Куда они денутся!

КУДА  ОНИ  ДЕНУТСЯ!

                Не  быть  жадным - уже  богатство.
                Цицерон
       Летний день неуклонно стремился к долгожданному вечеру. Древний дед  Михей сидел на скамеечке под старой, раскидистой грушей, и, задумчиво глядя на заходящее в озеро солнце, лениво лузгал семечки. Он обожал в ясные августовские вечера посиживать в тишине своего сада, когда день уходил, удлиняя прожитую жизнь и наполняя душу благостью и благоговением ожидания нового утра.
       Кто сказал, что старость – совсем не радость? Нет, старость - это радость, но только тихая. Дед сидел под деревом и тихо радовался ясному вечеру, тёплому солнцу, чистому воздуху. Высоко в небе, прогнозируя на будущий день  хорошую погоду, неистово верещали ласточки, и дед радовался ещё и тому, что завтра тоже будет солнечный день, и такой же, как сегодня, тихий, красивый вечер.
       И ещё семечки - пожизненная дедова страсть. В кармане пиджака и в картузе рядом, на скамеечке...
       Когда-то на ней сиживали двое, но когда у старухи дезертировал последний зуб, она уже не смогла больше составить деду компанию и конкуренцию в уничтожении подсолнухов, и сошла с многолетней дистанции, оставив мужа в гордом одиночестве. Да и сам Михей уже не был профессионалом в этом деле. В последнее время он с трудом удерживался даже в любителях, подолгу мусоля семечки в просторном рту, пока в нём находились рабочие инструменты. Но дед из последних сил держался.
       - « Жизнь  прекрасна, - думал он. - Пока  есть  семечки. И  пока  ещё  есть зубы... »

       ...Сверху, почти вертикально, капитально закрыв солнце, перед дедом прямо на ухоженную им грядку с огурцами бесшумно опустился странный бочкообразный аппарат высотой с хорошее грушевое дерево. Не дав деду опомниться и сделать предварительные выводы, у его основания открылась глубокая тёмная дыра овальной формы, и из неё резво выпорхнуло удивительное существо на трёх кривых стеблеобразных ножках. Они росли прямо из щетинистой бесформенной головы гостя с неба, являвшейся одновременно и его телом с огромным глазом посредине, и торчавшими в стороны, как рогульки, но двумя то ли руками, то ли клешнями.
       Дед меланхолично жевал и, пока не врубаясь, бесстрастно глядел на это чудо инопланетной природы.
       Существо быстро подсеменило к балдеющему по инерции старику, остановилось возле него, и, рывком выставив перед собой обе свои руки - клешни с громадными ладонями, тут же соединило их перед грудью деда в глубокую чашу.
       Михей глянул на её пустое дно, совершенно рефлекторно сунул руку в карман заношенного летника, и насыпал в чашу перед собой щедрую горсть любимых им с детства семечек.

       …В его глуховатые уши влилось весёлое ручейковое журчание. Существо, таращившееся на деда во весь свой одинокий глаз, медленно опустило что-то, похожее на зелёный зрачок, к нижнему краю глаза - тарелки, и глянуло на горсть семечек в своих ладонях. Из головы над глазом вылез длинный, тонкий хоботок, уткнулся в семечки, со свистом всосал в неизвестное нутро существа сразу половину, и снова уставилось на деда взглядом циклопа…
       Какое-то время оцепеневший дед и пришелец глядели друг на друга, пребывая в молчаливой неподвижности, и точно прислушиваясь к чему-то своему или в себе.

       …В ушах ошеломлённого деда снова зажурчал неутомимый весенний ручей. Существо отвернулось от него, и, держа перед собой сложенные вместе ладони точно поднос с очень дорогим хрусталём, на осторожных цыпочках ушло в тёмную дыру...
       - Надо же... - хмыкнул дед.
       Он не успел закончить едва начатую им мысль. Из широкой дыры аппарата гурьбой высыпали сразу шестеро совершенно одинаковых одноглазиков. Обгоняя и почти отпихивая друг друга, они подбежали к деду. Перед ним образовался живой полукруг. Существа наперебой зажурчали, и совершенно синхронно выставили вперёд свои ладони, сложив их перед дедом в шесть глубоких чаш.
       - Надо же... - снова хмыкнул старик. Он сунул руку в карман пиджака, растерянно скользнул подслеповатым взглядом по с надеждой застывшим фигурам, и натолкнулся им на свой картуз.
       - Фу ты, ну ты! - облегчённо вздохнул дед Михей. - Чуть было не опростоволосился, прости Господи!
       Стараясь не обидеть кого-нибудь из гостей, он высыпал в чаши всё содержимое заношенного до блеска картуза.

       …Перед дедом зашумела горная речка. Держа перед собой ладони на один манер, существа гуськом ушли в свой летающий агрегат. Через минуту дыра в нём закрылась. Странная машина беззвучно оторвалась от земли и, быстро наращивая скорость, ушла в синеву неба, открыв наполовину утонувшее в озере солнце, и оставив на огуречной грядке круглую глубокую вмятину с раздавленными огурцами.
       - Надо же... - закончил дед наконец свою заветную мысль. - Уже и со звёзд за семечками прилетают...
       Он поглядел на безоблачное небо.
       - Однако... - засомневался вдруг Михей. - Маловата,  вроде, штучка для таких сурьёзных поездок. Не иначе, поблизости у них точно есть машинка поболе...
       Он глянул на свой опустевший картуз.
       - А может, они и не за семечками?.. - взяло его ещё большее сомнение. - Может, это они просто здоровкаются так?.. А я…

       Старик опять не успел довести свою медленную мысль до необходимого конца. За забором вдруг загудели сразу несколько автомобильных двигателей, захлопали дверцы машин, в сад толпой ввалились растрёпанные, взволнованные, потные люди.
       - Где они?!! - подбежав к невозмутимому деду, вскричал самый потный, и самый растрёпанный.
       - Кто?.. - Не понял Михей, удивлённо озираясь.
       - Как кто?!! - истошно взвизгнул растрёпанный. – Как кто?!! Пришельцы, кто же ещё!!! Они же недавно сели в твоём саду!!! Мы засекли их малый десантный корабль!!!
       - Ах, эти... - успокоился дед. - Так они того, улетели... Покалякали со мной трохи и до дому…
       Он махнул рукой на небо.
       - Как улетели?.. - растрёпанный взъёрошил пятернёй свою и без того уже безнадёжную причёску, и со стоном опустился на землю. Остальные обречённо молчали.
       - Как ты мог, дед?!! - вопил с земли взъерошенный, терзая остатки своей шевелюры. - Как же ты мог?!! Человечество тысячи лет мечтало о встрече с ними, а ты их отпустил?!! И теперь они, быть может, никогда больше к нам не прилетят!!!
       Дед Михей встал со скамейки.
       - Как это отпустил?! - рассердился он. - Как это не прилетят?! Прилетят, как миленькие! Куда они денутся?!!
       И дед выразительно похлопал ладонью по карману своего пиджака…

                Альтруизму  экспромты
                удаются  лучше,
                чем  эгоизму –
                домашние  заготовки.