На краю... Глава 4 На военные рельсы

Накануне Первой мировой войны Балаково нередко называли «хлебной столицей»: здесь было более 300 амбаров общей вместимостью до 10 млн. пудов. Поэтому торговали балаковцы бойко. И не только зерном. Хлеботорговцам и наёмным работникам, прибывающим сюда со всего Поволжья во время уборочной страды, и еда была нужна, и одежда. Да и другие товары пользовались немалым спросом. Поэтому в Балакове было около 600 торговых предприятий. Ну, а там, где торговля и сельскохозяйственная работа, — без мастерских и промышленных предприятий никуда. Правда, они были не чета нынешним (несколько небольших корпусов, а иногда и просто пристройка к усадьбе), но всё равно свою важную роль в балаковской жизни они сыграли: и рабочий класс сформировали, и колыбелью отечественного тракторостроения стали.
Первым, кто построил в Балакове механический заводик (в 1883 году, по другим данным, - в 1882-м), стал крестьянин деревни Никольской Черкасской волости Вольского уезда Саратовской губернии Фёдор Абрамович Блинов. Он планировал начать производство изобретённого им первого в мире гусеничного трактора. Однако уникальное изобретение оказалось невостребованным в России, и ему пришлось выпускать другую продукцию. Завод специализировался на выпуске пожарных, коворезных труб, насосов и нефтяных двигателей и назывался «Благословение».
После смерти Фёдора Абрамовича в 1902 году предприятие перешло во владение его сыну Порфирию. По данным Самарского губернского фабричного инспектора, завод содержался в надлежащей чистоте, на нём работало 40 человек. За своё доброжелательное отношение к рабочим Блинов пользовался особым уважением. Спустя год после смерти отца он некоторым старослужащим рабочим выдал месячный и полумесячный оклад жалования. За маленький прогул Блинов рабочих никогда не штрафовал. Летом для них работа начиналась в 5, зимой - в 5 с половиной утра, а заканчивалась всегда в полседьмого вечера. У рабочих было два перерыва: с 8 до 8.30 утра - на завтрак и с 12 до часу дня - на обед. Врачебная помощь им оказывалась за счёт завода, и, после выздоровления, они получали страховку.
Неизвестно, по какой причине, но накануне Первой мировой Блиновский завод оказался банкротом. Долг перед кредиторами достиг 200 тысяч рублей, и Порфирию Фёдоровичу пришлось выставить предприятие на продажу. За несколько месяцев до начала войны, как сообщала балаковская газета «Заволжье», его приобрела за 50 тысяч рублей какая-то компания из саратовских и московских предпринимателей. Сам хозяин, не выдержав напряжения, оказался в больнице. И предприятие так и не заработало.
Более стойкими оказались братья Мамины – Иван и Яков Васильевичи. За 15 лет, с года открытия, 1899-го, по 1914-й они смогли превратить свои небольшие механические мастерские в довольно крупное, по тем временам, предприятие с тремя отделениями.
Рабочие на Маминских заводах трудились в том же режиме, что и на Блиновском. На них использовался и труд малолетних. Правда, подростки работали всего 6 с половиной часов. Взрослые рабочие освобождались от работы в воскресенье и следующие праздники: 1, 6 января, 2 февраля, 25 марта, 6 и 15 августа, 8 и 14 сентября, 1 октября, 21 ноября, 6, 25 и 26 декабря, пятницу и субботу масленицы, четверг, пятницу и субботу Страстной недели, 3 дня Святой Пасхи, Вознесение Господне, день Святой Троицы и Сошествие Святого Духа на Апостолов, а подросткам добавлялось ещё несколько дней: 23 и 27 апреля, 6 и 25 мая, 22 июля, 22 октября, 14 и 26 ноября. Причём накануне воскресных и праздничных дней работы заканчивались в 5 вечера, а накануне Рождества Христова в 12 часов дня.
Но рабочие всегда имели возможность подзаработать: либо сверхурочным трудом, либо качественным. Лучшие токари и слесари были на особом счету: они работали сдельно.
С 6 февраля 1914 года при Маминских заводах открылась так называемая больничная касса: прообраз нынешнего фонда медицинского страхования. Его участниками было около 350 человек. У каждого из них высчитывалось по 2% от заработка. Из этого фонда выплачивались больничные: по 2/3 ежедневного заработка - семейным и ; - несемейным с первого дня, если рабочий проболеет более двух недель, и с 4-го дня - если менее. Кроме того, Мамины организовали амбулаторный приём для семей рабочих и выдавали денежные пособия по 3 рубля во время родов жёнам участников больничной кассы. Выделялись деньги и на погребение членов их семейств: 5 рублей, если рабочий проработал на заводе 5 лет, 10 рублей, – если до 10, и 15, - если более 16.
Применялись и другие меры социальной помощи. Иван Васильевич открыл для своих рабочих столовую, выписывал для них газеты «Русское слово» и «Саратовский листок», выдавал из личной библиотеки книги и журналы, устраивал для них вечера культуры, а некоторым выделял ссуду на покупку домов и другие семейные нужды.
Ещё одним отделением управляли братья Ивана и Якова Николай и Леонтий. Какие-либо подробности о порядках на их предприятии неизвестны.
Все три выпускали нефтяные двигатели разной мощности под маркой «Русский дизель», которые получили немало наград на разных сельскохозяйственных выставках, Яков увлёкся выпуском колёсных тракторов собственной конструкции, которые так и не нашли широкого применения в России до Советской власти, а Николай и Леонтий незадолго до войны успели построить свой пассажирский пароход «Марс», который стал ходить по маршруту Балаково-Вольск.
Ещё один завод, и тоже по производству двигателей, был построен незадолго до войны купцом-старообрядцем Михаилом Лобановым. Но он всю жизнь занимался продажей и переработкой леса (имел в Балакове большой лесной склад на пристани и две лесопилки), и с новым производством у него что-то не заладилось. Пришлось продавать. Новым владельцем завода, получившего название «Муравей», стал купец Николай Задков. Но и у него ничего не получилось: предприятие почти остановилось.
Тем не менее, из-за наличия производственных площадей, именно «Муравей» хотел приобрести Самарский военно-промышленный комитет через год после начала войны. За него планировалось отдать 150 тысяч казённых рублей. Однако местные заводчики возмутились. Главным противником купли-продажи был Иван Мамин. Он считал, что заброшенный завод того не стоит. По всей видимости, именно Мамин и убедил самарского вице-губернатора, или, как его иногда называли, управляющего губернией, князя Сергея Васильевича Горчакова, который приезжал в Балаково в июле 1914-го, не тратить такие большие деньги. В результате «Муравей» был всего лишь взят в аренду. К нему балаковцы более пристально и присматривались: Маминское-то производство было хорошо отлажено, а здесь, у всех на глазах, рождалось практически новое предприятие.
Цеха оборудовали, что называется, по последнему, по тем временам, слову техники. На промышленную площадку провели электрическое освещение от небольшой электростанции местной фирмы «Свет». Причём энергетики снизили стоимость киловатта с 33 тарифных копеек до 30, а потом и ещё на 2 – в пользу военно-промышленного комитета. Затем, в сентябре 1915-го, на «Муравей» командировали группу рабочих с самарского завода «Саламандра» (он возник на базе эвакуированного из Риги предприятия Томаса Фирса), и работа закипела.
Статистических сведений об этом производстве отыскать пока не удалось, но зато в «Саратовском листке» уже через месяц после пуска завода появилась довольно бойкая заметка местного корреспондента (фамилия неизвестна), которую нельзя не привести полностью:
«На днях пишущему эти строки пришлось побывать на заводе «Муравей». Он занят сейчас производством станков для самарского капсюльного завода и прессов для гранатной фабрики самарского военно-промышленного комитета, затем он работает бомбы для 9-сантиметровых бомбомётов и мины к 55-мм миномётам, а в недавнем будущем завод займётся производством чугунных гаубичных фугасных снарядов. Количество работающих станков 48, через месяц появится ещё 10 новых станков собственного изготовления, предназначенных специально для производства оболочек бомб и мин. Это расширение производства потребовало и расширения помещений. Так что сейчас уже почти отстроены деревянные корпуса для модельной, столярной и укупорочной и начаты постройкой ещё два корпуса для малярной и сдаточной. Пока работает 25 человек, но через месяц до 300. Зарплата находится в зависимости от рода  работы и опытности мастера и колеблется между 6 и 30 коп. за каждый час, причём нормированный рабочий день принят в 9;  часов, но допускается и сверхсрочная работа, оплачиваемая в полуторном размере. Большинство рабочих работает сдельно, и при этом условии они получают в добавление к подённой плате ещё от 25 и до 100 процентов. Часть рабочих из цеха механического, кузнечного и частью слесарных работает на две смены 21 час в сутки.
Для приведения в действие станков завод имеет два двигателя по 30 сил каждый, но предполагается поставить ещё один и также 30-сильный.
В общем, завод сейчас производит хорошее впечатление. Работа в нём кипит, и всё делается умело и целесообразно, особенно если вспомнить то время, когда он был в руках своего владельца г. Задкова. Директор завода сейчас состоит военный инженер С.Л. Предтеченский, человек очень энергичный, сумевший сравнительно очень быстро наладить дело, невзирая на все трудности, встречавшиеся на его пути».
Что касается заводов братьев Маминых, то они заработали на оборону раньше «Муравья». Когда точно, неизвестно. В уже упоминаемом «Саратовском листке» 26 августа 1915 года было опубликовано сообщение, что Иван Мамин взял на себя выполнение заказа на 20 бомбомётов. Но, по всей видимости, военную продукцию в его отделении начали выпускать ещё до этого. Не случайно сюда приезжал представитель Вольского военно-промышленного комитета Н.В. Яроцкий для знакомства с предприятием, и Мамин пообещал взять на обучение вольских рабочих и сам приехать, если понадобится, в Вольск, чтобы помочь в налаживании производства военных заказов.
Он же, выступая в уездном центре Николаевске на заседании земского комитета по снабжению и снаряжению армии, заявил: балаковские промышленники металлом и топливом запаслись сами, потому что рассчитывать на своевременность поставки их через гражданские организации не приходится, так как процесс этот слишком медленный и он может поставить под угрозу выполнение военного заказа.
Но если с организацией производства на Маминских заводах всё было нормально, то с кадрами возникла проблема. Профессиональных рабочих не хватало, и Маминым приходилось брать в штат крестьян, никогда не имевших дело с токарными и слесарными работами. Их быстро обучали, как могли, и ставили за станки. Однако толку от этого было мало. Зная, что рабочим военных заводов дают бронь, сюда шли далеко не всегда добросовестные люди.
«Общеизвестный факт, что в наши механические заводы, работающие сейчас на военное ведомство, поступают под видом рабочих очень много людей, даже и понятия не имеющих в работе и имеющих лишь одну цель – укрыться от призыва на военную службу, - писал корреспондент «Саратовского листка». - Можно было предполагать, что при таких условиях люди изо всех сил будут стараться, чтобы быть полезными, но на деле оказывается далеко не так, и, наблюдая за их работой, хозяевам приходится убеждаться, что проку от них будет мало и что необходимо искать настоящих рабочих для того, чтобы дело шло успешно».
Таким положением дел на балаковских заводах заинтересовалось даже Самарское жандармское управление. Унтер-офицер местного жандармского пункта в декабре 1915-го докладывал по инстанции, что, по слухам, «на сталелитейные заводы бр. Маминых некоторые лица поступают в качестве рабочих с целью уклонения от призыва в действующую армию и не только не получают за свою работу установленной платы, а наоборот, сами платят заводовладельцам по одному рублю в день, лишь бы их приняли в число рабочих, изготавливающих боевые припасы для армии».
По этому вопросу была даже создана особая комиссия, которая и определяла, кто действительно специалист высокого класса и имеет право на отсрочку, а кто просто «погулять вышел» и должен отправиться на передовую. С пеной у рта братья Мамины отстаивали каждого рабочего (им же надо было выполнять военный заказ), но чаще вего побеждал «админстративный ресурс». Отчаявшись, заводчики объвили приём на работу женщин. Однако из 300 кандидаток к станкам встали единицы, да и они работали только положенные им часы: ни о каких сверхурочных работах, на которые мужчины соглашались, разговор с ними вести было бесполезно.
Чтобы хоть как-то утолить кадровый голод, балаковские заводчики стали нанимать на работу специалистов из военнопленных. Первым, кто это сделал, стал Яков Васильевич Мамин. Правда, его выбор почему-то пал на тех военнопленных, которые содержались в Вольске. Как писал всё тот же «Саратовский листок», Мамин «выбрал 40 человек и, конечно, специалистов, т.е. токарей, слесарей и кузнецов, и сейчас они уже у него работают на заводе, и он работой их очень доволен, тем более, что она и обходится гораздо дешевле и не в пример лучше работы тех, кого заставила встать к станку только боязнь военной службы».
Однако иностранные рабочие, несмотря на свой статус, далёкий от полной свободы, оказались весьма требовательными. И снова обращаемся к газете:
«С рабочими военнопленными, взятыми на завод Я.В. Мамина дело идёт не совсем ладно: обе стороны являются недовольными, и разрешить, на чьей стороне правда, со стороны очень трудно. Следовало бы это сделать местному военно-промышленному комитету, в распоряжение коего военнопленные были высланы, но он под разными предлогами пока от этого уклоняется. Стороной приходится слышать, что пленные рабочие, главным образом, недовольны тем, что владелец завода платит им слишком мало сравнительно с русскими рабочими (лучшему рабочему он платит 1 р. 40 к. в день, а есть и получающие всего 80 к.), причём из этих денег вычитается за содержание с квартирой почти 50 к. в день, да 20 к. в казну. Я.В. Мамин говорит, что расценка рабочих-пленных сделана им правильно, что вернее им платить нельзя и что у него, например, имеются рабочие такого же достоинства из военнообязанных и получают столько же и не жалуются.
Нельзя не признать аргументы г. Мамина весьма слабыми: уж не говоря по сравнению с военнообязанными, не выдерживает никакой критики (этих можно заставить и даром работать) самый размер платы в 80 к. в день по нынешним временам является каким-то анахронизмом. Сейчас за эту цену у нас не найдёшь на несколько часов рабочего, чтобы снег чистить, да, наконец, нигде на других заводах такой низкой платы нет и, например, на заводе «Муравей» даже женщины, делающие самую простую работу, получают по 1 р. в день. Я.В. Мамин, когда ему на это указывают, обыкновенно отвечает, что другие заводы не указ и что он больше платить не желает. Вообще нашему военно-промышленному комитету необходимо на это дело обратить серьёзное внимание и предпринять одно из двух: или отобрать у Я.В. Мамина всех рабочих-военнопленных, как его неудовлетворяющих, или же предоставить Я.В. Мамину урегулировать цены на рабочие руки военнопленных, но уж, во всяком случае, не приумножать свои барыши насчёт недоплаты рабочим, тем более таким, которым трудно против этого протестовать».
Изменил ли своё отношение к военнопленным Яков Мамин, неизвестно. Зато известно, сколько их, по данным на декабрь 1915 года, работало на балаковских заводах: у Якова Мамина 43 человека, у Ивана Мамина - 11, на казённом «Муравье» – 17. Ещё одно небольшое предприятие открыл местный военно-промышленный комитет. На его средства было заказано 25 станков, которые, скорее всего, были размещены в цехах обанкротившегося завода «Благословение», который незадолго до этого «распечатали». Более точную информацию об этом отыскать пока не удалось.
Между тем, понимая, что без своих, местных квалифицированных рабочих с каждым годом обходиться будет всё труднее, Яков Мамин пожертвовал 21 тысячу рублей на открытие в Балакове низшего ремесленного училища и 150 тыс. на постройку здания для средне-технического училища. Однако ни то, ни другое осуществлено не было. В 1917 году грянули одна за другой две революции, и этот вопрос был отложен надолго.