Шкатулка

Шкатулка.

1.
Я родился в Москве. Здесь я рос, учился, женился и живу со своей женой и сыном, в квартире, которая перешла ко мне в наследство от бабушки. Дело в том, что мои родители погибли в автокатастрофе, когда мне было пять лет, и заботу обо мне взяла на себя моя бабушка. Из всех родственников я был у неё один, так, что мы были с ней две близкие осиротевшие души. Я очень долго переживал, когда она тихо ушла из жизни, ведь у меня больше на этом свете никого не было. И тут я встретил Вику. Мы настолько были родственными душами, что сразу стали единым целым. Предложение я ей не делал, а просто отвёл в местное отделение ЗАГС, где мы и зафиксировали на бумаге наши отношения. Через год у нас родился Алешка, и мы готовились втроём прожить долго и счастливо. Мы так и жили пока…

Май в этом году выдался жарким, окна в квартире постоянно были открыты. С улицы доносился шум автомобилей и детский крик. Ребята гоняли во дворе в футбол. Алёшка, которому было уже пятнадцать лет, тоже был на спортивной площадке. Площадка была огорожена сеткой, спасибо мэрии, так что дети могли спокойно играть, не боясь попасть под машину. Вика готовила ужин на кухне, а я сидел в компьютере и готовил проект договора с очередным поставщиком. Я работаю на крупной торгово-закупочной компании юристом. Зарплата у меня хорошая и Вика спокойно относилась к тому, что я изредка брал работу на дом. В дверь позвонили.

-Вика открой, звонят.

-Не могу, у меня котлеты могут подгореть. Открой сам.

-Хорошо, твои котлеты - это святое.

Я открыл дверь и увидел хорошо одетого молодого человека.

-Здравствуйте, чем могу помочь?

-Здравствуйте, меня зовут Выжигов Виктор Павлович, а вы, наверное, Зимин Владимир Алексеевич.

-Да, и чем я обязан вашему визиту?

-Я адвокат, и являюсь исполнителем завещания Игнатенко Ивана Семёновича.

-Простите, но человек с таким именем мне не знаком.

-Вам он конечно не знаком, а вот вашей бабушке Зиминой Клавдии Семёновне он приходиться родным братом.

-Но бабушка рассказывала, что её брат пропал без вести в августе сорок первого года.

-Совершенно верно, его считали пропавшим без вести и не попытались искать, а он остался в живых и до последнего времени проживал в посёлке Тишино Калининградской области. После своей смерти он оставил завещание, где всё своё движимое и недвижимое имущество он оставляет своей сестре Зиминой Клавдии Семёновне. А так как вы являетесь правопреемником своей бабушки, то наследство господина Игнатенко переходит к вам.
-Вы, проходите, что же мы с вами на пороге разговариваем. Извините, не запомнил вашего имени.

-Виктор Павлович.

-Виктор Павлович проходите, пожалуйста. Вика, у нас гости.
-Виктор Павлович, может быть кофе.
-Да, пожалуйста, если вас не затруднит.
-Нет, что вы. Вика, сделай нам кофе.
Моё сердце бешено билось в ожидании миллионного состояния. У меня от нетерпения начался невыносимый зуд в спине, именно там, где я не мог достать.
-Ну, так вот, после оформления необходимых документов вам достаётся: участок земли площадью полтора гектара, кирпичный дом, общей площадью двести тридцать квадратных метров, гараж и другие хозяйственные постройки. Мотоцикл BMW, 1938 года выпуска в рабочем состоянии, автомобиль "Хорьх-853", образца 1935 года в рабочем состоянии. А также на счету Калининградского отделения сбербанка России трёхсот тысяч рублей. На счету банка Русский стандарт, Калининградское отделение шестьдесят тысяч долларов США. Так что поздравляю вас, Владимир Алексеевич, вы теперь богатый наследник.
-Спасибо, но как то все-таки не вериться.
-Не переживайте документы у меня с собой и они в полном порядке. Владейте на здоровье.
-Вика, ты слышала. Мы теперь с тобой миллионеры.
-Володя, это же просто чудо, какое то.
Позже, собравшись всей семьёй за ужином, мы обсуждали наше наследство и что теперь с этим делать. Для начала я решил взять отпуск за свой счёт и поехать в Калининград, чтобы вступить в права наследника.
-У Алёшки скоро каникулы и я не отгуляла свой отпуск, так что мы едем с тобой.

2.

То, что мы увидели в посёлке, превзошло все наши самые смелые ожидания. Добротный кирпичный дом в западноевропейском стиле, с черепичной крышей. Ухоженный фруктовый сад с яблонями, грушами, вишнями и сливами. Хозяйственные кирпичные постройки, приспособленные под содержание домашнего скота и птицы. Огромный гараж со всевозможным инструментом для ремонта техники. Мотоцикл и машина находились в таком отличном состоянии, что казались только что сошедшими с конвейера.  Внутри дома везде был такой порядок, что казалось это какой-то дом-музей, убранный заботливыми служителями. А самое главное это каминная комната с отличной мебелью. Я подумал, что эта комната должна стать нашей любимой, где холодными вечерами будет собираться наша семья. Не смотря на строгость обстановки дом был настолько уютен, что лучшего дома для постоянного проживания нельзя и пожелать.
Второй этаж занимали спальни. Так что с размещением у нас проблем не возникало. Мы ходили и рассматривали свои новые владения, Алёшка осваивался в гараже, вид техники вызывал у него огромный интерес.
-Ну, что моя фрау Виктория, давай обживаться.
-Я даже не знаю с чего начать?
-Зато я знаю. Начни с кухни и приготовь нам что-нибудь поесть.
В это время кто-то позвонил в калитку.
-Я открою,- сказал я и вышел на крыльцо.
Алёшка уже меня опередил. Он стоял и разговаривал с немолодой женщиной средних лет.
-Здравствуйте, могу я, чем нибудь вам помочь?
-Добрый день, меня зовут Маргарита Рудольфовна и я ваша соседка.
-Очень приятно. Меня зовут Владимир, а этого шалопая зовут Алексей. В доме хлопочет моя жена Виктория. Проходите к нам. Могу я предложить вам кофе или чай?
-Спасибо за приглашение, от чашечки чая грех отказываться.
Я проводил Маргариту Рудольфовну в дом.
-Вика познакомься. Это наша соседка Маргарита Рудольфовна, а это Вика.
-Добрый день.
-Вика, Маргарита Рудольфовна любезно согласилась выпить с нами чай.
-Ты конечно молодец, пригласил гостей, а я даже не знаю, где здесь что лежит.
-Ничего, дорогуша, давайте я вам помогу. Я помогала покойному Ивану Семёновичу по хозяйству и прекрасно ориентируюсь у него не кухне.
-Так вот почему здесь такой порядок.
-Что вы, Иван Семёнович и сам был аккуратным человеком.
Через пятнадцать минут мы уже сидели за столом и пили чай.
3.
-Маргарита Рудольфовна, расскажите нам об Иване Семёновиче. Мы ведь его родственники, но к своему стыду ничего о нём не знаем.
-Хочу вас разочаровать, молодые люди. При всём притом, что я знала Ивана Семёновича с того момента, как он переехал в Тишино, тогда ещё Абшваген, ничего конкретного я о нём сказать не могу. Это было в конце 1945 года. Он приехал с целью, остаться здесь навсегда, а мужских рук в то время нигде не хватало, вот муниципалитет, или как его тогда назвали исполком, продал ему этот участок со старым домом. Это уже потом он построил новый дом, а до этого здесь стояла настоящая развалюха. Но на первое время ему нужна была только крыша над головой. Он устроился в тот же гараж, где я работала диспетчером, автомехаником. Руки у него были по истине золотыми. Зарплата у автомеханика была хорошая, да он ещё и подрабатывал шофёром, рук в то время действительно не хватало. Вот и накопил на дом. Это же не сложно мужчине с головой на плечах, а она у него была. Кстати мотоцикл и машину он сам собрал из груды ржавого железа, которого вдоволь осталось после войны.
Когда я ушла на пенсию, я уже десять лет была без мужа, Иван Семёнович предложил помогать ему по хозяйству за небольшую плату. Могу вас заверить, что отношения между нами были сугубо деловыми. Я, конечно, пыталась завести с ним разговор по душам, но он как-то быстро замыкался в себе и уходил от разговора. Мне кажется, что он пережил какую-то трагедию, и воспоминание о ней были ему не приятны. Ну, вот опять меня понесло, не знаю как такой неразговорчивый человек, как Иван Семёнович, терпел мою болтовню. Мне уже пора, да и вы устали, вон Алексей уже заснул в кресле, по правде говоря, и я отвыкла уже столько времени говорить. Посёлок у нас маленький и все друг друга знают, так что новые люди это своего рода развлечение. Ну, всё мне пора.
-Спасибо вам, Маргарита Рудольфовна. Вы, пожалуйста, заходите к нам в любое время, мы будем очень рады.
-Благодарю за приглашение и за чай, до свидания.
Проводив нашу гостью, мы отправили Алёшку спать.
-Ладно, нам тоже пора на боковую.
-Да, день выдался не из лёгких.

4.

Утром мы проснулись все разом как по будильнику. Работы по дому предстояло проделать очень много. Нам предстояло разобраться, что где лежит и понадобится ли это нам в будущем.
-Володя я буду разбираться на кухне и ванной, а вы с Алёшкой можете отправляться в гараж. Так мы не будем друг другу мешать.
-Хорошо дорогая. А после обеда разберёмся в остальном доме все вместе.
Гараж представлял собой обширное помещение, рассчитанное на  два автомобиля, с ямой для ремонта и верстаками по обе стены. На полках был аккуратно сложен всяческий инструмент, который прямо или косвенно мог понадобиться для ремонта машин.
-Да, если иметь хорошую практику здесь спокойно можно открыть ремонтную мастерскую.
-Пап, можно мне посидеть за рулём.
-Да конечно, машина теперь наша, осваивайся. Только не стоит её пока заводить.
Пока Алёшка крутил баранку, изображая из себя автогонщика, я начал детальный осмотр гаража и через полчаса убедился, что в нём нет ни одной ненужной вещи, всё было идеальном порядке.
«Тем лучше - подумал я,- будет меньше, что выбрасывать». Настало время осмотра ремонтной ямы. Я надеялся там обнаружить какой нибудь изъян в существующем порядке. В яму вели десять ступенек. Она была глубокая настолько, что в ней свободно могли поместиться два человека и работать, не мешая друг другу. По всей длине ямы были сделаны полки для инструмента. На полу имелось отверстие для слива жидкостей, которые могли попасть в яму. В общем, создалось впечатление, что хозяин гаража только что закончил работу, убрал рабочее место и пошёл отдыхать домой. Теперь мне хотелось тщательно осмотреть мотоцикл и машину, и только я собрался это сделать, как Вика позвала нас обедать.
После обеда мы решили не возвращаться к гаражу, а разобраться в доме. Помимо кухни санузла и каминной комнаты, в доме имелась гостиная на первом этаже и ещё три спальни на втором. Ещё имелся чердак, который как я надеялся, будет просто завален всяческим хламом.
Странно, но книг в доме практически не было. Исключение составляли книги по ремонту  и обслуживанию автомобилей разных моделей и модификаций.
В целом в доме, несмотря на славянское происхождение хозяина, царил прямо-таки немецкий порядок. Ненужных вещей могло набраться разве что на две небольшие коробки.
Неизведанным оставался только чердак, но его осмотр мы решили отложить на завтра.
Вот так закончился ещё один день в нашей новой собственности.
На следующий день мы решили отправиться по магазинам, чтобы купить всё самое необходимое. Вернулись мы, только под вечер, абсолютно вымотанными и  разговор о том, чтобы сделать что-нибудь по дому просто не стоял.

5.

Наутро, набравшись сил и смелости, я поднялся на чердак. Зрелище, которое мне открылось, ввергло меня в состояние ступора. Теперь я понял, почему в доме царил идеальный порядок. Короче, все, что оказывалось ненужным, морально устаревало, приходило в негодность, ломалось, было свалено на чердаке. Мебель, электроприборы, одежда, подшивки газет, журналов,  аж с 1945 года, среди них были газеты и на немецком языке. Значит, Иван Семёнович знал немецкий язык, но помня историю Пруссии, я не придал этому значения. До меня начало доходить понимание того, что работа на чердаке займёт у меня не один день. Мне пришлось смириться с неизбежным. Это надо сделать и я с головой погрузился в борьбу за чистоту.
Алёшка всё это время пропадал в гараже. Понятное дело, возня с техникой гораздо интересней возни с хламом. Но время от времени он все-таки поднимался ко мне на чердак и помогал разгребать завалы забытых и никому не нужных вещей. Тогда - то он и обнаружил эту шкатулку.
Шкатулка представляла собой, совсем невзрачную коробку, обтянутую сверху каким-то материалом, напоминающим замшу. На крышке была изображена русалка, нарисованная не самым талантливым художником. Но что-то в этом рисунке притягивало.
-Пап можно она будет моей. Я буду в ней хранить коллекцию значков.
-Но ведь у тебя нет этой коллекции.
-Зато у меня будет шкатулка, где можно её хранить.
-Хорошо, забирай. Одним старьём меньше.
И снова в бой, покой нам только сниться. Вперёд на борьбу с чердаком.
Через пару дней моей самоотверженной борьбы, Вика спросила.
-Долго тебе ещё там ковыряться?
-Если бы мне кто-нибудь помогал, то дело бы пошло гораздо быстрее.
-Сам знаешь, мне по дому и так работы хватает, всё надо помыть, почистить, да и готовка опять же на мне.
-Если бы Алёшка мне хотя бы немного помогал, то это ускорило бы процесс.
-Кстати об Алёшке. Ты не заметил, что он последние дня два, ходит какой- то сонный. Я померила ему температуру. Она нормальная. А когда я поинтересовалась, что с ним, он сказал, что просто не выспался. Может, ты у него спросишь? Ты все-таки отец и мужчина.
-Да, конечно. Я и сам заметил, что он какой-то хмурый. Может, скучает по своим московским друзьям.
-Может быть, но ты все-таки с ним поговори.
Во время обеда мы все вместе весело болтали, но время от времени Алёшка как-то хмурился, словно у него в голове решалась какая-то задача, и очень часто тёр глаза, как будто хотел прогнать не вовремя наступающий сон. Окончив трапезничать, я позвал его прогуляться по саду, и посмотреть в каком состоянии плодовые деревья. Он с энтузиазмом согласился, как будто он ждал этого предложения уже давно.
-Сын, что с тобой происходит?
-Ничего, просто я не выспался.
-А почему? Ведь ты ложишься спать не поздно, а утром тебя никто не будит, так что спи в своё удовольствие.
-Дело не в этом. Я не сплю ночью. Как только я засыпаю, мне снится один и тот же сон. Стрельба, крики, лай собак. Какие-то длинные, деревянные дома с решётками на окнах, очень много худых, короткостриженных, одинаково одетых людей, дымящиеся трубы. Во сне как будто ко мне приходит один и тот же человек, в тельняшке, с большими усами и очень усталыми глазами.
-Может ты начитался или насмотрелся, каких нибудь ужасов? Вот тебе они и снятся.
-Ты же знаешь, что телевизора здесь нет, книги только по технике, а свои из дома я не взял.
-Может нам обратиться к врачу? Он подскажет нам, что делать.
-Не знаю, может быть. Ты знаешь, эти сны вызывают у меня помимо чувства страха, чувство того, что я должен что-то сделать, но я никак не пойму что именно.
-Очень странно. Хорошо, давай на завтра отложим все дела и сходим к доктору, благо в Тишине есть больница.

6.

Наутро мы с Алёшкой собрались к врачу. Вика осталась дома, хлопотать по хозяйству.
Больница представляла собой небольшое одноэтажное здание, типичное для сельских клиник. Доктор нас принял сразу, так как народу на приём не было по причине каникул и отпусков.
-Здравствуйте. Меня зовут Герман Рихардович Хайнц.
-Ого, как кетчуп.
-Алёшка, перестань.
-Ничего, я уже привык. Ну, так по какому вопросу вы меня осчастливили своим визитом? Лето, знаете ли. Народу не много и любой посетитель для меня как праздник.
Я рассказал о нашей проблеме. Герман Рихардович выслушал нас внимательно, задал пару дежурных вопросов, осмотрел Алёшку.
-Так, ничего страшного я не вижу, скорее всего, его бессонница связана с переменой места и со временем он привыкнет и сон восстановиться. Сейчас я выпишу ему успокоительное, на первое время оно поможет Алексею со сном, да и на всякий случай нужно сдать анализы, чтобы исключить любые неожиданности.
-Спасибо доктор.
-Не за что. Подойдите к дежурной сестре, она возьмёт у Алексея все необходимые анализы.
-Ещё раз спасибо и до свидания.
Мы сдали анализы и решили по дороге домой заехать в магазин, купить что-нибудь к ужину. В магазине мы встретили Маргариту Рудольфовну.
-Здравствуйте, молодые люди. Решили сделать покупки в нашем скромном супермаркете.
-Мы были у доктора, потом решили купить что-нибудь вкусненькое и домой, а то Вика волнуется.
-А что случилось?
-У Алёшки нарушение сна, но врач сказал, что ничего страшного, просто он ещё не привык на новом месте. Ему всё время снятся, какие-то кошмары, вот мы и решили посетить вашу клинику.
-И правильно сделали. Герман Рихардович очень хороший специалист и ничего плохого не посоветует. Кстати, Иван Семёнович тоже всё время жаловался на сон, но ни о каких кошмарах не рассказывал. Мне казалось из него клещами ничего нельзя вытянуть, не то чтобы рассказать про сны. Толкование снов это занятие не для мужчин. Но у вас всё будет хорошо. Алексей хороший и здоровый мальчик. Ну вот, я опять разболталась. Всё пока , мальчики.
-Спасибо Маргарита Рудольфовна на добром слове. Вы заходите к нам на чай. Вика будет очень рада.
-Хорошо, обязательно загляну, заодно проведаю Алексея.
Сделав необходимые покупки мы отправились домой, предварительно зайдя в аптеку за успокоительным для Алёшки. Дома мы успокоили Вику и стали готовиться к ужину.
7.
На следующий день Алёшка выглядел гораздо лучше, наверное, подействовало лекарство. Весь день он помогал мне разбираться на чердаке, а вечером мы принимали гостей, в лице нашей уважаемой соседки. Марго, как мы её между собой называли, весь ужин болтала без умолку, рассказывая нам интересные истории из жизни посёлка. Мы так прониклись к ней доверием, что создавалось впечатление, что мы знаем эту женщину уже много лет. Мы рассказали ей о истории нашей семьи и так за разговорами не заметили как за окнами стемнело. Проводив Марго, мы отправились спать.
Я долго не мог заснуть и размышлял о том, что всё- таки сниться Алёшке. И вот проворочавшись часа два, я, наконец, то заснул. Буквально через несколько минут меня разбудили крики.
-Стреляйте, сволочи, гады. Будьте вы прокляты. Мерзкий предатель.
Крики доносились из спальни Алёшки. Я вскочил и побежал в комнату сына. Алёшка лежал с закрытыми глазами, весь в поту и нервно подёргивался, как будто пытался защититься от ударов.
-Давай, давай мразь. Стреляй. Ненавижу. Гореть тебе в аду.
Я никогда не слышал от Алёшки ни слова ругательств. Наш сын очень позитивный мальчик, а то, что я слышал сейчас, повергло меня в шок. Я просто находился в состоянии ступора.
-Шкатулка, шкатулка, шкатулка, - несколько раз повторил Алёшка.
Это слово меня отрезвило.
-Алёша, сынок, проснись.
Я начал его тихонько расталкивать. Он ни как не реагировал. Тогда я начал будить его настойчивее.
-Алёшка, проснись, -громко сказал я.
В дверях появилась Вика.
-Володя, что случилось?
-Алёшку опять мучают кошмары, и я не могу его разбудить.
-Господи, что за напасть. Алёшенька, проснись сынок.
Наконец Алёшка открыл глаза и увидев нас, вскочил и сел на кровати.
-Папа, мама, вы? Что вы здесь делаете?
-Мы услышали твои крики и прибежали тебя будить.
-А я, что кричал?
-Да и довольно громко.
-Мне опять приснилось то место и те же люди. Это было страшно. Их хотели расстрелять, и я как будто был среди них.
-Ладно, сынок, выпей лекарство и постарайся заснуть. Я побуду здесь с тобой и если что тебя разбужу. Вика и ты иди, ложись. Я побуду с Алёшей.
Напоив Алёшку лекарством и укутав его одеялом, я сел в кресло рядом с кроватью. Через пару минут Алёшка мирно засопел. Лекарство делало своё дело. Скоро и мои веки потяжелели и я заснул.


8.

«-Ну что, морячок. Жрать наверное хочешь. Я бы тебя покормил, да ты мне даже спасибо за это не скажешь. Вон как глазищами своими зыркаешь. Будь твоя воля, порвал бы меня на части. Но слава богу, воля не твоя.
-Не стоит тебе фашистская нечисть бога вспоминать. Тебе больше подойдёт дьявол или чёрт.
-Что-то тебе твой бог не очень- то помогает.
-Мне он помогает. Вон как вы в последнее время засуетились. Видно погнали вас с земли русской в три шеи.
-Что-то ты морячок разговорился, видно мало тебе работы. Надо  тебя поучить, как разговаривать с начальством. Ну всё молись своему богу.»
Я вскочил от ощущения, что меня очень сильно ударили по лицу, но потрогав своё лицо, я не ощутил, не боли, ни ссадин. Взглянув на кровать, я увидел, что Алёшка сидит на кровати и смотрит на меня широко открытыми глазами.
-Пап, с тобой всё в порядке.
-Не знаю.
-Просто ты очень громко кричал.
-Да, похоже, твои сны заразны. Необходимо во всём этом тщательно разобраться. Кстати, а как ты.
-Нормально, кажется, впервые за несколько дней я выспался.
-Хорошо. Ну, раз уж мы проснулись, давай вставать. Сейчас приготовлю завтрак. Дадим маме немного отдохнуть.
Утренняя готовка ненамного отвлекла меня от ночного кошмара, но меня не оставляло чувство, что причина кроется где-то совсем рядом. Достаточно протянуть руку и ответ найдётся сам собой. Когда проснулась Вика, мы всей семьёй сели завтракать. О ночном происшествии старались не упоминать.
-Так чем сегодня будем заниматься. Я как всегда на чердак, а вы?
-Я хочу сходить к Марго, она меня приглашала посмотреть её коллекцию фиалок.
-Хорошо, а ты Алёшка может, снова будешь мне помогать, вдвоём мы быстрее справимся.
-Хорошо папа.
После завтрака мы все вместе убрались в кухне и проводили Вику к Марго. С очень большой неохотой, как будто мы отбываем какую- то провинность, мы поднялись на чердак. Ничего нового мы там не обнаружили, всё тоже старьё и хлам. Через несколько часов непрерывной работы мы все-таки добрались до противоположной стены чердака. Прямо возле стены была накиданна большая куча старой одежды и тряпок. Мы стали складывать весь этот нехитрый скарб в мешок для мусора и обнаружили под этой кучей деревянный сундук, окованный стальной полосой с большим висячим замком.
-Вот это сюрприз. Да, стоило потратить столько времени, чтобы отыскать этот клад. Ключей у нас нет, так что без зазрения совести можем сломать этот замок.
-Пап, а может быть не стоит. Просто вынесем его вместе со всем содержимым. Ведь ты видишь, что здесь нет ни одной маломальской полезной вещи.
-Нет, мы должны его вскрыть. Вдруг там, какие нибудь скрытые сокровища. Не дрейфь, Алёшка. Знаешь, что? Сбегай в гараж и принеси оттуда инструмент.
Через десять минут он принёс целый чемодан с инструментом. Повозившись минут тридцать я наконец откупорил этот «ящик Пандоры». То, что я обнаружил в сундуке перевернуло в последствии всю нашу жизнь, сейчас же ввергло меня в состояние ступора. В сундуке лежала аккуратно сложенная форма немецкой армии времен Великой Отечественной войны, папка с документами и жестяная коробка со значками и наградами.
-Ничего себе, - воскликнул Алёшка, - откуда это?
 -Не знаю. Наш Иван Семёнович, оказывается, имел своего скелета в шкафу. Надеюсь, он это хранил ради коллекции. Ладно, разберём документы, может всё проясниться. Мы взяли всё содержимое сундука и отнесли вниз.

9.

Среди документов, на немецком и на русском языках, были справки, удостоверения, грамоты на имя Игнатенко Ивана Семёновича. Только в документах на русском он был рядовым Красной армии, а в немецких документах- унтерштурмфюрером СС.
-Вот же хрен, - не сдержавшись, сказал я вслух. – Прости, сынок. Что-то мне подсказывает, что наш родственник был предателем родины.
Разбирая пожелтевшие от времени фотографии, я только ещё раз удостоверился своему ужасному открытию. На всех фотографиях, в окружении немецких офицеров присутствовал наш Иван Семёнович, только молодой. Ошибки быть не могло. Он предатель. Среди немногочисленных фото, одна фотография чем-то особенным привлекла моё внимание. На ней было изображено награждение нашего деда, каким- то подарком. Этот подарок и стал той самой зацепкой. Ивану Семёновичу вручали ту самую шкатулку, которая сейчас стояла в комнате Алёшки.
-Надо немедленно выкинуть эту шкатулку и сжечь все вещи и документы.
-Подожди, пап, может он законспирированный разведчик. Давай ещё раз всё внимательно изучим.
Самым последним документом оказалась общая тетрадь исписанная мелким шрифтом.
-Надеюсь, эта тетрадка откроет нам всю правду, и я углубился в чтение.
10.

«Всю свою жизнь мне приходилось скрываться, врать, изворачиваться, приспосабливаться к разным обстоятельствам. Такое впечатление, что я проживал несколько чужих жизней и ни одной своей. Сначала после того, как расстреляли наших родителей и отправили нас в детский дом, мне пришлось притвориться этаким пай-мальчиком, чтобы меня ставили в пример, давали дополнительный паёк, хвалили. В школе я притворялся прилежным учеником, активным комсомольцем, общественником. Только одно я делал честно и за самого себя, я люто ненавидел советскую власть. Ненавидел своих одноклассников, учителей, правительство, НКВД, всё, что было связано с советами,  ненавидел всех. Одного человека я искренне любил и старался оберегать, это моя сестра Клавдия. После того, как мы остались одни, без родителей, Клава стала мне единственным близким мне человеком. В отличие от меня, она искренне верила, что родителей осудили правильно, и нет лучше страны, чем наш Советский Союз. Я не стал её переубеждать, с этими мыслями меньше шансов попасть под молот НКВД. Я же сразу после окончания школы был просто одержим мыслью, мстить за родителей. Поступив в институт, я сразу связался с компанией. Днём я учился, а вечером и ночью мы промышляли мелким воровством. Так как воровали мы только по мелочи, на ресторан, да на девочек, всё это нам как то сходило с рук, но желание насолить по крупному не оставляло меня ни на минуту. И вот такая возможность нам представилась. Один из корешей узнал, что на станцию приходит вагон с пушниной  и охрана там будет не большая. Всё началось очень удачно, если бы в момент, когда мы вытаскивали мешки с пушниной через окно вагона, нас бы не накрыл патруль. Все рванули кто куда, я тоже побежал, но перепрыгивая через рельсы, споткнулся и упал. Тут- то меня и схапали. Я пытался сопротивляться, но куда там против двух здоровых милиционеров. Так я получил свой первый срок.
На зоне я притворился этаким приблатнённым шкетом и  познакомился с правильными людьми. И выйдя на свободу, я уже хорошо понимал какую сторону мне принять и как действовать. В общем, я попал в воровскую среду, и к началу войны у меня уже было два срока. Война застала меня на зоне. Срок я получил большой, и шансов выйти у меня не было, но тут приехали на зону вербовщики и я превратившись в патриота Родины записался в штрафбат. Воевать за Советы желания у меня большого не было, и я ждал удобного случая, чтобы свалить.
И такой случай представился. Было это в августе 1941 года. Наш батальон переправлялся через Волгу, когда налетели немецкие бомбардировщики и начали бомбить переправу. Когда снаряд угодил в переправу, я находился посередине реки, и меня взрывной волной выбросило в воду. Очнулся я на берегу. В ушах жутко гудело. Я огляделся и увидел, что недалеко лежит ещё несколько бойцов. Я стал звать их, но никто не реагировал. Тогда я стал подползать к каждому, в надежде обнаружить кого нибудь живого. Кругом были одни трупы. Я уже стал терять надежду, когда услышал слабый стон. Всего в нескольких шагах от меня лежал лейтенант, командир нашего батальона. Я подполз к нему и увидел, что у него пулемётной очередью были перебиты ноги. Тащить на себе этого борова у меня не было никакого желания, да и двигаться одному было гораздо сподручнее. Я вспомнил все обиды, которые засели у меня в голове с самого детства, и решил начать мстить именно с него. Я достал штык-нож, который у меня всегда был в голенище сапога и воткнул ему прямо в сердце. Командир даже не вскрикнул. Я обтёр нож об его гимнастёрку, встал и побрёл в сторону фронта, не забыв прихватить документы лейтенанта. Несколько дней и ночей я скрытно пробирался через расположения советских частей, боясь напороться на какой нибудь патруль. Окончательно обессилев от усталости и голода, я решил ночью зайти в ближайшую деревню, чтобы раздобыть еды. На моё счастье деревня нашлась всего через несколько километров. Дождавшись темноты, я пробрался к крайнему дому. Отыскав во дворе погреб, я обнаружил там запасы разных солений, сала, ветчины. От голода я перестал соображать и накинулся сразу на еду, забыв о мерах предосторожности. Наверное, я повёл себя не слишком тихо и был обнаружен хозяйкой дома. С ней я недолго разбирался, понимая, что лишние свидетели мне не к чему. Наскоро собрал в её платок еды, я выскочил из погреба.
Через несколько дней перейдя, наконец, линию фронта, я оказался в тылу у немцев. Я хорошо учился и имел высокий балл по немецкому языку, поэтому объясняться с ними мне долго не пришлось. Моё притворство в очередной раз меня спасло.  Пройдя определённую проверку, я был направлен в диверсионную школу. Меня, как человека, хорошо знающего язык и проявив себя с положительной стороны, сразу отметило командование, и из диверсионной школы я попал зондеркоманду СС 10-А. Вот тут- то я дал волю своей мести. Полностью приняв доктрину о чистоте наций, я участвовал в карательных операциях, в операциях по расовой чистке, уничтожая без разбора коммунистов, евреев, цыган и всех сочувствующих Советской власти. Сколько мне пришлось уничтожить, я уже не считал. Воспринимал это, как работу, которую просто необходимо делать. По служебной лестнице я продвигался довольно быстро и очень скоро получил звание унтерштурмфюрера СС. За преданность и ударный труд меня отправили в глубокий тыл, на работу в один из концентрационных лагерей в Восточной Пруссии, в окрестностях Кенигсберга. Я руководил командой надзирателей из числа бывших советских военнослужащих, добровольно перешедших на сторону Рейха. Моё подразделение осуществляло надзор за русскими пленными. Я даже начал получать моральное удовлетворение,  когда бригады под моим надзором работали по-ударному. Так я прослужил в этом лагере практически до конца войны.
В октябре 1944 года с последней партией пленных к нам в лагерь попал один занятный морячок. Он был из тех, кого сломить было просто, не возможно, хотя поверьте, мне таких было очень мало. Что я только не пытался с ним сделать. Иной раз мне казалось, что он просто издохнет от ран и побоев, но он как птица феникс, возрождался снова и снова. Мне доставляло истинное удовольствие вступать с ним в перепалку. Таких фанатичных глаз я не видел за всю свою жизнь никогда. Для того чтобы не рисковать лишний раз, со мной рядом всегда были мои верные «псы», пара надзирателей и как только морячок порывался броситься на меня, они тут же охлаждали его пыл палками. Вот так я и держал его всё время на грани жизни и смерти до тех пор, пока не произошло непредвиденное событие.
Меня как офицера частенько отпускали на выходные в город, где я мог отдохнуть от лагерной жизни. Вот так проведя в городе почти сутки, я вернулся в лагерь и узнал о ЧП в моём подразделении. В ночь, когда я был в увольнении, была предотвращена попытка побега. Попытались убежать двое пленных. Они убили надзирателя, в буквальном смысле перегрыз ему, горло и попытались перелезть через колючую проволоку, но их обнаружили и расстреляли из пулемёта. Каково же было моё разочарование, когда я узнал, что один из «бегунов» был моей игрушкой, которая как то скрашивала однообразие лагерной жизни. Но видно судьба у этого морячка была такая, погибнуть на колючей проволоке.
Прошло несколько недель. В лагере готовился праздник по случаю награждения отличившихся офицеров, наградами Рейха. Среди награждаемых офицеров был и я. И вот этот день наступил этот день. В торжественной обстановке комендант лагеря произнёс речь, поблагодарил всех за отличную службу фюреру и Рейху, и преступил к награждению. Наконец очередь дошла и до меня. Мне вручили железный крест и в качестве памятного подарка, какой-то свёрток перевязанный красной лентой. После окончания церемонии мы славно отметили наше награждение и разошлись по своим комнатам. Я решил посмотреть, что же мне подарили и с нетерпением стал разрывать упаковку. Когда я увидел содержимое, то меня как человека повидавшего немало бросило в жар. Это была шкатулка, но не обыкновенная коробка, а коробка обтянутая человеческой кожей. И когда я обратил внимание на рисунок на крышке, то меня разобрал смех. Это была русалка, которая красовалась на руке моего морячка. Я высоко оценил юмор моего начальства. Они не захотели, чтобы навек расстался со своей игрушкой.
Фронт приближался всё ближе и ближе. Я начал понимать, что конец «Третьего Рейха» не за горами и стоит призадуматься о своём будущем. План созрел у меня в голове очень быстро. Еще, будучи в команде 10-А мне удалось скопить немалый капитал в золоте и драгоценностях и их хватило бы и моим детям и моим внукам, если таковые появятся. В городе я справил себе документы и в один прекрасный день просто не вернулся из увольнения. Ждать окончания войны мне долго не пришлось. Перекантовавшись буквально пару месяцев у  одной сердобольной вдовы, я объявился в посёлке Абшваген. У меня была справка о демобилизации по ранению, и все документы были в порядке. Мне в очередной раз пришлось притворяться и подстраиваться под текущие обстоятельства. Я устроился работать в гараж и получил место в общежитии. Свои пожитки мне пришлось надёжно спрятать до лучших времён. После репатриации немцев из посёлка Абшваген, его переименовали в посёлок Тишино, Калининградской области. Когда немцы уехали, то они побросали всё: дома, пожитки, наверное, боялись репрессий со стороны новых властей. Мне же как бывшему бойцу Красной Армии разрешили купить у поселкового совета этот дом со значительной скидкой. Перепрятав свои сокровища на чердак своего нового дома, я стал жить как простой советский гражданин. Времени у меня по вечерам было навалом, и я стал заниматься восстановлением подержанной немецкой техники, которая в достаточном количестве продавалась на территории бывшей Восточной Пруссии.
Так проходили годы, сменялись вожди, я заработал себе небольшую пенсию. Семьёй я так и не обзавёлся, а так как возраст берёт своё, я стал приглашать к себе соседку, которая помогала мне по хозяйству за небольшое вознаграждение. Как то, разбираясь в своём сундуке, я наткнулся на шкатулку и вспомнил, откуда она у меня. Воспоминания вызвали у меня приток адреналина в крови, и я решил поставить шкатулку в своей спальне, чтобы она напоминала мне о минувших годах. Буквально несколько месяцев назад я перестал спать по ночам, как только я засыпал, ко мне во сне приходил тот самый морячок в компании всех тех, к смерти которых я приложил руку. Там были и комбат-лейтенантишка, и хозяйка погреба, цыгане, евреи, солдаты, пленные. Они все были как живые и тянули ко мне руки стараясь достать до горла. И как только они уже почти касались меня, я с криком просыпался. Так продолжалось каждую ночь. Я ходил на консультацию к врачу. Он выписал мне какие- то порошки для сна, но они помогли мне буквально на одну ночь. Потом сны возобновились. От постоянного недосыпа у меня начало болеть сердце. Стало трудно передвигаться. В очередной раз, задумавшись о причине резкого ухудшения моего здоровья, меня вдруг осенило. Эти сны стали приходить ко мне после того как я поселил эту злополучную шкатулку у себя в спальне. Я тут же схватил её, с трудом поднялся на чердак и зашвырнул её в дальний угол. Сны сразу прекратились, но бессонница сделала своё дело. Здоровье было подорвано. Теперь я понимаю, что мне осталось совсем не много. Я даже написал завещание на имя своей сестры. После войны я навёл справки и узнал, что она живёт в Москве вместе с семьёй. Так как она всё знала о моём довоенном прошлом, я не решился объявиться, а теперь уже и не к чему. О том что я сделал в своей жизни я не жалею, ведь не сам я сделал себя таким, а обстоятельства и люди толкали меня. Не могу сам себе ответить на вопрос, какой я? Каким бы я стал, если бы были живы родители? Как повернулась бы моя жизнь?»

11.

Дочитав до конца тетрадь, я отбросил её в сторону, как будто пытаясь избавиться от чего-то мерзкого. Содержимое тетради привело меня в чувство полной прострации. Я потерял счёт времени, и только когда Вика позвала нас ужинать, очнулся.
-Нам нужно срочно покинуть этот дом.
-Почему, мы ведь только-только начали обживаться?
Я  вкратце рассказал Вике содержимое тетради, не вдаваясь в подробности.
-Теперь я поняла. Нам нужно похоронить эту шкатулку.  Душа этого моряка не успокоиться пока мы её не похороним.
-Да, ты права. Здесь рядом есть кирха, а на её территории кладбище. Я поговорю с настоятелем, думаю, у нас не будет проблем с захоронением. Остальные вещи нужно сжечь. Я не хочу, чтобы кто нибудь узнал об этом ужасе.
-Хорошо, дорогой. Мы с Алёшкой всё сожжём, а ты отправляйся к настоятелю храма.
Долго упрашивать настоятеля мне не пришлось. Небольшое пожертвование на реставрацию храма сделали своё дело. По дороге домой, я зашёл в гранитную мастерскую, чтобы заказать надгробие. Закончив дела по организации захоронения, я возвратился домой. Вика с Алёшкой сидели возле камина и смотрели, как догорают последние доказательства преступлений нашего родственника.
-Вика, я так измотался, сто не могу сейчас есть. Я пойду спать.
-Я понимаю, хорошо дорогой.
-Вы тоже не засиживайтесь.
Этой ночью мы все спали крепко, без сновидений. После полудня мы взяли шкатулку, и пошли на кладбище. Когда могильщик увидел, что мы собираемся захоронить, он спросил.
- А что это?
-Память, ответил я и опустил шкатулку, завёрнутую в красную ткань на дно могилы.
После того, как могила была закопана, могильщик установил надгробие.
«Здесь покоятся останки неизвестного Советского моряка героически погибшего в застенках концентрационного лагеря.
Вечная ему память».
Мы постояли полчаса возле захоронения, и каждый из нас думал о своём. Вика, наверное, думала о своём деде, который закончил войну в Берлине и умер, через пять лет после победы, от осколка, который остался у него после ранения. Я думал о своём деде, который пропал без вести в самом начале войны, оставив мою бабушку с маленьким сыном на руках. О чём думал Алёшка, я не знаю, но думаю о чём- то хорошем, может быть о том моряке, останки которого теперь упокоились. Теперь у меня на сердце появилось облегчение, как будто я сделал что-то хорошее, выполнил какое-то своё обещание, сдержал слово.
Постояв еще немного, мы отправились домой, хотя мы уже никогда не сможем назвать его своим.

12.

Мы собрались обратно в Москву довольно таки быстро. На семейном совете мы приняли решение перевести все деньги доставшиеся мне в наследство на восстановление памятника погибшим в Первой мировой войне, с маленькой поправкой: «Всем погибшим за свободу своей Родины». Дом я передал в муниципалитет посёлка Тишино, может быть там поселится какая нибудь хорошая семья, мы же решили никогда больше не возвращаться сюда. Прощаясь с Маргаритой Рудольфовной, мы попросили ухаживать за могилами Ивана Семёновича и нашего моряка, не вдаваясь в подробности. Она нас заверила, что не бросит могилы, пока будет жива.
Странная штука память. Иногда мы в суматохе дел забываем о чём-то очень важном и помним, о каких то никому не нужных пустяках. Но одно я знаю точно, никто из нашей семьи никогда не забудет о тех, кто погиб в борьбе за нашу Родину, кто сложил свою голову на поле сражений, кто пропал без вести, навсегда оставив своих близких, кто был замучен в концентрационных лагерях. Помня о них, мы учимся, и будем учить своих детей и внуков дорожить своей свободой, мирным небом над нашим домом, здоровьем и счастьем наших близких.




Москва. Апрель-июль 2014года.