42. Лечебница

 Когда появился двойник, в палате стало очень душно. Я больше не творил, а лежал на кровати, и то ли спал, то ли бредил. И это была моя творческая смерть. Вчера я почувствовал, что могу совершить зло. А во всем виноват он – мой двойник. Он давно меня подговаривал. Может тогда, когда он поселился на соседней кровати, я стал к нему прислушиваться. «Ты вот ленив, ничего не делаешь, - шептал он мне. – Все делают, а ты только думаешь. До чего тебя эти мысли доведут. Пиши! Пиши! Ведь ты же должен писать!»
Я уж соображал тогда, что не всегда дело добрым является. А он тут ехидно улыбался: «Не ошибается тот, кто ничего не делает».
 В этом и было его главное лицемерие – он не договаривал, что ошибки эти стоили человеческих жизней и человеческих судеб.
Я много думал и хотел понять то, что никто и никогда не пытался понять: второй голос не имел ко мне никакого отношения, мы жили в разных телах, и это было вынужденное, а не добровольное соседство. Я его терпеть не мог, как и он меня, иначе не наставлял бы меня на «путь истинный». Все дни и ночи я слушал его благочестивые сентенции. Слушал и все больше чувствовал свое бессилие. И как ребенок капризничал: «Ничего, ничего не хочу больше слышать!» А он мне это ставил как главный упрек: «Не слушаешь меня, а я лучше понимаю, что делается в этом мире, я здесь в Лечебнице еще прежде тебя жил, ты пиши, ты должен себе дать полную свободу!»
До чего он доведет меня, если ему предоставить свободу мучить меня еще неделю, другую. И что я натворю, сколько зла сделаю другим – если сойду с ума от его присутствия.
Он вечно пристает со своими пустяковыми вопросами. Хочет, чтобы я перед кем-нибудь оправдывался. Извлечет кого-то из прошлого, и давай свою песню: «Вот этот тебя в том-то и том-то обвинит. А этот про тебя и так плохо думает. А у этого душа чернеет при мысли о тебе».
Ему всегда хочется мучить, лишать меня внутренней свободы, и это ему удается. Стоило мне только забыться, как тут же нечто пустое, низкое лезло в мою голову. И всякий раз он на меня удивленно смотрел и говорил: «А я в чем виноват? У тебя есть своя голова. Ты сам должен думать.  Оглядись назад на свою жизнь, там горы ненужной работы, пустота, тленность, страсти. Меня порой поражает твое равнодушие к этой горе ненужного хлама. Разве мы с тобой прожили разную жизнь? Ведь я это ты, и ты это я».
- Врёшь! Врешь!
- Какой ты несамокритичный. Ты давным-давно перестал узнавать сам себя.
- Ты мой второй голос, - пролепетал я. 
- Есть такая служба, которая занимается исправлением вторых голосов.
-  Служба исправления вторых голосов?! – я поднял на него удивленные глаза.
Я бредил. Мелькали разные лица и говорили: «Мы занимаемся продажей, доставкой, даем консультации, но в нашу компетенцию никогда не входили вторые голоса».
«Вторые голоса бывают в хоре, - говорил мне один знакомый, лицо которого, как я думал, уже давно забыл».
«Если ты слышишь второй голос, - то лучше обратиться к психиатру», - советовал возникший из небытия голос Лекаря.