Глава 4. 6. Воспоминание о любви

   Пытаясь не замечать  откровенный взгляд Романа, Вика  оглядела  помпезную  гостиную:  затянутые дорогими тканями стены блистали вышитыми павлинами, на украшенном  эффектной росписью потолке сверкала помпезная люстра.  Вычурная   мебель и украшенные массивными рамами картины радовали глаз, но девушке было не уютно. Ей не нравилось, как  смотрел на нее хозяин квартиры. Не просто не нравилось, а   сильно раздражало.  Еще вчера мысль о том, что бы под руководством Романа опять заняться шахматами  выглядела естественной, но теперь  эта затея казалась нелепой.  И зачем она  согласилась на его предложение поговорить у него дома, ведь предупреждал ее инстинкт, что из этой встречи ничего хорошего не выйдет.

- Когда я смогу играть в соревнованиях? – спросила она, пытаясь скрыть беспокойство.
- Твое поведение не логично,  - улыбнулся Роман, - то ссоришься, то, по собственной инициативе, приходишь в гости.
- Терпеть не могу нотации, - сердито ответила девушка.
- Ну вот, надулась, как британская кошка. Не обижайся - твоя неуравновешенность имеет положительную сторону - ты перманентно генерируешь  неожиданные   ситуации,  и каждая из них делает тебя понятнее и ближе.
- Так буду я участвовать в соревнованиях? – резко спросила Вика, которой не понравилась ловкость,  с которой Роман повернул разговор в опасное русло.
- Будешь, будешь играть, но ведь нам и отношения надобно выяснить после ссоры, ты не находишь? Сядь рядом. -  Роман хлопнул ладонью по  терракотовой обивке углового дивана. 
Вика медлила и не двигалась с места.
- Трусишка! 
Вот еще! Этого Виктория не стерпела. Никого она не боится. Она подошла и решительно села на диван.
Роман  заметно нервничал, его лоб покрылся бисеринками пота, а лощеные  пальцы, словно сами собой, постукивали по лаковой поверхности журнального стола,  отбивая такт слышной одному ему мелодии.
- Так как мы будем дружить, красавица? - едва заметная  усмешка скользнула по его влажным губам, и глаза словно подернулись маслом. Он положил руку наклонился к ее лицу так близко, что она увидела бугорки белых прыщиков на его лбу и тонкую, прорезавшую переносицу, морщинку.
Вика отодвинулась. Роман, сверкнув виниром, подсел  ближе и елейным голосом забормотал:
 - Балдею от твоего кошачьего  взгляда.  Поцелуемся  в знак примирения?
  Он приобнял ее за плечи.

- Что бы целоваться, нужно быть влюбленной, - холодно возразила Вика и опять отодвинулась, - а я не чувствую ничего.
Из кипы бумаг, лежавшей на журнальном столике,  она     нашла чистый лист и, написав слово «любовь»,  отрешенно повторила:
- Нужно быть влюбленной, -  затем замолчала и словно ушла в себя. Уже несколько месяцев Вика чувствовала,  что ей  не хватает чего-то очень важного.  И вот сейчас  неопределенная, смутная мысль, тревожно клубившаяся у самого порога сознания, стала обретать форму и очертание. Вика  подумала, что в настоящую минуту главное - не убеждать Романа в своей правоте, а   поймать ускользающую мысль, и,   вспомнив нечто важное, разрешить тревожащую душу тайну.
- Реальным отношениям предпочитаешь романтические  бредни? – Губы Романа исказила презрительная гримаса.  -  Не растрачивай  жизненные силы на выдумку. Жизнь не оправдывает  ожиданий тех, кто, опьяняясь  придуманными чувствами,  бросается от одной романтической иллюзии к другой. Все, чем награждает судьба такую женщину -   разбитые нервы и сожаление об упущенных наслаждениях.
- Любовь - чувство, освящённое  божественной благодатью, - произнесла погруженная в собственные мысли Вика.

- Средневековье, архаика! – Роман в негодования вскочил и нервно зашагал по комнате. - Я  реалист и меня мутит от  подобных фантазий. Важен только  секс, поскольку это нормальный, необходимый для здоровья физиологический  процесс. Зов плоти  нельзя держать в узде, иначе он станет разрушительным.  Что бы быть  физически и психически здоровым человеком, нужно периодически практиковать физическую близость, и не обязательно в ауре космических чувств.
Вика смотрела на мужчину отстраненным взглядом,  вслушиваясь в шепот  внутреннего голоса.    Воспоминание по прежнему  ускользало от нее. Это было мучительно.
Роман подсел ближе.
- Предлагаю нечто осязаемое и вполне земное: покровительство.  - Мужчина облизнул губы.
 
  Руки Романа заскользили  по телу Вики, но их  прикосновения    вызвали у нее  ощущение брезгливого недоумения.  «Неужели он думает, что вялые прикосновения и не свежее дыхание способны пробудить замороженную женственность» - мелькнула мысль и тут же исчезла. Важнее было то, что ей никак не удавалось вспомнить.
- Будь паинькой, не упрямься, - Роман продолжал гладить  плечи Вики, а из глубин ее бессознательного рвались воспоминания.
Роман, по своему истолковав растерянность визави,  стал действовать решительнее, но как только его рот коснулся ее губ,  пронзительная молния, озарившая сознание девушки,  вмиг соединила ее с забытым прошлым. Феликс! С трудом переведя дыхание,  Вика  попыталась прийти в себя и сразу, осознав ситуацию, пришла в ужас от того, что может свершиться в ближайшие минуты: ее тело, предназначенное для   возвышающего  гимна любви, будет испачкано оскверняющими прикосновениями похотливого развратника.   
Она попыталась оттолкнуть Романа, но он держал ее словно тисками. Тогда она,  отчеканивая каждое слово, произнесла:
-  Отпусти. Мне нужно домой.
Взглянув на Романа, она поняла, что уйти будет не просто. Нужно действовать в режиме блица, но если она будет сопротивляться,   мужчина  может ее изнасиловать.
Виктория вспомнила наставления бабушки: «Коньяк, - говорила Василиса Александровна, - в разумных дозах может  спасти настроение, а в критически высоких – честь и достоинство девушки. Нужно уметь найти ему правильное применение».
- Ты не находишь, что нашу встречу  нужно отметить, -  оттолкнув Романа, произнесла  Вика, - я  хочу выпить. Налей чего-нибудь покрепче.
Роман пару секунд помедлил,  жгучее желание боролось в нем с желанием подпоить визави и без сопротивления закончить начатое дело. Виктория, затаив дыхание ждала. Роман все же нашел в себе силы отстрочить удовольствие. Он  встал,  и  налив в бокал бренди, предложил его девушке.

Вика поднесла напиток к губам, и вдруг плеснула его в  лицо Роману, пытаясь попасть в глаза. Увы, промахнулась!
- Что за шутки?
Роман в недоумении смотрел на растекающееся по рубашке темное пятно  и, разозлившись,   схватил девушку  за запястья. Вспоминая уроки Василисы Александровны, Вика мгновенно повернула руки, и, резко освободив их от захвата, отдернула.
- Какая ты дикарка! – Роман опять попытался обнять девушку.

 Что делать? Может коленом  в пах, и сразу, не дав опомниться,  кончиками пальцев  по морде, наотмашь? Не пойдет, нужно действовать наверняка. Тогда Вика схватила левую руку мужчины и  резко потянула ее вправо. Роман рефлекторно подался в обратную сторону. Уловив, что мужчина теряет равновесие, Вика вцепилась длинными ногтями в его жилетку, и, зацепив пяткой за его ногу, и   с неожиданной, даже для самой себя, силой толкнула в грудь. Роман  упал. По его растерянному лицу было видно, что он не понимал, как оказался на полу. Не дав ему опомниться, Вика  подскочила и носком остроносого туфля заехала в область грудной клетки. Хрясть! Роман взвыл: «Ой-е-ой-е-ей!». Сквозь стоны и причитания послышались грязные ругательства.
 - Вот и весь твой хваленый лоск, грязный ты подонок!

Вика  не стала ждать, пока мужчина поднимется, и побежала к входной двери.  Оказавшись на улице, девушка вызвала такси и поехала домой.  Скорее! Там, дома, в  тишине и одиночестве ее  ждет нечто  удивительное и потрясающее – воспоминание о Феликсе.