий морской мундир, в котором отправился в дорогу, и тихо вышел из дома.

Светили луна и звезды, и под ними было достаточно хорошо видно улицу в оба конца.  Где-то в конюшне вздыхали и фыркали лошади, потрескивали в траве сверчки, у леса плакалась ночная птица.

Де Трильи бездумно пошел по улице, стараясь надышаться прохладным горным воздухом и успокоиться.

В одном из окон дома, стоявшего на краю обрыва, он увидел слабый свет. Это был дом де Понтоно. Значит, он тоже не спал в этот поздний час.

Но де Трильи не хотелось к нему заходить. Отчасти потому, что начальник полиции был ему неприятен своей самоуверенностью, нагловатостью. Отчасти просто потому, что являться за полночь к едва знакомому человеку было неприлично.

Александр приостановился у кустов, за углом дома, когда из его глубины послышался шорох и приглушенные голоса.

-Остальное – завтра, это опасно. И днем здесь больше не показывайся, – де Трильи с трудом узнал де Понтоно, потому что тот говорил полушепотом.

Чуть высунувшись из-за угла, он увидел начальника полиции в штатском платье и незнакомого человека в черном с большой бородой, который понимающе закивал на слова де Понтоно и, получше спрятав за пазухой какие-то бумаги, направился к запряженной лошади, спокойно стоявшей неподалеку у столба.

«Идиот, я даже оружия не взял!» - обругал себя де Трильи, хотя еще и не верил своим глазам, и лихорадочно пытался сообразить, что лучше сделать в этой ситуации.
Задержать незнакомца, но как – бросившись ему под лошадь?
Или направиться к де Понтоно, выложить все и тоже задержать, пока он не решил удрать куда-нибудь, почуяв опасность?
Или с голыми руками напасть на них обоих, но у них наверняка оружие, и это будет очень глупая смерть?

Между тем, незнакомец вскочил в седло и направил лошадь крупной рысью в сторону леса.

Выбора больше не было. Де Трильи в несколько прыжков оказался возле смотревшего вслед незнакомцу де Понтоно и втолкнул его в дом.

После небольшой потасовки, они оказались в освещенной всего несколькими свечами комнате и, не справившись друг с другом, наконец, отскочили в разные стороны.

Разглядев графа, де Понтоно неприятно улыбнулся, стараясь успокоить дыхание после драки, и положил руки в карманы широких домашних штанов.

-Так это вы, де Трильи? Что все это значит?

-Это я вас хочу спросить, что все это значит, господин де Понтоно? – взволнованно и гневно спросил Александр.

-Что именно? – продолжая усмехаться, сказал полицейский.

-Кто этот человек, который уехал только что? Что за бумаги вы ему передали? И почему все это опасно? Не потому ли, что имеет отношение к недавним событиям?

Де Понтоно тихо, но угрожающе рассмеялся.

-И вы думаете, вам поверят? Поверят в то, что я, начальник полиции, сам замешан в этом ограблении и убийстве? Где доказательства?

-Думаю, у вас в доме еще кое-что осталось, если вы сказали ему – «остальное – завтра», - глядя на него в упор, ответил де Трильи.

Майор вздрогнул и, выхватив из кармана револьвер, направил на графа.

-А вам, как видно, обороняться нечем, - удовлетворенно отметил де Понтоно. – Ну что ж, тем хуже для вас. Или, может быть, проще. Труп ваш не найдут, сброшу с обрыва, тут недалеко. Так что прощайте! – де Трильи успел подумать о том, что надо прыгнуть вправо за деревянный стол, опрокинуть его на майора, а дальше по обстоятельствам, и успел прыгнуть, когда одновременно прозвучали выстрел и звон разбитого стекла.

Де Понтоно упал, схватившись за руку, из которой выпал револьвер.

А через разбитое окно в комнату проник молодой человек в офицерской форме – серо-голубом мундире, правда, изрядно перекошенном, запачканном и порванном в нескольких местах.

-Уфф! – выдохнул он, заправляя за ремень револьвер, и, не дав опомниться ни де Трильи, ни раненному майору, быстро надел последнему наручники за спиной.

-Вы кто? – поднимаясь из-за стола, который он все же успел свалить в сторону де Понтоно, Александр дрожащими от пережитого напряжения руками отряхнул белую сорочку и штаны.

-Я-то? – усмехнулся нежданный спаситель. – Да вот заместитель этого господина, - он кивнул на вращавшего злыми глазами майора.- А вы, сударь, мне чуть все не испортили, и сами могли погибнуть. Ну, зачем вам понадобилось стол кувыркать? А если бы я в него не попал? – с сожалением взмахнул руками молодой человек в сторону арестованного.

-Ну что вы, мой друг, отличный выстрел! - саркастически заметил де Понтоно, морщась от боли в раненной руке.

-Спасибо, сударь, - раскланялся незнакомец.

Только тут де Трильи смог хорошо его разглядеть. Он был чем-то похож на Ромео де Пункра, тоже черный, по-кошачьему гибкий, с большими глазами и лихо подкрученными тонкими усиками. Правда, глаза у него были другие, не нагловато-смешливые, как у Мио, а добрые и какие-то беззаботные, будто он только что раздал всем подряд свои последние деньги и теперь был счастлив свободой от всего материального.

-Сайрус Дайто, - с достоинством представился он, протягивая де Трильи тонкую смуглую руку.
Александр пожал, но спросил с удивлением:
-Вы дворянин?
-Нет. А это имеет значение? – беззлобно усмехнулся тот, с любопытством глядя на графа.
-Для меня – нет, - покачал головой де Трильи.

-Я из семьи ремесленников, в полицию поступил в шестнадцать лет. Теперь мне двадцать два, и я уже лейтенант, - смущенный от собственной похвальбы, Сайрус улыбнулся.

-Ничего-о, - насмешливо протянул с пола де Понтоно, - теперь поставят тебя на мое место и – пойдешь дальше по служебной лестнице. Поздравляю!

-Не паясничайте, сударь, - наставительно сказал Дайто. – Сколько же я за вами гонялся! Уже сомневаться стал, что это вы устроили. Можно сказать, что вот только сегодня и повезло. Зачем же вы пуговицу-то выбросили? Может, не подбери я ее – и не стал бы сегодня за вами следить.

-Какую пуговицу? – встрепенулся де Трильи.

-Да ту самую, окровавленную, что ваш генерал сегодня утром господину де Понтоно передал, это я тоже видел. Ведь это ваша пуговица, господин де Понтоно?

-Ну, допустим, - с вызовом ответил арестованный.

-Вот-вот, - закивал Сайрус. – Ну да ладно, в Туффис я уже человека послал, а еще один мой человек сторожит вашего бородатого курьера.

-Умный, сволочь, все предусмотрел, - проскрежетал зубами майор.

-Поругайтесь, поругайтесь, может, легче станет. А то и стыдно…

Де Понтоно брезгливо сплюнул.

За окном, за дверью уже слышались шаги, много голосов. Это спешили на произведенный шум дежурившие в участке полицейские.

В комнату вбежал едва одетый генерал де Корне, держа в дрожащих руках потерянный Александром в драке черный мундир.

-Сандро! Жив! Какое счастье! – он порывисто обнял де Трильи и чуть не плакал.

-Все хорошо, дядя Иоганн, все хорошо.

Сайрус Дайто деловито распоряжался, куда определить арестованных, быстро объяснял ситуацию и раздавал приказания полицейским, а генерал и де Трильи молча сидели в углу все той же комнаты, пытаясь осмыслить последние события.

Наконец, когда все стихло, де Корне подошел к усталому лейтенанту с вопросом.

-Надеюсь, теперь вы можете объяснить нам, что произошло?

Сайрус вздохнул и печально сказал:

-Деталей, к сожалению, я не знаю. Знаю только то, что успел выпотрошить из бородача.
Всю операцию организовал сам хозяин прииска, который живет в Туффисе.
Он на грани банкротства и таким образом решил сохранить часть состояния. Поручил это дело де Понтоно, тот нанял бандитов с чужой стороны… Вы не удивляйтесь, тут через границу запросто ходят, это в порядке вещей.

Так вот, курьер перевозил хозяину прииска бумаги, счета, расписки и прочее. Возил частями, потому что в случае поимки сразу же все стало бы ясно. А так – еще можно было отвертеться.
Алмазы, как я понял, они спрятали где-то в горах.
Прокуратура наполовину в курсе всех этих фактов, потому что сама заинтересовалась банкротством хозяина.
Так что, видимо, дело идет к концу, и вам незачем будет ехать в Южную столицу. Ваша миссия выполнена, и вы можете вернуться домой, - улыбнулся лейтенант.

-Хочу поблагодарить вас, сударь, - вглядываясь в его усталое, довольное лицо и блестящие огнями свеч глаза, де Трильи тоже подошел и теперь первым протянул свою руку. – Вы спасли мне жизнь. Я ваш должник.

Лейтенант Дайто смешливо покачал головой и весело сказал:

-М-да, не хотелось бы мне когда-либо получить от вас этот долг – не хотелось бы оказаться лицом к смерти, как вы сегодня. А вообще – очень рад знакомству с вами, - он крепко пожал протянутую руку графа. - И был бы счастлив встретиться еще когда-нибудь. Если позволит судьба.