Эгешегедрэ, или Украинская политика в венгерской б

Эгешегедрэ, или Украинская политика в венгерской бане

- Эгешегедрэ!
Мой зычный чих не остался без внимания окружающих. Обычный тост «За здравие!» - ведь у нас тоже говорят «На здоровье!» в обоих случаях. Вот и верьте сказочкам о том, что мадьяры – люди не от мира сего и всё у них не так. Да, языку не позавидуешь: одних падежей более двух десятков. Зато мороки с родами нет. А то, что язык трудный – не верьте: детвора вокруг бегает и стрекочет беспроблемно. Значит, выучить можно, было бы желание и усидчивость!

Мне чего-то из этой пары в своё время не хватило. Восемь долгих лет я работаю с мадьярами, а в моём столе лежит толщеленный гроссбух. И желание как бы есть, и сижу за столом не один час в сутки. А вот перекачать что-либо полезное из этого объёмистого учебника в мою, видимо, не настолько вместительную башку всё не получается. Не хотят эти словечки, не похожие больше ни на что в мире, ассоциироваться и каталогизироваться, а, следовательно, и запоминаться. И в результате: «Нем то дом (венг., не понимаю), и то с трудом!»

Чихи следуют один за другим. В автобусе все улыбаются, а я, содрогаясь и извиваясь, не могу справиться с приступом чихотки. Я вообще претендую на звание чемпиона мира по чиханью. Ещё с детства меня преследовали простуды и ангины, а многократное безостановочное чихание стало даже элементом имиджа. Не абы каким, но всё же…

Вот и сейчас, холодная и дождливая весна этого года догнала меня своей промозглой сыростью. Плюнув на все деловые звонки, бумаги и встречи, отправляюсь лечиться в одну из турецких бань Будапешта. Молодцы турки, что ни говорите! Завоеватели, оккупанты – а оставили по себе добрую память и достопримечательность на века. Умели строить – сколько веков и войн прошло, стёрлись с лица планеты города и целые страны, а их бани – стоят. И парятся в них с удовольствием потомки некогда порабощённых народов, и благодарят неизвестных зодчих.

Автобус съезжает с эстакады и притормаживает у неказистого с виду здания. Вывалившаяся из недр буса толпа тут же всасывается стеклянным тамбуром. Не сопротивляюсь, плыву по течению. Мне тоже сюда: касса, входной турникет, раздевалка. Стоп! А прихватил ли я с собой плавки? Да, слава Богу!

Во времена турок насчёт формы одежды в этих местах не заморачивались: шахи парились вместе со всем своим многочисленным гаремом. Пуританский социализм оставил право купаться здесь только мужчинам. Правда тогда, за неимением более подходящих мест, эти купальни стали местом тайных встреч преследовавшихся всеми и вся гомосексуалистов. Сегодня, с приходом евро-гей-демократии, потребность в этом отпала. Нет, геи не перестали мыться и тоже приходят сюда иногда попариться, но ни к кому не пристают, ведь для встреч и знакомств у них теперь вдоволь более комфортабельных мест – специализированных кафе и дискотек, ресторанов и салонов.

Что касается бань, то они стали … бисексуальными. Дни недели поделены поровну между мужчинами и женщинами. А вот пятница и выходные стали днями совместных утех. Нет, не подумайте плохого: всё пристойно, все в купальниках, приходят даже с детьми. Но разве так моются? Это скорее аквапарк какой-то уже, а не баня…

Только полюбуйтесь – рабочий день ещё, хоть и последний на неделе, а баня полна народа. Понимаю, я – больной, бросил офис и пришёл лечиться. А остальные? Нет на вас Андропова с его проверочными рейдами в рабочее время… Быстро переодеваюсь в парадно-выходные пляжные трусы и отправляюсь на встречу с чистотой и здоровьем. По пути встречаю банщика, обмотанного простынёй. «Добрый день!» - улыбается он мне. Ну откуда, скажите мне, он знает, что я русский, если я и словом ни с кем не обмолвился? Где это написано на голом человеке?

То, что мы – украинцы, белорусы, молдаване и все прочие евроазиатские, бело-смуглые и кругло-раскосоглазые жители почившего в бозе ЭсЭсЭсЭра для всего мира являемся просто русскими – с этим уже все давно смирились. А вот что делать с нашей славянско-ментальной внешностью? Сколько не живи на Западе, как не перенимай их привычки и не зубри язык, как не одевайся, или не раздевайся (как в моём случае) – всё равно услышишь от совершенно незнакомых людей в свой адрес: «Добрый день!»

Выхожу в зал и останавливаюсь, как один из каменных столбов, поддерживающих сводчатый шатёр потолка: ну и толпа сегодня! Самый большой восьмигранный бассейн, занимающий центр помещения, натыкан головами пловцов, собравшихся на нерест. Вода кипит и бурлит от десятков, если не сотен, рук и ног. Вокруг стоит поглощающий и увлекающий тебя в транс рокот языков всех народностей мира. В непрекращающемся гуле практически невозможно разобрать отдельные голоса. Но мелодика, присущая тем или иным языкам, выдаёт их носителей. Вот журчит-переливается японская речь, вот доносится командно-марширующий голос немца, плавно льётся певчий итальянский говор. Много, конечно, венгров. К их языку, как к белому шуму – непонятному, но неизбежному, я уже привык за время жизни в этой стране. Слышится и несколько неизвестных мне языков, с тональной картиной которых мне ещё не приходилось сталкиваться.

Осторожно спускаюсь по скользким каменным ступеням в воду, надеясь втиснуться в это лежбище котиков. Люди повсюду: мужчины и женщины не только плавают, но и лежат в полупогруженном состоянии на ступеньках и выступах. О счастье – кто-то встаёт с насиженного места и я, не теряя времени на размышления, плюхаюсь на каменное ложе. Блаженство и нирвана окутывают меня, в затуманенное журчанием воды и шумом непонятных голосов, заторможенное теплом сознание вползает богохульная мысль: если рай и есть, то он должен быть обязательно водным. Только в воде можно по настоящему расслабиться, почувствовать свободу всех мышц, отправить в свободное плавание мысли и отпустить себе грехи, смыв их вместе с тленом и прахом дней. Ой, не зря парапсихологи и маги всех мастей твердят о том, что вода очищает не только тело, но и душу: снимает порчу, нейтрализует любой негатив и ставит все кармические поля на свои места. После каждого посещения бани я чувствую такой прилив сил, получаю такую энергетическую зарядку и подкачку, что чуть ли не месяц потом порхаю с выросшими за спиной крыльями.

Лежу-блаженствую, кося взглядом за проплывающими мимо нимфами. Да, приятно понаблюдать за девушками… в их природной среде обитания. Не зря говорят, что Афродита родилась из пены морской. Не знаю как мужчины, но женщины точно вышли из водной стихии. И в ней они себя чувствуют как дома: свободно, раскрепощёно, даже фривольно – бултыхаются, плещутся, плавают. Загляденье!

Вот только не советую в бане заводить знакомства. Ну, разве что переброситься парой фраз – не более того. Ведь красавица-то может здесь быть не одна – а это чревато! Сегодня турецкие бани стали излюбленным пристанищем лиц кавказской наружности в сопровождении блондинок с умопомрачительными фигурами. Но упаси вас Боже подолгу любоваться этими формами! Лучше вращайте головой на все триста шестьдесят градусов, не останавливаясь взглядом ни на ком конкретно… Вот из воды торчит привлекательная, довольно молодая на вид мордашка. Невинно хлопает ресницами, томно открывает ротик – не ведитесь, не клюйте на наживку, подождите и понаблюдайте. Обладательнице милого личика надоедает играть на непонятливого клиента, и она решает перебраться в другой бассейн. Из воды медленно начинает подниматься её тело… От вида такого айсберга у вас вмиг появляется желание титаником скрыться в глубинах лягушатника. Мордашка явно диссонирует с телом – мечтой Рубенса. Да, со времён Ренессанса представления о стандартах женской фигуры несколько сместились. И купальные костюмы, кстати, тогда тоже немного другими были. Сейчас на пышке, отвлекшей моё внимание от анарексических моделей человека, трудно было рассмотреть остатки бикини, стыдливо спрятавшиеся в жировых складках её тушки. С таким нарядом можно хоть на нормальный пляж, хоть на нудистский – примут и там, и там. 

А вот ещё один поклонник пляжной моды – от бассейна к бассейну дефилирует смуглый «друг» Израиля. На парне явно арабской внешности – узенькая чёрная бородка и такие же плавки. Бородка как бородка, а вот плавки привлекают всеобщее внимание: спереди на чёрном фоне болтается остроконечная красная ленточка, сантиметров так двадцати, явно указывающая на местонахождение и длину достоинства её носителя. Очень удобно: не хочешь – спрятал её в трусы, хочешь – достал. Правда, эти парни всегда «хочут» - поэтому ленточку пришили сразу снаружи. Слава богу, что не додумались ещё прийти в сексшоповских шортиках-слониках с хоботком! А вот демонстрирующих своё нижнее бельё, семейные трусы и стринги – хоть отбавляй. Но всех переплюнул один узбек, залезший в воду прямо в джинсах. Наверное, под ними просто больше ничего не было…

Поток моих плавных размышлений нарушает выбившийся из гомона нестройный хор девичьих голосов. М-м-м, француженки, на вид ещё школьницы. Что ж вас одних занесло в такую даль? Слева от меня, то ли ругается, то ли просто разговаривает со своей подругой косоглазый представитель Востока. Его китайско-вьетнамскую тираду, которую я к своему удивлению понял, привести здесь не могу по двум причинам: её меньшая часть на неизвестном мне языке, так и осталась неведомой мне, но несущественной деталью разговора. А вот большая часть беседы, произнесённая с явным знанием дела на чисто русском мате, не вписывается в стилистику этого повествования. Короче, обычные восточноязычные «пи-пи-пи» вполне скомпоновались с нашими родимыми «пи-пи-пи».

Прислушиваюсь далее к гулу человеческих голосов, подымающемуся с тёплым воздухом к куполу зала, и сползающему вниз по его известняковым стенам, вьющемуся по колоннадам и растекающемуся по поверхности воды – гордые испанцы, близкие по языку мадьярам финны, некогда бывшие колонией России, англичане или американцы – кого здесь только нет! Кстати об американцах – это ведь в этой бане снимали ставшую уже классикой «Красную жару». Именно здесь, по замыслу голливудских сценаристов, отдыхают от своих неправедных криминальных будней коронованные авторитеты российской мафии. И прямо здесь их достал культуристский кулак бравого советского милиционера Шварценегера.

Хм, легки на помине – до моего слуха доносятся интонации родной русской речи. Верчу головой и замечаю недалеко пару беседующих мужчин. Сильно щуплые и тщедушные, на братков не тянут – нет, не тот контингент – «Жары» не будет. Незаметно для себя подплываю поближе. Интересно, о чём это они так оживлённо беседуют, когда вокруг столько представительниц прекрасного пола дефилирует почти ни в чём? Неужто голубятня прокралась и в наши стройные национальные ряды?

Я уже почти поравнялся с ними и надеялся уловить нить разговора, когда оба мужчины встали и направились к парилке. Следовать за ними я поостерёгся – а вдруг они, действительно, «того»? А если и не «того», то вполне меня могут принять за такого и отметелить. Пожалев о сорвавшемся «подслушивании», неудавшийся Штирлиц в моём лице остался бултыхаться в бассейне.

В зал вплывает огромная чернокожая американская мамочка с целой стайкой девушек-метисок. Что сразу бросается в глаза, так это белые коронки-кокошники, контрастирующие с тёмной кожей и чёрными закрытыми купальниками. Мамочка запускает своих спутниц строем в центральный бассейн, а сама на секунду скрывается в душевой. Боже, какая паника, какая растерянность на хорошеньких личиках! И какое облегчение, когда мамочка  появляется из дверей. Над водой, как у Чайковского, плывёт шеренга белых корон... Я с интересом и удовольствием наблюдаю за этим «танцем маленьких лебедей». Проплавав с полчаса, мамочка также первой покидает купальню, уводя за собой весь выводок. Что это было – служительницы какого-то культа или «мамка» со своими «девочками» - так и остаётся для меня загадкой…
 
Эта баня, помимо центрального бассейна с температурой воды как у человеческого тела, имеет по углам ещё четыре бассейна поменьше, где температура воды варьирует от 28 до 42 градусов. Кроме того, в отдельном помещении (чтобы не были слышны крики подвергающихся термо-пыткам?) находится бассейн с проточной ледяной водой. Из центрального зала две арки ведут в сухую сауну и парилку. Посетители не спеша перебираются из бассейна в бассейн, по пути навещая горячие камеры. Редкие экстремалы после парилки ныряют в ледяную воду или обдаются холодной водой из шайки-водопада «русского душа». После такой ледяной купели – да в горячую радоновую ванну: тело пронзают тысячи аккупунктурных уколов, как будто рой комаров напал на вас. Но на такую закалку решается не каждый - большинство предпочитают просто вернуться в центральный зал к бассейнам с более приемлемыми параметрами.

Сделав круг по всем температурным режимам от самого высокого до наинизшего, я немного продрог и отправился греть своё больное чихающее тело в парилку. Прозрачная дверь скрывала вход в пещеру дракона. Его огнедышащее дыхание паром вырывалось в зал, отпугивая женскую половину посетителей. Нырнув в белое марево, на время теряю зрение и способность дышать. Глаза застилает облачность, нос и рот обжигает ромашковая влажность. Требуется перетерпеть какое-то время и перебороть первое желание выскочить пробкой из этого адского пекла. Постепенно пелена спадает. В белёсости проявляются фигуры, сидящие на облаках, то есть на полках. Дыхание тоже возвращается, только почему то всего лишь одной ноздрёй – вторая оказалась забита и не поддаётся прочистке. Дышать ртом мешает удушающий кашель. Промучившись несколько минут, показавшихся вечностью, с чувством исполненного долга и полученного за свои деньги удовольствия, выбираюсь из этой преисподней. Обратный путь кажется длиннее – логово зверя не хочет отпускать свою жертву: разгорячённый воздух режет глаза и носоглотку, шпарит тело, и каждое движение уподобляется заплыву в огненной лаве. Но вот она, заветная дверь на волю – выскальзываю на свободу с облаком пара, слезящимися глазами и ртом, жадно глотающим воздух нормальной температуры, ныряю с наслаждением в холодную воду, даже не почувствовав перепада температур.

Лежу в бассейне с самой холодной водой, время от времени опуская голову под воду, и жду, когда же из меня улетучится весь этот жар. Вынырнув в очередной раз, слышу рядом знакомые голоса: « Что ни говори, а порох у Пороха есть. Кто ещё мотался и на Банковую, и в Крым, и на Восток?» Я так резко обернулся и уставился на пару мужчин, беседовавших за моей спиной, что это не могло остаться незамеченным. «А вы что скажете?» - уставились оба вопросительно на меня. Вот тебе и «голубки» - когда вокруг бабы, наши мужики не могут без политики.

Подключаюсь, нехотя, к беседе. Моими собанниками оказываются не «голубые», а «жовто-блакытные» - водилы-дальнобойщики, один из под Киева, другой – с Луганщины. Оба – не в первый раз за границей, ЕС объездили вдоль и поперёк, но к идее евроинтеграции относятся с настороженностью: «А нашто нам тот Евросоюз? Шо мы, Европы не видали? Видали! И цены ихние, и дороги, и порядки… Не будет у нас этова никохда!» Их полу-русский, полу-украинский суржик резко вклинивается в интернациональный гомон, требуя своего законного места под солнцем Вавилона.

- Почему столько пессимизма? - удивляюсь я – Будет, рано или поздно, но точно будет! Вот избавимся от коррупционеров-взяточников, пересажаем регионалов-сепаратистов…

- И откуда ты такой прыткий и доверчивый? – шоферюгам явно не по душе моя евро-позиция.

- С юга, самого юга – уклончиво заявляю я, стараясь не разжигать конфликт.

- И что, много у вас там таких?

- Каких - таких? – стараюсь увильнуть от затягивающей беседы и отплыть в сторонку.

- Еврозаинтересованных – оба хохла следуют за мной.

- Не знаю. Я, в принципе, в основном здесь нахожусь, за границей. Что там, на родине, представляю смутно. Разве что по теленовостям…

- Телевидению вирыть нельзя. – один из шоферов разнервничался вкрай и перешёл на ридну мову - Вруть уси: и наши, и россияне. Мы дывылыся до останнього часу уси каналы дома, покы не повидключалы – та й, слава Богу! Ото слухаты та бачыты – тилькы нервы соби руйнуваты.

- Слушайте, но вы ведь сами видите, что люди живут в Европе лучше, зажиточнее, спокойнее, защищённее. Неужели не хочется также?

- Хм, хотеть не вредно, да хто дасть? У Европы менталитет иншый, не така як в нас унутришня начынка. Вона к цьому йшла сторичьями: через вийны и разруху, эпидемии и инквизиции, разгромы, погромы, репарации – усе выстоялы, восстановылы и отремонтувалы, и ще бильше и краще збудувалы.

- Ну, и?

- А мы, в это время, их пленных из лагерей выпускали, чтобы своих сажать и гнобить.- второй водила говорит по-русски лучше первого - Да, мы тоже занимались модернизацией и индустриализацией – за их счёт: свезли со всей Европы по репарациям заводы и оборудование времён первой мировой и рады. А они взамен – из Америки после войны по плану Маршалла новейшие станки и линии получили. Так, где модернизация помодерновей?

- Зато теперь, получив новые кредиты, мы тоже сможем поднять, наконец, промышленность и дать импульс экономике…

- Ага, если только эти кредиты снова не расползутся по олигарховым кишеням, а остатки не проедымо! – оба дальнобойщика как по команде синхронно опустились под воду. Я хотел воспользоваться паузой и слинять, но передо мной вдруг выросла мощная волосатая грудь. Торс мужчины, торчащий из воды, наводил на мысль, что тот плавает в свитере. Чёрная густая растительность покрывала всю верхнюю часть тела, включая шею и руки. Бритая голова нового знакомца увенчивалась оселедцем, недвусмысленно свидетельствующим о его национальной принадлежности. Кинг-Конг оценивающе смотрел на меня сверху вниз, пожёвывая губами: «Ото будуть вам и кредыты, и модернизация, якщо сыдытымите тут. А Путин як дасть импульс…» Западенец махнул рукой, как бы демонстрируя российский импульс Украине.

Восточники вынырнули тем временем – кворум и представительство были обеспечены: в сердце Европы, в бане открылся филиал украинского Майдана. Оставалось только выработать общую стратегию, прийти к консенсусу и наметить тактику. Я, как человек близкий к Одессе, славящейся взаимопримиряющими дипломатическими мансами, посетовал на неподобающий уровню затронутой тематики температурно-парной режим. И внёс предложение для принятия повестки дня и обсуждения дальнейших шагов пройти в сессионный зал, то бишь в кафе, находившееся здесь же в фойе. На удивление, этот проект был принят единогласно, и последующие дебаты проходили уже в более привычной для славян градусно-пенной обстановке.

А теперь представьте себе живописную картину: сидят в центре европейской столицы в кафешке четверо голых (почти!) мужиков, глушат пиво и решают насущные политические вопросы. Наш новый компаньон, представитель Западной Украины, оказался не таким уж и западным. Просто он в своё время сообразил, что жить в приграничной зоне очень выгодно. Перебравшись поближе к западным кордонам Батькивщины и получив местную прописку, он одновременно обзавёлся правом и на безвизовые поездки в Венгрию. А это было, в умелых руках, неплохим подспорьем в налаживании торгово-коммерческих отношений с заграницей, что во все времена сулило и приносило неплохие дивиденды. В применении к нему, движение Украины к ЕС и безвизовый режим являли собой крах всей коммерческой структуры, рост конкуренции и потерю исключительного статуса монополиста. Ясное дело украинскому Кинг-Конгу такой расклад был совсем уж не «до вподобы».

Шофёрам, представляющим в нашей компании Центр и Восток, его позиция также импонировала. Европа для них как второй дом, они не чувствуют себя от неё оторванной. Разве что пробки и очереди на границе порой достают – ну так с этим можно мириться, как-никак. Зато на обратном пути удаётся беспошлинных товаров прихватить. А вот вступит Украина в таможенную еврозону – и прощай налоговая скидка, поминай, как звали. Обидно, нет?

Согласно киваю головой. Что мне-то, практически живущему за пределами родины, вступать в спор и пенять на превратности, опасности и подводные камни европути. Как говорится: и хочется, и колется. И Путин не велит! Единственный способ гарантировать Украине безопасность и неприкосновенность – это скорейшее вступление России в ЕС и НАТО.

Мои визави с недоумением смотрят на меня и разражаются зычным смехом. Напускной серьёзности как не бывало. Околополитические шутки сыплются  то с одной, то с другой стороны: Киселёв открыл на ТВ новую программу «Крым-и-нальные хроники». Министерство туризма Крыма призывает туристов не прятаться во время фотографирования крымских пляжей! В Кремль срочно требуется на работу специалист по связям с реальностью! Есть народность «самоеды», а есть – «салоеды». Если шашлык – то Турчинов.

Прохлада пенистой «Шопрони» с каждым новым бокалом всё больше и больше притупляет страсти. Рождается новый афоризм: «Пол-литра пива могут свести на нет любую политическую палитру». Лень и нега расплываются по всему телу. Язык вяло путается между зубами, и наша речь всё больше становится похожей на мадьярскую. Решение проблемы зависает где-то в районе обагрённого кровью Харьковско-Луганско-Донецкого треугольника. Стороны склоняются к мысли, что эта аномальная зона скоро поглотит все и без того скудные ресурсы страны и оставшиеся запасы Центробанка. Ну, а под шумок, бесследно исчезнувшими в украинском Бермудском треугольнике объявят и кредиты, и ссуды, и займы, и пожертвования, да и остатки активов, которые не успели вывезти «члены семьи» и особы, приближённые к Межгорью. По ходу действия перемываем косточки всем «Батькивщинам», «Свободам», «Правым секторам» и иже с ними, пропускаем через чистилище сонм политиков от А (в смысле, Арсения) до Я (то есть, до Яценюка). Поминаем недобрым словом «кровосись из Луганды и Донбабвы». Останавливаемся, короче, на следующем – «покращення» у нас уже было. Осталось жить и мириться с «погиршенням». Отсюда вывод: всем правят деньги; политики везде и всегда одинаковые; а Порошенко, если только не наведёт вскорости порядок, скажут классическую фразу, что его место возле… первой Параши.

- Эгешегедрэ! Слава Украине!
Допив пиво и придя к консенсусу, наш квартет нестройным, но целенаправленным порядком промаршировал к бассейну и вновь предался утехам восточного евро-отдыха.

Через сотню маленьких шестиугольных окошек в куполе, закрытых цветными стёклами, в зал заглядывало последними лучиками вечернее мадьярское солнце. Водная поверхность бликовала калейдоскопом красок, отражавшихся на колоннах, поддерживающих купол, баженовскими каменными цветками. От радужного многообразия рябило в глазах. Дальнобойщикам достался красный сектор. Кинг-Конг, сложив мускулистые руки на мохнатой груди, лежал в сине-зелёных лучах. На меня падал свет жёлтого цвета. Постепенно цвета тускнели, на смену их оттенкам пришёл сумрак дежурного освещения. Но на душе, тем не менее, становилось всё спокойнее и радостнее. Гармония красок вселяла уверенность в возможности единства даже при всём буйстве политического спектра. А меркнущий свет заката не оставлял сомнений в том, что завтра снова будет рассвет, и вновь наступит ярко-белый солнечный день, вобравший в себя всю пестроту житейской радуги.