Счастливчик Джек

Такие, как он, всегда вызывали у меня опасение. Смутное, безотчетное, абсолютно интуитивное чувство опасности. Нельзя сказать, что Джек (это было не настоящее его имя, но он себя так окрестил) плохо ко мне относился. Наоборот, был всегда вежлив и не допускал даже малейших враждебных выпадов. Но я привык доверять своей интуиции. А на войне человек рано или поздно обязательно раскрывает свою сущность, это закон.

В группу кого попало не брали, все кандидаты проходили жесткий отбор. Понятное дело, белых и пушистых здесь не бывает, каждый имеет свой непростой характер. А Джек... Когда он появился, я стал присматриваться — он не был низколобым костоломом, напротив, обладал манерами отпрыска состоятельных родителей. Может, так оно и было. Во всяком случае, он даже несколько лет обучался в университете, как было отмечено в его досье. Непонятно почему, но карьеру юриста или врача он променял на возможность шнырять по этим чертовым джунглям с автоматической винтовкой в руках и вступил добровольцем в Корпус. Это то и настораживало — обычно богатые мальчики успевают перебеситься в университете и становятся продолжателями семейного бизнеса, а те, которые... Но не в этом даже дело.

Так вот, о внешности. Не слишком высокий, но стройный и суховатый (на самом деле парни подобной комплекции часто превосходят по бойцовским качествам иных стокилограммовых громил), он был словно отлит из прочного металла — любая часть этого тренированного тела, вплоть до кончиков пальцев, могла стать смертоносным оружием. Но главное, в нем чувствовалась уверенность в своем превосходстве, та внутренняя сила, которая выделяет из толпы настоящего лидера. Хотя и роль лидера ему была не нужна — достаточно было того, что остальные головорезы его уважали.

Мое внимание было вызвано еще и тем, что мы были внешне похожи, как братья. То же, чуть скуластое лицо, высокий лоб, серые, глубоко посаженные глаза... Между нами существовала какая-то странная связь. И при этом я буквально физически чувствовал, насколько мы внутренне разные.

 

Эссния отличалась весьма паскудным климатом, впрочем как и вся центральная часть континента. Проливные дожди, которые могли идти неделями или наоборот — многодневная изматывающая жара. Естественно, эти прелести дополнялись изобилием всякой ползучей и летающей нечисти, отсутствием нормальной питьевой воды и т.д. Ну и конечно, при этом нас постоянно пытались убить, а мы, в свою очередь, тоже не оставались в долгу.

Хотя не все было так плохо — нам платили, и платили немало. Хватало и на пойло, и на девочек.

После очередного рейда по джунглям мы несколько дней "лечили нервы" в ближайшем городке с романтическим названием Дунду, изобиловавшем борделями и барами. Была там даже пара кинотеатров. Мы разделялась по двое-трое и погружались в отдых. Обычно это заканчивалось грандиозной дракой с местными или нашими же "эм-пи", причем если первые обычно в нас не стреляли, то военные полицейские имели такую нехорошую привычку. Собственно у них и не было других вариантов — патруль "эм-пи" против пары рейнджеров, даже "отдохнувших", в рукопашной схватке шансов не имел. Полковник забирал потом уцелевших обратно на базу, проводил "разбор полетов" и группа отправлялась в очередной рейд. Так тянулись месяцы.

Новички, попадавшие сюда, вначале сохраняли какие-то неуловимые следы далекой и уже подзабытой, той — другой жизни, но вскоре сливались с общей массой. Наемники, солдаты удачи... Убийцы. Да, нам платили за то, чтобы мы убивали и мы убивали. Наверное, это меняет безвозвратно. Ведь главная заповедь всех религий — "не убий". И можно оправдывать нашу "работу" какими угодно рассуждениями о государственных интересах, политической целесообразности, опасности для всего цивилизованного мира и т.д. — суть остается неизменной, мы добровольно переступили черту, за которой человек навсегда теряет надежду. Эта печать дьявола меняет не только душу. Даже внешне мы становимся похожими друг на друга.

А Джек все таки выделялся. Он наслаждался этой жизнью. Ни разу его не задела повстанческая пуля, ни одной царапины не получил он в драках, участием в которых никогда не пренебрегал. За везучесть и неунывающий характер ему даже присвоилии кличку — "счастливчик".

 

Как-то в день отдыха я оказался в упомянутом городке вдвоем с Джеком. В принципе не играло особой роли, с кем ты в паре — просто не принято было шататься поодиночке, желательно, чтобы кто-нибудь прикрывал тебе зад. Мы слегка прошвырнулись по центру и засели в небольшом кабачке на окраине, который держал здоровенный бугай с вечно красной мордой, кажется немец. Без лишних слов основательно нагрузились мерзким виски местного изготовления, а когда уже стало смеркаться, Джек вдруг высказал "оригинальную" идею — посетить бордель. Я с энтузиазмом поддержал это восхитительное предложение. Обнявшись для устойчивости и увлеченно болтая, мы вышли из кабачка и побрели в ближайший приют продажной любви.

"Гориллы" появились, как из под земли. Их было четверо, и намерения у них были самые серьезные — двое сразу наставили на нас стволы автоматов.

И пьяные, мы — не легкая добыча, а тут хмель улетучился.

Сделав зверскую рожу, Джек схватил меня за грудки и начал дико орать, вставляя между жемчужинами мата короткие тихие фразы: "Мой левый"; "Работай по сигналу!"

Такое поведение даже для меня оказалось неожиданностью, для наших же оппонентов — тем более. Стволы опустились, на физиономиях проявились следы умственного перенапряжения. Удостоверившись в нужном эффекте, Джек сорвал берет и подкинул вверх — пока чернокожие, разинув рты, отслеживали его полет, мы бросились на тех двух, что были впереди. Нож привычно устроился в руке, пока тело преодолевало в кувырке пару метров и с ходу легко вошел под грудину, через грязную камуфляжную майку. Рванув его вниз и притянув умирающее тело к себе, прикрываясь им, я попытался перехватить автомат для ведения огня. Идиотская манера вешать ремень на шею — вывернуть сразу не удавалось, а остальные уже начали реагировать — замелькали вспышки выстрелов и последовали тупые удары в мой неживой щит... Когда наконец удалось извернуть "калаш" — тяжелый, сволочь, китайская версия, в голове мелькнуло: "Только бы не заклинил!"

Заклинил!!

"Неужели все?!" Мысли остановились. Вселенная свернулась до размеров дульного отверстия, из которого вот вот прямо в лицо вылетит смерть...

Нацеленный еа меня ствол автомата дрогнул и изрыгая огненный плевок, вдруг ушел в сторону — Джек! Счастливчик Джек... У него не заклинил.

 

Когда я поднялся на ноги, сбросив свой "щит", остальные трое уже лежали. Признаки жизни подавал лишь один — стонал, корчась в дорожной пыли. Джек встал над ним, расстегнул ширинку и стал мочиться, стараясь попасть струей прямо ему в рот.

— А то мы чуть не обоссались от страха, дружище! — миролюбивым тоном пояснял он жертве свой поступок.

 

Так я стал его должником. И вскоре вернул долг.

 

Этот рейд вышел особенно мерзким. Постоянные стычки с повстанцами, заминированные ловушки и промокший сухой паек вымотали всем нервы. Партизаны выскакивали из потоков дождя, как чертики из табакерки, делали несколько выстрелов и пропадали. Чудом никого из нас не ранило. А Джек был спокоен, даже весел, будто ничего не происходило и это не мы целую неделю мочили зады под пулями и жрали дерьмо.

"Вы как хотите, а мне нужна баба!" — заявил он как-то вечером, когда группа устраивалась на ночлег в брошенной деревушке. Никто на это не обратил особого внимания. Днем дождь наконец закончился, чоппер вместе с боеприпасами доставил нормальную еду и сигареты, все немного расслабились и его слова были приняты за шутку. Но он не шутил.

 

Так случилось, что ночевали мы с ним вдвоем — расположились в одной полуразвалившейся хижине. Не бог весть какой комфорт, но все таки лучше, чем просто охапка мокрых веток на голой земле. Меня быстро сморило в сон.

 

... Мне лет пятнадцать. Я сижу с удочкой на берегу небольшого тихого озера. От бликов солнечного света на легкой волне слепит глаза, от жары клонит в сон. Изо всех сил пытаюсь внимательно следить за поплавком.

Среди кувшинок на противоположном берегу из воды бесшумно появляется чья-то голова — длинные светлые волосы скрывают шею, плечи... Вот купальщик поворачивается — да это девушка!С замиранием сердца жду, что будет дальше. "Может, она меня не увидит и..." — стыдливая сладострастная мысль обдает жаром голову. Лица девушки не разглядеть из-под мокрых прядей, но вот становится видна грудь... Черт! Вынырнувшая из воды изящная ручка предательски прикрыла самое интересное. "А-а..." Вдруг девушка смотрит прямо на меня и говорит:

— Будешь?

...

 

— Будешь?!

От тычка в бок я подпрыгнул и спросонья схватив винтовку, чуть не разрядил ее в склонившуюся надо мной темную фигуру.

— Сдурел? Это же я! — твердой рукой Джек отвел винтовку, — Бабу будешь?

— Какую... бабу, русалку? — я ничего не мог понять и путал сон с явью.

— Ну ты и... Ладно, спи.

 

Утром, увидев спокойно дрыхнувшего Джека, я никак не мог сообразить, приснилось это мне или он на самом деле предлагал ночью какую-то бабу. Дождя, к счастью, так и не было. Я выбрался наружу, отлить.

В нескольких шагах от лачуги споткнулся обо что-то в траве. Человеческие ноги. Раздвинув куст, увидел остальное, совершенно голое, тело. Это была молодая девушка, лет шестнадцати-семнадцати, хотя местные созревали раньше и это вполне мог быть тринадцатилетний ребенок. Труп лежал на животе, остриженная наголо голова была неестественно вывернута набок.

В широко раскрытых остекленевших глазах читалось удивление, под носом засох небольшой кровавый ручеек, на котором копошились муравьи. На теле не было никаких повреждений — ей просто свернули шею.

Мне, как во сне, обдало жаром голову — но это был не сон.

— Смотри, какая попка! Зря ты не захотел...

Джек встал рядом и стал хладнокровно мочиться прямо на голову трупа, стараясь смыть муравьев.

У меня что-то оборвалось внутри, пока я тупо смотрел, как исчезает кровь.

— Прощай, красавица! — закончив, Джек, мурлыкая песенку, удалился.

 

В этот день на нас снова напали повстанцы. Улучив момент, я выстрелил Джеку в затылок. Одним счастливчиком стало меньше.