Мама Гнеденко

                Моисей Городецкий

                2004г.

                Хайфа


МАМА ГНЕДЕНКО.

     Наум посмотрел на часы - 7. Помочив нос над кухонной раковиной и поскоблив щеки самой тонкой из всех толстых бритвой «Нева», Наум решил съесть холодную кашу, не хотелось возиться с керогазом. Теплый чай оставался в термосе от ужина, и наполнив желудок, Наум вышел на улицу.
   С собой у него было 3 руб 50 копеек, этого хватало на пачку обрезанных сигарет «Южные» и на две поездки в метро или в автобусе по 50 копеек, или на три трамвая по 30 копеек.
  Наум двинулся к метро.
  В те дни, когда он не посещал отделы кадров, он ходил в парк Горького - там была читальня, где можно было взять последние толстые журналы и новые книги, и почитать их на открытом воздухе, нужно было только оставить паспорт в залог.
  В последнее посещение читальни библиотекарша, милая пожилая женщина, покопавшись под прилавком своего ларечка, вытащила растрепаную книгу без обложки и шепотом спросила: «Хотите перечитать «Граф Монтекристо»? Книгу он не читал, ее советская власть не переиздавала, но Наум не решился признаться в своем невежестве и бросил небрежно: «А почему бы и нет?». Библиотекарша была немного обижена таким отношением к прекрасной книге, но все же протянула ее Науму, добавив: «Не очень показывайте ее, она не библиотечная, я принесла ее из дому ...»
  В первый раз он прочел совсем немного и успел лишь познакомится с аббатом Фариа, теперь ему захотелось плюнуть на все и пойти дочитать книгу. До парка можно было доехать трамваем, но Наум экономил деньги и пошел пешком.
  Взаимно поулыбавшись с библиотекаршей, Наум попросил «Графа». «Пожалуйста»  - еще раз улыбнулась хозяйка читальни, и полезла под прилавок. Взяв протянутую книгу и сказав спасибо, Наум двинулся к дальней скамейке, стоящей в тенистом уголке.. Погрузившись в жизнь высшего парижского света, он потерял счет времени и очнулся, когда надвинулись сумерки и нужно было двигаться домой. Наум сдал книгу, пообещав придти завтра, и побрел по аллейке.
  Превратности чужих судеб так захватили его, что он не заметил, как дошел до выхода из парка и сел в трамвай. Опомнился лишь тогда, когда толстая красномордая баба-контролер крикливым голосом потребовала предъявить билет. Оказалось, что ехал он зайцем и ничего предъявить не мог.
  Тощий, лысоватый и носатый, Наум не был боец, но если он свирепел и терял контроль над собой, то разражался громким криком с оскорблениями противника или лез с кулаками в чужую морду, не взирая на ее вес и размеры. Особенно он зверел тогда, когда был виноват; визгливую контролершу он, уже заводясь, ехидно спросил: «А вы кто, девица?» Почему-то слово «девица» приводило русских женщин в крайнее возмущение, они видели в нем что-то оскорбительное, намекающее на их вольное поведение. Даже широко распространенное слово б....... не считалось столь оскорбительным !
  Услыхав страшное слово, контролерша вцепилась в Наума мертвой хваткой и не отпускала его до тех пор, пока на конечной остановке у Павелецкого вокзала на ее свистки и вопли не появился милиционер. который отвел Наума в отделение милиции.
  В милиции все было как в кино про бандитов. Маленькая темная комната, перегороженная низким заборчиком. Свет попадал через узкое окошко, отделенное от мира железной решеткой с частыми клетками. Спиной к свету у перегородки за столом сидел дежурный милицейский чин в фуражке, лицо его пряталось в полутьме и разговаривать с ним было трудно. Первым делом он потребовал у Наума паспорт - конечно, паспорта не было.
  - Кто же таскает документы с собой в парк? - Наум пытался ошеломить противника неоспоримой логикой, и это была его вторая ошибка, первой было употребление оскорбительного слова «девица».
  - У советского гражданина в кармане всегда должны быть паспорт и партбилет. А ты член партии ? - отказавшись от вежливого обращения на «Вы», дежурный перешел на язык партайгеноссе. Почему-то он решил, что щуплый, очкастый и без мата говорящий еврей обязательно должен быть агитатором и пропагандистом. Услыхав отрицательный ответ, дежурный с кислой физиономией опять перешел на «Вы»: «Вот видите, и партбилета нет, и паспорта нет», и вдруг заорал: «Гнеденко! Отведи этого типа в камеру, пусть посидит до выяснения личности».
  - Я лучше заплачу штраф, - захлопотал Наум и полез в карман. Увы, сумма копеек в его карманах не могла удовлетворить требования Управления трамвая.
  - Тяни его, Гнеденко, нечего ему тут рассиживаться, в камере для него привычнее, - милицейский чин сразу причислил Наума к хулиганам и врагам народа.
  Гнеденко, появившийся из другой комнаты, был маленький мужичок, явно переваливший пенсионный рубеж и полысевший на охране общественного порядка. Нос у него был слегка багровый, глазки смотрели на мир узкими щелочками, ноги ступали не очень уверенно, но было в нем что-то, совсем не сержантское. Аромат спирта сразу заполнил дежурку, милицейский чин даже крякнул от удовольствия.
  - Вот этого? - спросил Гнеденко, показывая на Наума почему-то мизинцем. Подойдя к Науму поближе и изучив его очки, бритую физиономию, бумажные брюки и старенькую тенниску, Гнеденко авторитетно пробасил: «Не, не хулиган он. Чего он виноват?».
  - Беспаспортный он, - почему-то смутился дежурный. Видно было, что он немного побаивается своего коллеги, явно ветерана-чекиста.
  - Ну, милок, где твой пашпорт? - неожиданно обратился к Науму ветеран. Не ожидая столь ласкового обращения, Наум даже онемел, но, собравшись с духом, пробормотал: «Дома.»
  - А дом где ?
  - На Дубовой.
  - А хто дома ?
  - Может, жена вернулась с работы.
  - Телефон имеешь ? Звони ей, пущай принесеть пашпорт твой. А ты - обратился  Гнеденко к дежурному, - подожди, пущай тут посидит, негоже его в камеру-то.
  - Ладно, давай звони, - разрешил дежурный. - Вишь, Гнеденко за тебя заступается.
  Наум позвонил, испуганая жена, узнав, что муж в милиции, обещала мигом обернуться.
  Гнеденко послушал разговор, подошел к Науму и сиплым шепотом, дыша перегаром в ухо, сообщил: «Ты не думай, у меня мамочка тоже была жидовка, вот меня сюда и затыкнули. Так что не тушуйся.»
  И ушел в свою комнату допивать недопитое.
  Пришедшая жена вынула 3 рубля для штрафа; увидев деньги, дежурный не вспомнил про паспорт, взял трешку и сообщил: «Скажи спасибо Гнеденко, а то охладил бы я тебя».
  Квитанцию на штраф дежурный дать забыл.
  - А нам и не больно надо, пусть подавится трешкой, - сказала жена. Наум в душе к ней присоединился.
  Придя домой, вместо воспитания провинившегося мужа жена ласково предложила ему почитать, пока она разогреет обед. Поистине, это был невероятный день!
  - Обед? - удивился Наум. - А я уже приготовился сосать лапу вперемежку с мороженым. И вообще, откуда тебе свалились деньги?
  В своем бездельи Наум потерял счет числам и дням недели. Воскресенье отличалось от будней только тем, что ему не удавалось долго валяться в постели - жена быстро его стаскивала и пристраивала к какому-нибудь домашнему делу.
  - Привет, - ехидно сказала жена, - ты забыл, что сегодня двадцатое?
  20-го каждого месяца работникам завода давали аванс.
  - Гуляем! - завопил Наум - Давай тяпнем по малой!
  В доме нашлось немного водки, и Наум произнес торжественный тост, встав в позу старого гусара; - За здоровье жидовской мамы Гнеденко, и пусть земля ей будет пухом!