Земляника Арири

Сауле Сулеймен
Земляника Арири
Ariri's  wild strawberry
Детям, свету моей души
Рано утром Арири торопилась к своему учителю. Невысокому, щупленькому старику-японцу, который много лет жил в этом южном городке. У него была сложная судьба, и как бывает в таких случаях, мудрость человека, познавшего путь. Дети Арири так и называли его «Дедушка-японец». Старик научил их слушать музыку, уважать книги и, с помощью занятий аригами, научил не спешить.
Слезы душили молодую женщину, а измученное сердце готово было разорвать от боли. Боли предательства. Она тихо шептала: «Как он мог? Как мог, так поступить? Так мелко, так гадко!».
Машина набирала скорость. И память, как назло, вытаскивала на свет картины детства.
Лето. Июль. Жара. Луна-парк. Родители, вечно занятые построением нового общества, доверяли маленькую Арири старшему сыну. Серьезному и ответственному. Ошо любил сестренку. Любил делать ей подарки. Вот и сейчас, Арири охраняла велосипед старшего брата, пока тот в тире выбивал для нее приз –леденцы. Девочка ждала, пальчиком пересчитывая спицы велосипедного колеса. А счастье перекатывалось где-то между ними…
Машина свернула в переулок. Картины прошлой жизни становились ярче.
Больница. Час ночи. Операционная. Арири молилась, чтобы брат остался на этой земле. Отчаянье билось темной птицей об окна больничной палаты. Бог милостив. Он дал шанс, брат выжил после страшной аварии черной зимы. Но в памяти навсегда осталась мама, ее ожидание у порога операционной.
Машина притормозила на перекрестке. Светофор мигнул красным глазом. Новое воспоминание точно также подмигнуло алым цветом.
«….- Это светофор, - брат водит  по странице книги, карандашом. Учит дочь Арири говорить. В тот год, после мучительной болезни, Арири не могла смотреть за своим ребенком и уделять самое ценное – воспитание и обучение. И то, и другое – главное в жизни каждого человека Востока, взял на себя старший брат.
- Пиитапор…, - повторяет Ани. И ее смешные косички щекочут нос брата.  Смех звенит, радость жизни обретает реальные черты. Рядом стоит полная чашка красных ягод. Май за окном полон буйства и красок…» 
Потом были тяжелые страшные годы. Когда люди теряли  жизнь и достоинство, когда в глазах тысяч было лишь отчаяние, страх или равнодушие. Когда на их родину обрушилась очередная революция.
В те годы они были молоды, в самом начале пути, и переживали отсутствие работы, денег, света и тепла.
Арири ждала  телефонного звонка от давно уехавшего родного человека, от брата. Он где-то там, на границе локальной войны. В поисках лучшей доли. В поисках призрачной цели.
Арири отгоняла от себя мрачные мысли.
Арири убеждала всех, что он обязательно вернется живым, здоровым.
Арири  терпеливо побеждала негласное безверие.
Звонок разбудил зимний день легким светом веры.
В тот день брат и сестра были счастливы, потому что были друг у друга.
Они  были всегда: в холоде, в проблемах, в небольших жизненных радостях, в успехах, в болезнях, в терпении. Они были, когда пили чай в тесной квартирке. Они были, когда подымались по лестнице успеха и достатка. Они были разные. Они  были всегда в  глазах стареющей матери. До этого дня, треснувшего изломом жадности.
По дороге Арири заметила, как джип брата обгоняет ее старенькую машину. Он проезжает быстро по огромной луже и обдает потоками грязной воды. Точно так же окатила  Арири холодной водой фраза: «Я дам тебе деньги в долг на год... а ты вернешь... Это – по-свойски. Я дам тебе деньги... Пиши расписку....».
И Арири написала... Корявая бумажка, с размытыми буквами. Арири написала, потому что не могла больше кочевать и терпеть съемное жилье. Жизнь сложилась так, что Арири пришлось начать всё сначала. С чистого листа. С пустого и чистого. Заново строить, создавать. Себя, карьеру, семью.
...Самое важное в жизни каждого человека – это семья, - учил когда-то детей отец Арири. – Семья – это поле жизни человека. В семье он находит покой. Семья дает взлететь его мечте. Семья поддержит в минуту слабости. Семья согреет своим теплом в лютую зиму... В семье должно быть много детей, должны быть старики и дети, а между ними прочные нити уважения и любви...
- Папа, а ты нас любишь? – неизменно задавала вопрос маленькая Арири, желая еще раз услышать один и тот же ответ.
- Ах ты, моя дорогая! Хитрюля моя! – Арири взмывала в воздух, подброшенная вверх сильными руками отца. И небо становилось ближе. Яркое, голубое, пронизанное лучами солнечного счастья...
Теперь легкость неба исчезла. Оно стало свинцовым и черным от грозовых туч. От холодного пронизывающего ветра обид. Арири было одиноко и страшно. Но она шла вперед. У нее не было выбора. Были дети. Больше всего, конечно, Арири мучило то, что они остались «под открытым небом», что у них нет дома. Мучило так, что она возненавидела вечера, когда сидела со своими детьми в плохо отопливаемой комнате, в ожидании неизбежного стука в дверь хозяина очередной съемной квартиры. От этой муки  Арири не могла радоваться, не могла обрести опору под ногами,не могла дышать. И однажды она решилась попросить деньги у брата.
Машина остановилась. «Какую жизнь мы проживаем? Родные люди, грызущие друг друга?». Вопросы мучили Арири по дороге, изводили на ступенях старенького дома, в теплом подъезде с облупленными стенами.
Наконец, Арири оказалась  в комнате своего наставника.
- Мне очень больно. Нет ничего страшнее предательства, - Арири сидела на уголке стула и плакала. – Предательства близкого человека.
- Он стал для тебя учителем и показал, какой не надо быть, - дедушка-японец собирал на столе опавшие лепестки лиловой хризантемы.
- Перед памятью отца, стыдно... – шептала Арири. – Стыдно за то, что мы, его дети, превратились в чудовищ. Мы позволили себе докатиться до такого: делить деньги, давать в долг, и считать проценты, жизнь стали измерять оплатой, ничего не стоящими бумажками. Отцу плохо. Плохо его душе.
- Не надо плакать. Запомни, у человека в жизни всего пятнадцать процентов страданий, остальные восемьдесят пять приходятся на счастье.
- Не похоже, - всхлипывала Арири.
- Да и это не страдания вовсе. Ты просто позволила себе плакать и страдать. Запомни это.
- Горела желанием! –сарказм не оставлял Арири даже в такие минуты.
- Пойми, ты установила для себя критерий –память отца. Хорошо. Человек слаб. Ему нужно мерить свои поступки. Оценивать их. Совестью, памятью, чужими словами, слезами. Твои слезы делают чище тебя. В таких ситуациях проверяются люди. И близкие – не исключение. И для них деньги  могут стать важнее родной крови. Но следует помнить о нитях...
- О нитях?
- Связующих родных людей. Вспомни, когда рождается ребенок, он любит свою мать ни за что-то. Он любит ее запах, он улыбается ей, так, что это трогает любого человека. Он любит мать, ее кожу, ее руки. Даже, если она его не ласкает. Дитя любит отца. За силу, за направленность, за ласку. Даже, если ребенка забрали от родителей. Он все равно их узнает. Узнает и спустя годы. Почему? По неизвестным нам причинам. Да, конечно, биологи скажут «кровь, закон природы и выживания». Однако, я соглашусь с учением древних о том, что между родными людьми есть некие прочные, невидимые глазом, нити. Или, если понятнее, общая энергетика. Или ещё пример. Дети. В одной семье рождается ребенок. Растет. В любви и ласке. Затем рождается другой ребенок. Как ведет себя старший?
- Ревнует! – вспомнила Арири своих детей.
- А потом? Потом, в один прекрасный день старший берет младшего за руку. Целует его или помогает справиться с первыми шагами. Куда уходит ревность? Что происходит? А происходит то, что их нити становятся прочнее ревности, обид и прочего. Это следует помнить. Это – главное.
- Я всё понимаю. И то, что мы сами создаем ситуации, проходим уроки жизни. И то, что именно в такие моменты начинаешь разделять черное-белое. А также понимать ценность черного для осознания белого.
- Одного не бывает без другого. Человека гонит страх. Искажает сознание. Остановить может боль. Пройдут дни и ты поблагодаришь мир за этот урок. Станешь сильнее и лучше.
- Я понимаю. Только...  я теперь не знаю, где - боль, а где - счастье... –  Взгляд Арири воспален. И руки дрожат. 
- Основная цель человеческой жизни — счастье. Это очевидно. Независимо от того, кто мы. Все мы ищем чего-то лучшего в жизни. Таким образом, основное движение в нашей жизни — это движение к счастью…
- И где оно? Где?
Дедушка-японец улыбнулся и взял Арири  за руку.
- Хочешь, я расскажу тебе притчу.
Притча о землянике
Однажды бродил в горах путник. Солнце клонилось к закату. Становилось темнее. И повсюду мерещилась опасность. Но человек шел вперед.  Его мучили страхи, за каждым кустом виделись чьи-то алчущие глаза. И вот страх сверщился. За человеком погнался огромный тигр.  Тигр опережал путника на каждое движение, мощные лапы в каждом прыжке  разбивали камни, настолько силен был зверь. Убегая от хищника, человек упал в пропасть, но зацепился за торчащий из склона горы корень дерева и повис на нём. Под ним бурлила горная река. С грохотом неслись вниз камни. Взглянув человек увидел, что на дне пропасти поджидает другой тигр.  Голодный взгляд хищника не сулил ничего хорошего.
«Что мне делать? Что делать? Я погибну», -  пронеслось в голове человека. 
Но тут из норки рядом с корнем выбежала мышка и стала подгрызать корень ветки. Стало еще хуже, чем минуту назад. И вот, когда корень почти готов был оборваться, человек вдруг увидел растущую перед его лицом маленькую земляничку. Он сорвал её и съел.

Арири где-то смутно угадывала смысл.
- И?
- Тигр, что гонится за тобой – «прошлое». Другой, поджидающий внизу – «будущее». Мышь, что грызет корень – «настоящее».
- ?
- Земляника – это умение быть счастливым. Ценить и наслаждаться тем, что есть в это, одно-единственное мгновение. Не гоняйся за счастьем: оно всегда находится в тебе самой.
В это мгновение в комнату  ворвалось «счастье» Арири и  наперебой полетели слова:
- Мама, я тебя так лублу! – сынишка быстрее всех подбежал и устроился на коленях. Он всегда смотрит прямо в лицо собеседника и при этом у него получается уморительная рожица. С раскосыми детскими глазками и курносым упрямым носиком. От его прикосновения, от объятия стало тепло на душе.
- Мама, теперь я буду о тебе заботиться. Вот,  – старший сын решительно  протянул Арири монетки. Его движения были порывисты, в этом он полностью походил на отца. На отца, который тоже когда-то дарил радость жизни самой Арири. – Я их из копилки достал. Мне не жалко.
- Мы вместе. И со всем справимся, -  обняла дочь.  - Посмотри за окном – весна. 
Солнце на лицах детей. Солнце в душе от их глаз, улыбок, от маленьких теплых ладошек и заливистого смеха. Заливистого смеха сладкой земляники Арири.
2013 год