Глава 8

Теплые струи воды затекали мне в уши, гель, облизывая кожу, стекал пенными ручейками по телу и обволакивал запахом пачули.  Я думала о Льве Николаевиче…Толстом. И выходя из душа, шлепая босиком по кухне, заваривая себе кофе, я тоже думала о Льве Николаевиче. На улице уже стемнело. Я вышла на балкон нагишом с чашкой кофе в руках. Воздух, влажный и свежий, проникал в мои легкие вместе с дымом ментоловой сигареты... Почему он пришел именно ко мне? Почему он был уверен, что я не отправлю его к психиатру? Он явно знал кого-то из моих подопечных. Я должна была установить его личность, ради своей же безопасности. Случай весьма интересный, тот, что я так долго ждала. Если только он не придуривается и не потешается таким образом над незадачливыми психологами. С другой стороны я так устала от жестокой банальности этого мира, что даже если это всего лишь шутка, или эксперимент пытливого ума, я подойду к этому вопросу настолько серьезно, что он сам поверит во все, что говорит.
       Если вспомнить наш короткий диалог, то самой яркой и осмысленной фразой подопечного является: «Я хочу ее убить не потому, что люблю, а потому что мне не достаточно той власти над ней, которую она позволяет мне над собой иметь». Это говорит о его глубоком самопознании, Лев Николаевич знает себя явно лучше, чем хочет это преподнести. Скорее всего, желание убийства просыпается в нем, когда кто-то препятствует его действиям, или кто-то совершает поступки, которых Лев не ожидает. Неизвестность пугает его, он хочет, чтобы все было под его контролем. То, чего хочет подопечный – это наказывать за неповиновение. Во время интимной близости с женой, он ощущает ее беззащитность, состояние, в котором он может совершить акт наказания... С другой стороны по внешнему виду Лев Николаевич производит впечатление человека статусного, обладающего достаточными денежными ресурсами. Скорее работодатель, чем рабочий. То есть в его подчинении, предположительно, находится n – ое количество человек, на которых он вполне мог бы распространить свою деспотичную власть. Хотя он что-то говорил про мышку: «Каждому из нас нужна власть хотя бы над мышкой. Кому-то этого хватает. Я хочу большего. Я хочу безраздельной власти над человеком. » Вполне возможно, что он имеет все виды власти, какие только возможно, и ему настолько осточертела эта вседозволенность и безнаказанность, что он хочет дойти в этом до последней черты – до убийства. Этакий разбалованный ребенок... Но. Лев Николаевич хочет, чтобы человек страдал, ему не хватает голого факта убийства, не хватает полной власти над материей, ему хочется полной власти над душой человека. Безраздельной власти... Которую, возможно, имели над ним родители. Они издевались над ним, били, высмеивали и прочее. Одни догадки. Я думаю, если дать волю воображению, я опишу жизнь Льва Николаевича Толстого во всех красках и мелких деталях. Кстати о мелких деталях... Может все дело в этом?