К. омпот

      Комиссар Джеймс Мориган смачно выругался и затянулся сигаретой. Мгновение назад ему пришло СМС от жены.

      «Приезжай домой! Срочно!» - гласил аккуратный Times New Roman. На заставке современного смартфона была фотография светловолосой женщины в цветастом переднике. Она что-то увлеченно говорила, размахивая поварешкой, и даже не замечала, что муж давно уже не слушал сетования супруги.

      Комиссар вздрогнул. Тиффани часто поступала импульсивно и необдуманно, может, даже немного по-детски, но никогда еще не случалось ей отвлекать его от работы. Должно быть, произошло что-то действительно важное. Но что?

      Нервный импульс прошелся от позвоночника к кончикам пальцев. Уж кто-кто, а комиссар прекрасно знал, что нет и не будет ничего ужаснее неизвестности. За время службы в полиции мужчина многое видел: слезы беспомощности родителей, когда им сообщают о гибели их детей, радость и ликование при встрече со старыми знакомыми, растерянность перед лицом опасности или загадок. Всё это Джеймс Мориган воспринимал как уходящее, но что делать с тем, не дающим покоя? С тем, что сверлило, зудело, словно миллионы муравьев забрались ему под черепную коробку и копошились там? Неизвестность. То, что заставляет его раз за разом распутывать преступления, лишь бы больше не снились варианты возможных исходов…

      В сотый раз перечитав сообщение, Джеймс погасил сигарету и спешным шагом двинулся вдоль парковки. Путь домой никогда еще не казался таким долгим.

      «Что же произошло?» - быстро набрать знакомый номер – ничего, только монотонная мантра из длинных гудков. Почему же она не берет трубку?

      Когда в мозг не поступает достаточной информации для полноценного оценочного процесса, – от анализа завязки и до эпилога - информация образовывается сама. Ложная, нагнетающая, делающая своё темное дело. Тогда становится невыносимо холодно, руки начинают трястись, будто по ним пустили несколько сотен вольт, а в голове возникают страшные картины.

      Вот несчастная Тиффани доверчиво открывает дверь незнакомцу – тому, за кем комиссар гнался уже долгие-долгие месяцы, тому, кому он наступал на пятки, но найти так и не смог. Вот преступник заносит кухонный нож и…

      Мориган забежал в темный подъезд, отмечая, что не заметил у дома ни скорой, ни полиции. Но, может быть, никто еще не знает о случившемся? Не чувствуя ног, задыхаясь от волнения, он резкими до конвульсивности движениями заставлял свое тело двигаться вверх по лестнице. Каждый миг – новый взрыв в барабанных перепонках. Болезненный до крика. Но комиссар молчал. Если преступник всё еще там, нельзя выдавать себя.

      Дверь была не заперта. Мужчина осторожно вытащил табельное оружие, подобно героям кино-саг, пробрался внутрь квартиры, к кухне, и… обмер.
Комната была пуста.

      «Что же здесь произошло?» - шок не хотел проходить. Ничего более ужасного комиссар не видел с начала своей карьеры.

      Столешница из дорогого светлого дерева была вся измазана чем-то густым, темно-бордовым. Всё: кухонный нож, валяющийся тут же, фартук, тарелки – в ярко-красных подтеках, а если присмотреться (тут Мориган, не сдержавшись, зажал рот ладонью) даже на вилках висели тонкие кровоточащие нити, будто кто-то раз за разом вонзал кухонные инструменты в плоть… И только на плите с неторопливым бульканьем что-то варилось.

      Комиссар без сил упал на колени. Он не успел…
***

      Тиффани недовольно выдохнула, поднимаясь по лестнице. Ну и грязь же она развела в квартире! Кто бы мог подумать, что со смородиной и вишней так тяжело работать! Она чуть сморщилась, настойчиво отгоняя мысли, что, может быть, она просто плохая хозяйка. Ладно, об этом еще будет время подумать. Потом…

      У порога в квартиру Тиффани еще не знала, что, уходя в магазин за новой порцией ягод, забыла закрыть дверь, что на плите выкипал компот, совсем уж не похожий на тот, что когда-то варила ей бабушка, а следующие несколько часов ей придется отпаивать мужа валерьянкой и корвалолом, потому что богатое воображение, нервная работа и кухня, с потолка до пола перепачканная смородиновым соком и кусочками вишневой плоти, никогда не находили общий знаменатель.