79. Корона карнавала. Голые в масках

                78. Голые в масках

Луна освещает карнизы,
Блуждает по гребням реки.
Холодные руки маркизы
Так ароматно-легки.

«О, принц! – улыбаясь, присела –
В кадрили вы наш viz-a-viz» -
И томно под маской бледнела
От жгучих предчувствий любви.

…И бледный, с букетом азалий,
Их смехом встречает Пьеро:
«Мой принц! О, не вы ли сломали
На шляпе маркизы перо?»
Анна Ахматова.

Сама Анна Андреевна в десятые годы примеряла разные маски:  Маркиза, Снегурка, Инокиня, Канатная плясунья…  Поэты менее значительные обречены весь век скрывать свою человеческую подлинность за эффектной позой – миру стереотипов страшно противопоставить  собственное лицо. Талант заключается в смелости быть собой.

Но – «если б знали, дети, вы холод и мрак грядущих дней…» Дети Серебряного века – похоже, знали. Потому и хотелось им  укрыться за личиной, за чужой судьбой – сохранить себя. Не удалось.

Евреинов то ли повторил, то ли поставил заново в «Зале Павловой» пьесу Федора Сологуба с названием, вынесенным в заглавие сей главки.

Полуночные взбрыкивания. Бдения козлоногих. В этом  эротичном действе заняты были не только профессиональные актеры, но и поэт Сергей Городецкий (по прозвищу Лель), его жена Анна (которую он величал Нимфой), поэт Потемкин, драматург Дымов (их наследие, увы, ныне – потемки и дым для неспециалистов).

Роль короля Басурманского исполнил Алексей Толстой, короля Зельтерского – Николай Гумилев. Кажется, последние двое перепутали маски. Гумилев – путешественник, «конквистадор», африканский охотник в самоедской оленьей дохе – несомненно, заслужил титул «короля Басурманского». А выдумщик Алексей Толстой ассоциируется  как раз с «зельтерской водой», пенящейся радужными пузырьками.

Одной из двенадцати полуобнаженных балерин-босоножек была Ольга Глебова-Судейкина. Федор Сологуб советовал Наталье Крандиевской (будущей жене Алексея Толстого): «Не будьте буржуазкой. Вам, как и всякой молодой женщине, хочется быть голой. Не отрицайте. Хочется плясать босой. Берите пример с Олечки Судейкиной. Она – вакханка. Она пляшет босая. И это прекрасно». 

То, что наш фэнсион посетила и потанцевала на его карнавале Ольга Судейкина, особый знак.

Александр Блок (прозвище Демон) именно ей посылал в зале ночного ресторана черную розу в бокале золотого, как небо Аи...

Современники в «Привале комедиантов» и в «Бродячей собаке» пресерьезно спорили, бывало, кто такая Олечка – ангел или на птица. Но она могла предстать и в провокационном облике «козлоногой».

Образ подруги в стихах Анны Андреевны также двоится, она то идеально-романтична, «вся в цветах, как Весна Боттичелли», «голубка, солнце, сестра», то «деревенскую девку-соседку не узнает веселый скобарь».

Ты в Россию пришла ниоткуда,
О мое белокурое чудо,
Коломбина десятых годов!

Что глядишь ты так смутно и зорко,
Петербургская кукла, актерка,
Ты – один из моих двойников...

Ольге предстояло умереть в парижской мансарде, среди щебечущих пташек в клетках – осиротевших после кончины хозяйки и тоже вскоре умерших. Птичка, залетевшая к людям. Уснувшая кукла – среди кукол, сшитых ею собственноручно (и изящных, как все, к чему прикасалась) из старых петербургских лоскутков. Последние годы она провела в полном одиночестве, нищая, преданная бывшими обожателями.

На примере Глебовой-Судейкиной можно сформулировать закон Интерференции искусства: обладатель нескольких имаджин и многочисленных талантов – редко по-настоящему раскрывается хотя бы в одном из них. Мало того, как-то «расщепляется по спектру» и в жизни. Где теперь Оленькины песенки и «полечки», цветные перышки ее крылышек? Впрочем, назначение ее не в собственных талантах было, а, верно, в пробуждении чужих.

Женщина. Не творец, но муза.

Мистический смысл ситуации: Сколько бы не надевали масок актеры и «актерки», художники и поэты «страшных лет России», они не могли стать иными, не-равными себе; и не могли скрыться, уберечь себя от настигающего их времени. Мене, текел, фарес. Шаги Командора. Бой Кремлевских курантов. Отплытье на остров Цитеру, где нас ожидала ЧК. 

В сущности, они в любых маскарадных костюмах оставались голыми.