Янька

- Янька! Подойди сюда, доченька! – мама выглядывала из окна первого этажа их квартиры, годовалая Настя сидела у неё на руках и с любопытством смотрела на улицу – Солнце, возьми талоны и сходи в «Бастион», получи хлеб
- Ма-аам, а…
- Не волнуйся, сегодня натовцы объявили, что бомбить не будут, сбегай. А то мне надо Настюшку скупнуть и папа обещал ещё уголь привезти
Янька подбежала к окну и вытянувшись, схватила талоны на хлеб. Девочка десяти лет от роду до сих пор не знает, почему мама её Янькой называет, имя же Яна. Но всё равно, сегодня светит солнце, враги не бомбят, папа наконец, должен приехать.

- Надо поторапливаться – решила она, и помчалась в сторону «Бастиона» - Надо ещё Ленку с Алькой предупредить, что бомбить не будут, пойдём играть в ДТЮ
Янька! Будь осторожна, под ноги смотри! – мама помахала обернувшейся Яньке рукой, Настя на её руках улыбнулась – Не подбирай игрушки, дорогая!
Янька внимательно посмотрела на маму. Вчера какой-то ребёнок с соседней улицы взял куклу, которая валялась в развалинах 16-й школы. Кукла взорвалась, и Янька слышала страшный плач мамы погибшей девочки. Ей часто приходится это слышать, несколько лет назад она восторгалась салютам, которые устраивали в честь праздников. Сейчас вместо салютов прилетают ракеты. Они такие же красивые, когда летят.

А когда падают – раздаётся страшный грохот, возникает пожар и пожарники несутся на своих машинах его тушить. Всю зиму над Янькой летали ракеты, мимо их дома ездили пожарные машины, грузовики с солдатами и тяжёлые танки, которые умеют эти ракеты сбивать. Папа вступил в местное ополчение и отбивал атаки врагов где-то возле посёлка Северный. Врагами воркутинские дети ооновцев называют, потому что они все чёрные, страшные и жестокие. Янька научилась бояться, дрожать от каждого подозрительного шума. Звон посуды на кухне мог довести её до плача навзрыд, но потом… Янька привыкла, и всегда она знала как действовать, что можно, а что нельзя – и только редко ночью, укутавшись в папину дублёнку, укрывшись тремя одеялами в своей кровати она плакала. Она всё равно боится, хоть старается вида не подать. Каждый раз, когда приезжает папа и снимает свой автомат – Янька думает, что с папой пришёл мир. Она так его ждёт. Все его ждут. И мира, и пап.

Никто не знает, почему Воркуту бомбят. Янька спрашивала даже у солдат. Ведь это же несправедливо – когда дети ни в чём не виноваты, а их бомбят. Где-то за Воркутой сначала взорвали мосты. Потом разбомбили аэропорт. И только потом стали бомбить город. Почему?

Янька замедлила шаг и размазала слёзы по лицу.
- Ну вот, опять мама будет недовольна. Скажет, не надо плакать – скоро прилетит много наших солдат и всех нас спасут.
Янька посмотрела на небо. Чистое, голубое и красивое. Пусть лучше будет такое, это так хорошо, что оно есть. И пусть все по этому небу отсюда улетят. Все враги, чужаки и какие-то страшные, неведомые националисты с фашистами. Пусть они перестанут нас убивать, пусть займутся своими детьми. Ведь их надо тоже любить и беречь.

- Янька, привет! – сзади раздался голос Серёжки из соседнего подъезда. То есть, подъезда этого в Янькином доме уже нет, Серёжка с мамой переселились в другой дом, который рядом. Но Яньке для себя решила: война – это страшный сон, и надо жить в реальности. В Янькиной реальности нет войны. Там всё по старому, все горожане гуляют по городу и улыбаются друг другу, дети играют в парке за развалинами ДТЮ… Нет, не развалины, нет!!!
- Привет, я за хлебом – пойдём вместе, сегодня говорят, прекращение огня – Янька улыбнулась – И не вздумай рассказывать страшные истории, мне они уже надоели!

Папу сережки убило в самом начале одной их первых ракет. Он был военным лётчиком и дежурил в штабе на Гагарина. Говорят, там никто не выжил. А Серёжка – когда узнал, он не стал плакать (по его словам), он просто решил отомстить. Ведь он взрослый – ему 12 лет, и он даже стрелял из автомата, когда не было войны. Папа возил его на стрельбище.

Когда враги прорвались в город, и хотели атаковать взлётную полосу на аэродроме – Серёжка выбежал из подвала, в котором все прятались – и побежал в сторону боя. По пути он увидел двух убитых чужаков, и пытался вытащить автомат у одного из них. Пока пытался – сзади получил тумак от ополченца. Тот что-то орал матом про снайперов, потом схватил Серёжку в руки и бегом вынес его под прикрытие какого-то дома.

Серёга в подробностях описывал, как ополченцы с солдатами его накормили и обещали взять в спецназ разведчиком. Янькин папа, который командует ополченцами рассказывал, что Серёжке следовало бы надрать задницу, потому что в ту ночь чуть не убили его и того самого дядьку, который его спас. Насчёт «спецназа и разведчика» отец улыбнулся широкой улыбкой на пол лица.

- А я и не буду ничего рассказывать. А вообще – лучше бы мы все в подвале сидели бы, потому что чужакам верить нельзя, а чтобы поубивать как можно больше нас – они придумывают всякие прекращения огня. Янька – иди лучше в подвал, и маме своей скажи, чтобы это «прекращение» переждать. Если хочешь – я ваши талоны отоварю, и принесу вам хлеб туда. – Серёга посмотрел на Яньку и ударил себя кулаком в грудь – слово разведчика даю! – Будущего правда, но всё равно…

- Я и так тебе верю, но лучше я сама. А потом пойдём, поиграем в парк? Я давно там не была.
- Пойдём. Там, где детский сад стоял – качели дядя Филипп починил, теперь там кататься можно
-Сергей, почему бомбили детские сады, школы, ДТЮ, не знаешь? Даже тот садик, в который я ходила – и тот разбомбили. Он ведь маленький был, ну совсем маленький… И школу мою… Тоже..

- Не хныч, это же натовцы – они всегда бомбят мирных, ты видела пленных? У них рожи – во! А человечности ну ни капли нет, они как животные.
- Враги что-ли?
- Нет, националисты. Из легиона какого-то. Солдаты их куда-то увезли, потому что Северный они зачищали.
- Господи. Я слышала, что папа маме говорил про Северный. Правда, что там убили всех?

- Правда. Вот так вот ходили по домам и в каждую квартиру гранату кидали. Это националисты и были. Ополченцы потом сорвались и опять Северный захватили. Но поздно. Там ни одного жителя не осталось, а ТЭЦ натовцы захватили, они заминировали и взорвали все котлы. Что бы мы замёрзли все зимой. Ну не реви ты, я ж не знал, что ты не знаешь!
- Знаю – Янька опять размазала свои слёзы – Папа рассказывал… Маме. А я… - Янька всхлипнула – Я подслушивала! И про Воргашор знаю. Там сильная радиация и братская могила. Почти как на Северном, но Северный натовцы не бомбили ядерными ракетами.

Сергей достал из кармана платок и стал вытирать Янькино лицо.
- Ничего, всё хорошо будет. Скоро… Я слышал. Прилетят наши, много… Они им покажут, слово даю! Янь, у меня кукла есть, специально для тебя у сапёров выпросил, она как живая – сапёры её проверили, чистая она. А ещё я место одно знаю, где всегда тихо. Даже когда бомбят, там даже электричество есть, хочешь, покажу?

Янька посмотрела на Сергея.
- Правда? Электричество?
- Зуб даю! Там, правда, бункер – а в бункере специальная электростанция работает, стоят радиостанции и наши общаются через них с Москвой. Правда это страшно секретно, но я договорился, тебя тоже пропустят. А ещё я слышал, что откроют воздушный коридор и нас всех отсюда на самолётах вывезут. Вернее вас, я же остаюсь.

- Мы в прошлом году чуть на первом самолёте не улетели – Янька грустно улыбнулась – В него посадили много детей, их мам, но…

Когда самолёт с беженцами взлетел – его сбил вражеский самолёт. Потом вся транспортная авиация стала летать в Воркуту только под прикрытием наших истребителей, доставляли продовольствие, солдат и технику для обороны города и каких-то трубопроводов. Обратно транспортники забирали беженцев и раненых, но Янькина мама отказалась улетать. Потому что она боялась. Все, кто остался в Воркуте – боятся, что их собьют. В подвале переждать можно почти любую бомбёжку. Зиму пережили все. В городе много угля, люди приноровились обогреваться и готовить пищу с помощью мангалов и буржуек. После того, как в городе поставили полк ПВО – вражеские самолёты перестали сюда прилетать, но ракеты… Ракеты бьют только по мирным, и они прилетали часто. До сегодняшнего дня.

- Серёжа, ты веришь в сказку? – вопрос Яньки был неожиданным – Представляешь, какой-то злой волшебник напустил на нас какое-то волшебство. Мы просто сейчас спим, и нам снится эта война. И Лёнька сейчас спит у себя дома, и он живой и никакая пуля его не убила на самом деле. И папа твой тоже живой, представляешь? Он принесёт тебе кучу стреляных гильз, мой папа подарит мне медвежонка, но только тогда, когда мы проснёмся. Сергей, я так хочу проснуться! Мы думаем, что у нас война. На самом деле мы спим, и нам снится дурацкий страшный сон.
Что это? Как одуванчики, что это?

- Парашютисты – Янька, беги к маме, беги! Сейчас ракеты прилетят, а потом они в город войдут. Побежали, я тебя провожу! – Сергей грубо схватил Яньку за руку и потащил в сторону её дома.
- Больно же, дурак! Вдруг это наши?

Янька посмотрела на Серёгу.
- Ой, у тебя веснушки! Ты смешной, когда злишься – со всхлипом сказала она

За спиной Серёжки медленно вздымалось огненное дерево. Какая-то чудовищная сила швырнула его на Яньку, она отлетела и стукнулась головой об что-то твёрдое. Она пыталась встать и проползти, ведь там мама с Настюшкой, надо к ним. В подвал. Она посмотрела в строну своего дома. Когда-то он был пятиэтажным. Потом во время зимних бомбёжек он стал трёхэтажным. А сейчас… Сейчас на его месте огненный смерч раскручивался в воронку, и втягивал в себя всё, что рядом. Даже людей. А дома уже нет. Нет.

Янька заплакала. Громко, навзрыд. Она давно так не плакала, но рёв огня, который раздавался на её улице – он не в состоянии заглушить её плач. Что-то тупо ударило её в спину и густой мрак поглотил её сознание.

Янька открыла глаза. Синее небо, ни облачка. Тихо. Какая-то тень нависла над ней, и чёрное лицо обнажило ряд крепких белых зубов. Из ствола его автомата, направленного на Яньку, вырвался сноп огня.

- Какой глупый дядечка – успела подумать Янька – он даже не догадывается, что я уже… Проснулась.