Невыдуманные истории, часть 4

Проклятый дом

    Я часто слышала  о проклятиях, которые насылаются  на людей, на их жилища, на предметы, но  никогда не поверила бы, что с моей семьей может произойти что-нибудь подобное. 

   Дети выросли. Старший сын женился и имел двух дочерей.  Ажи с женой и ребенком вернулись из Москвы.  Наша двухкомнатная квартира была слишком мала для такой большой семьи. Поэтому я попросила бывшего супруга, отца Ажи, уступить дом, который был построен совместно. После развода мы разделили недвижимость:  я с тремя детьми жила в нашей двухкомнатной квартире, а бывший супруг – в доме, в котором, как мы договорились, по необходимости смогут проживать и наши дети.  Но неожиданно отец категорически отказался поселить там сына с семьей. Долгая тяжба с бывшим супругом за право собственности на дом закончилась лишь тогда, когда я, заложив квартиру, заплатила ему приличную сумму.  Муж  получил деньги и уехал. Я же была счастлива, потому что давно мечтала жить в частном доме, иметь сад и огород. Но дети не разделяли моей радости, им совсем не нравились  ни затянувшийся судебный процесс, ни подобный  исход событий. Они готовы были жить в квартире, пусть даже в тесноте, но без ссор и скандалов с отцом.  К тому же от соседей они узнали,  что все обходили этот дом стороной. Оказывается,  несколько лет  дом сдавался в аренду мужчине  и двум его сыновьям, которые сидели в тюрьме за убийства и грабежи.  Пьяницы и уголовники со всех ближайших  районов собирались здесь, устраивали попойки, драки, оргии. Дом имел очень нехорошую репутацию.
   Но меня это не пугало, я решила привести все в порядок и счастливо зажить  здесь большой  и дружной семьей. Когда  же начала осматривать комнаты, я не обнаружила подвала.  Это расстроило и удивило меня, потому что при постройке дома по моей просьбе был вырыт под большой комнатой очень вместительный и просторный подвал. Кто и зачем закрыл и замуровал такое необходимое в хозяйстве помещение? Однако этому я не придала никакого значения.
   Сделали небольшой косметический ремонт, пригласили соседей, пригласили муллу, который прочитал молитву над принесенным в жертву бараном и очистил молитвами дом.
   Сдав в аренду квартиру, мы всей семьей поселились в  доме. К этому времени семья состояла из 9 человек: меня, моей младшей дочери Алины, старшего сына Арсена, его жены, двух их детей (девочек 8 и 3 лет), Ажи с женой и годовалой дочкой. Все годы мы жили в полном согласии, очень дружно и весело, делили вместе все радости и неприятности, детский смех не покидал стен нашей квартиры.
   Четырехкомнатный  дом со всеми удобствами в черте города,  6 соток  плодородной земли, сад с цветущими деревьями,  кажется,  впервые я почувствовала себя по-настоящему счастливой  и беззаботной,  впервые за много лет я почувствовала себя дома. Никогда не предполагала, что можно испытывать  огромное наслаждение,  перебирая руками теплую и мягкую землю при посадке рассады, а при сборе собственного урожая ощущать столько радости  и   удовлетворения.
    Однако недолго продолжалось мое счастливое заблуждение.  Каждую ночь мы просыпались от крика и плача чем-то напуганных детей. Тревожные и беспокойные сны, которые  словно придавливали всех каждую ночь,  зарождали недобрые  мысли и предчувствия.  Беспричинные  ссоры и  скандалы между братьями и их женами повторялись все чаще и чаще. Неоднократно эти размолвки  заканчивались потасовкой  между сыновьями, которые до этого даже грубого слова не позволяли сказать друг другу. Ненависть и непонимание, неудачи и разочарования поселились в доме. Все планы и начинания заканчивались крахом. Сыновей преследовали неудачи в работе и бизнесе.
      Дом этот должен был принадлежать Ажи, но от одного только напоминания об этом сын приходил в ярость, утверждая, что не может здесь жить,  что мы все будем здесь несчастны. Наш спор доходил до истерик, когда он кричал и требовал продать дом, просил услышать его, говорил,  что  здесь нельзя жить, что надо уезжать, пока не произошло непоправимое. Ежедневная ругань  доводила всех до сумасшествия.
   Но мне здесь нравилось, я, единственная из семьи, чувствовала себя в этом доме  прекрасно, поэтому винила в ссорах и неудачах самих детей и, конечно, не хотела верить сыну.  Каждое утро Ажи просыпался усталым и замученным.  Каждое утро он  рассказывал невероятные вещи:  этот дом проклят, в доме живет черное и враждебное нам зло в виде страшной женщины, которая  ночами нависает над ним, пытаясь задушить. Каждую ночь это ужасное явление  пугает  детей и пускает желтые быстрые стрелы, от которых ему приходится оберегать семью. Однажды всю ночь это зло таскало его по потолку,  а на потолке он видел следы от лиц предыдущих жильцов.  Подвал же закидан камнями и наглухо замурован, потому  что там спрятаны трупы убитых в пьяной драке людей. 
    Эти видения являлись ему не во сне, а тогда, когда он был в состоянии между сном и бодрствованием.
   В одну из таких ночей он услышал зов откуда-то снизу  и вдруг  провалился в  подвал.  Темное и душное помещение было закрыто со всех сторон. Придя в себя и оглядевшись,  Ажи  увидел в дальнем углу мрачного подвала двух  женщин: одну старую, а другую помоложе. Бледные одутловатые лица, запутанные отросшие  волосы, безнадежно потухший взгляд  и грязная одежда говорили о том, что находятся они здесь очень давно. Женщины  признались, что были убиты и брошены сюда, что никак не могут выбраться. Они начали умолять Ажи помочь им, говорили, что страшное зло, владеющее домом, не отпускает их. Старуха  просила  помочь освободить её душу, но для этого нужно было слово в слово повторить  сказанное ею. Ажи начал повторять, но тут же раздался страшный грохот, который заглушал голос женщины, все же слова, с трудом, но  были произнесены. А та, что помоложе,  просила найти мужа и дочь и передать им, чтобы они забрали её отсюда, называла адрес их проживания, однако Ажи не запомнил его.
   Подобные видения повторялись постоянно, единоборство со злобным духом  истощило  его силы.
   С каждым днем сын худел, становился раздражительным, нервным. А мои внучки начали пугаться каждой тени. Семья распадалась,  исчезли те задушевные вечера, когда мы все собирались за ужином, дружно и весело обсуждали прожитый день, намечали планы на будущее, а малышки радовали нас своими песнями и танцами. 
    Но продать дом я не могла, потому что никак не получалось переоформить его на себя, проблемы с оформлением документов возникали  одна за другой.
Более года тянулась эта волокита, потрепавшая немало  нервов и средств, прежде чем я получила права на эту недвижимость.
В конце концов,  Ажи очень сильно заболел. Он похудел на 35 килограмм,  ослаб, самостоятельно почти не мог передвигаться, с трудом разговаривал. Тогда мы настояли на его переезде в городскую квартиру, которую мы сдавали в аренду, чтобы расплатиться с кредитом, взятым на покупку этого злосчастного дома. Через некоторое время, пожив в квартире и придя в себя, он опять приехал к нам. Но тут произошло несчастье со старшим сыном Арсеном.
   
   Интеллигентный, добрый, отзывчивый,  мой первенец  всегда отличался деликатностью и чуткостью, он не мог даже ответить грубостью на грубость. За это иногда мы его корили, говорили, что в этом мире нужно уметь постоять за себя, уметь давать сдачу. Но все бесполезно! Младшие дети называли его «мамсиком», считая, что больше всех я люблю Арсена и этим избаловала его, сделав таким мягким и безответным. Но люди тянулись к нему, чувствуя его благородство,  чистоту и порядочность. А заказы на его услуги дизайнера-интерьера были постоянными. Однако,  с переездом в дом,  что-то произошло: заказчики пропали  и, какие бы попытки Арсен не предпринимал, работа никак не клеилась, все запланированные заказы срывались. Тогда для него мы организовали небольшой бизнес:  пристроили к дому  комнату с отдельным входом, купили 10 компьютеров и  открыли компьютерный клуб. Вначале дела шли успешно, местные ребята стали завсегдатаями этого клуба. Целыми днями и ночами Арсен пропадал там и сдружился с этой компанией. Всё поначалу  шло хорошо, компьютеры стали приносить неплохой доход. Однако  временами я не узнавала сына: он стал выпивать. Сначала понемногу, а потом пошли запои по нескольку дней. Это очень тревожило семью. Участились  ссоры,  Арсен стал просто невменяемым: он никого не слушал, грубил, избегал разговоров  и, казалось, ничего не понимал. Узнать того спокойного и внимательного интеллигента было уже невозможно.  Иногда он пропадал неделями. Бизнес рухнул, долги росли, сына я трезвым уже не видела. Он весь почернел, похудел, оброс  и постоянно требовал выпивки.  Закрывшись в своем клубе, забросив компьютеры, он совершенно перестал узнавать семью, не признавал детей, жену, из комнаты не выходил, родных туда не пускал. Домой совсем не заглядывал, ничего не ел, а только пил и пил с компанией, которая за игру на компьютере платила ему выпивкой. Мой сын  совершенно потерял человеческий облик. Срочно нужно было принимать меры – и мы приняли: силой увезли его в нашу спасительную городскую квартиру.
   Ажи еще настоятельней стал просить продать дом, который приносит одни несчастья и когда-нибудь погубит нас всех, но мне не хотелось расставаться со своей  мечтой.  Через некоторое время  после отъезда Арсена  Ажи рассказал о своем очередном видении: опять он оказался в подвале, где его встретил  мужчина средних лет с наколками на руках и груди.  Видимо, этот человек не один год отсидел в тюрьмах. Первым вопросом встретившего был: «А где Арсен?». Ажи удивился: откуда тот знает брата и какое отношение имеет Арсен к преступному миру?  Тогда мужчина повел его длинными  коридорами. Сквозь стены в темноте были слышны  громкие  стуки и душераздирающие крики и  вопли. Эти звуки становились все ближе и явственнее. Вошли в большую комнату, где  за столом сидели мужики  с обезумевшими глазами и  разодранными  глотками.  Они стучали  пустыми кружками по столу и истошно кричали: «Пить! Пить! Дайте выпить!». «Видишь, - объяснил провожатый, - они за счет Арсена утоляли свою потребность в выпивке, а теперь его нет, и они мучаются».
   Это было последней каплей и, чтобы не было еще большего несчастья с  моими близкими,  я продала этот проклятый дом.

Продолжение следует...