4. 2. Звонок. Разговор наедине

2. Звонок.
    Разговор наедине.

2.1. Ксения.
       Девочка-женщина.
       В ожидании Боли.

Ксения вышла из гостиной и направилась прямо в кабинет, держа в руках свежеочищенные прутья. В кабинете ее ждал небольшой сюрприз. «Выставка достижений розгового хозяйства». Три сорта розог в пучках, разложенные на диване, в обрамлении толстой, в полтора сантиметра, веревки. Весьма эффектно!

Четвертый сорт прутьев, длинные, судя по всему самые «болючие» лозы «россыпью» мокли в напольной вазе. Похоже, это те самые розги, которые Сергей, Муж Наташи, использовал для «поучения» самой Феи Крестной. Во всяком случае, ее крики, вчера вечером раздававшиеся из этого кабинета, показались Ксении вполне искренними!

Ну, и пятый сорт розог, «бархатные» одиночные прутья, только что, для себя любимой, приготовила она сама. 

Н-да, как говорится, розги на любой вкус. Было бы что выстегивать!
Наташа явно хочет ее напугать.
Наивная!

Не выйдет, Фея Крестная, и не надейся! Потому, что для твоей Крестницы это Шанс! И она, Ксения, его не упустит. Да и для самой Феи Крестной Он наметил что-то важное и серьезное, о чем она пока что ни в коем случае не должна знать. Он так просил. А Его слово это Закон.

Все будет хорошо! Он обещал, а Ему виднее!
Главное, не испугаться.

Я не боюсь!
Я сильная!
Я выдержу!
 
2.2. Наташа.
       Старшая.
       В моральных сомнениях.

Крестный и Наташа остались наедине. Теперь все плюхи по поводу предстоящего предстояло огрести самой Фее Крестной, благо ее подруга-воспитанница своей изящной эскападой так и не дала интернет-собеседнику ни малейшего повода ее образумить. Поэтому Наташа, не дожидаясь словесной выволочки от бородатого «ревнителя нравственности», атаковала сама. 

- Значит так, Крестный, - произнесла она со всей возможной серьезностью. - Давай не будем здесь вести всех этих высокоморальных рассуждений, про жестокость и недопустимость телесных наказаний. К твоему сведению, я совершенно не шутила. Я действительно вовсе не собираюсь всерьез наказывать Ксению.

- Зачем же тогда розги? – лицо Зара на экране планшета изобразило полное недоумение. – Ты ее что, просто хочешь напугать?

Наташа тяжело вздохнула и нервно поправила воротник домашней клетчатой рубахи. Конечно, от Крестного у нее никаких секретов нет. И кроме него, откровенно говоря, никто не поймет многие ее «глюки» и «фичи»! Но даже ему трудно разъяснить все тонкости происходящего.

И все же, это необходимо. Крестный должен знать все. Ибо это серьезно.

- Напугаешь ее, как же! – Наташа начинает откровенно жаловаться ему на поведение своей подруги-воспитанницы. – Ты же видишь, она ничего не боится! Ну, рядом со мной... И рядом со Стерхом тоже.

- Я знаю, что ты, как бы, «прописала» ей лекарство, - Зар немного смущен. - Э-э-э... специфическое. Это из той же серии?

- Не совсем, - Наташе нужно выговориться. Поэтому она все рассказывает быстро, в расчете на то, что Крестный, если и не поможет, то хотя бы примет у нее нечто вроде исповеди. Он должен выслушать ее мысли, которыми ей, по сути, больше не с кем поделиться. Все это касается сугубо Ксении и самой Наташи, ее подруги. И это, по определению, не может быть сообщено ни Сергею, Наташиному Мужу, ни Стерху, Мужу этой отважной питерской девочки.
 – Видишь ли, Ксения весьма странная девушка. Пока что она просто Сновидица, причем одна из лучших, но в перспективе она станет изумительным Проводником. Она видит и Мир, и окружающих совсем иначе, чем другие люди. Между прочим, она может читать мысли. Даже у меня, а это, знаешь ли, ой, как круто! И ощущает наша Сновидица все совсем иначе. Даже боль для нее это нечто иное, чем для обычных людей. Просто боль это одно. Боль от руки Стерха, когда он ее наказывает, для нее совсем другое.

При словах «наказывает» Зар морщится. Заметив это, Наташа пожимает плечами и продолжает свою странную «исповедь»:
- Не морщься, Крестный! Поверь, в этом нет абсолютно никакой жестокости. Да, я сама когда-то прописала ей это странное лекарство от депрессии. И она его регулярно получает из рук законного супруга. И поверь, с этим, и прочим, у них все нормально. Она ничуть ни против назначенного мною, принимает все это как должное, и даже рада тому факту, что Стерху это не в тягость, а скорее приятно. Да он сам кого угодно порвет на лоскуты, если кто-то посмеет ее обидеть! Смею тебя заверить в том, что и от меня такому мерзавцу весьма не поздоровится! Пойми, Стерх наказывает ее скорее символически, чем строго. Он же ее любит, и просто не может причинить ей серьезную боль.

Наташа делает небольшую передышку в своей пространной речи. Крестный терпеливо ждет, что будет сказано дальше. Его Крестница, снимает напряжение очередным тяжелым вздохом и продолжает делиться с ним своими мыслями: 
- А вот от меня Ксения, почему-то, хочет принимать по-настоящему строгие поучения. До слез, до крика, без жалости. И она, вот уже два месяца, терзает меня одной просьбой. Ей, видишь ли, очень захотелось получить совершенно особое «блюдо». Это она так изящно выражается! Причем, получить сие «блюдо», ей хочется исключительно из моих рук.

- Чего же она хочет? – Зар спрашивает это весьма серьезным тоном, явно желая понять и помочь. 

- Много чего, - Наташа усмехается, но улыбка у нее выходит какая-то... невеселая. И уточняет: - А конкретно, ей очень хочется получить «сотню от Феи Крестной».

- Сотню чего? – Зар упорно делает вид, будто бы не понимает, о чем идет речь. 

- Сотню розог, гуманный ты наш! – Наташа качает головой, сетуя на его «непонятливость».

- Это действительно много! – Зар в шоке. И ошарашенно покачав головой, уточняет:
 - И сейчас ты собираешься... ей...

- Да ты что! – Наташа искренне возмущается, хотя Крестный все понял правильно, и его невысказанное предположение совсем недалеко от истины.
- Я что, по-твоему, дура набитая? Я-то знаю, что это такое! И не стану без необходимости причинять ей такую боль, даже по ее просьбе! Не надо ей такого жгучего счастья, во всяком случае, сейчас... Рановато.

- Тогда что же сейчас там будет происходить? – Зар фактически требует от нее отчета в планах на сегодняшнее «болевое мероприятие».

Впрочем, Наташа и сама желает поведать ему предполагаемый сценарий «жестокой игры» с этой отважной девочкой. Ей почему-то очень хочется, чтобы именно Крестный был в курсе всего происходящего.

- Что там будет... – Наташа на секунду смущается, потом начинает подробно излагать свой очередной План. – Там у нас, в Сережином кабинете, стоит скамья. Ксения уже пришла туда и ждет меня. Причем, эта девочка действительно ничего не боится! Ну что здесь придумать... Сделаю все так, как это традиционно заведено. Все как полагается. Прикажу ей раздеться... Сурово так прикажу, чтобы прониклась. Потом разложу на скамье, привяжу покрепче...

- А дальше? – Зар, судя по всему, желает подробностей дальнейшего предполагаемого хода событий. 

И еще. Крестный не говорит ни слова упрека, но его взгляд с экрана планшета молчаливо, но весьма красноречиво высказывает неодобрение общей жестокостью расклада. Ему все это по-прежнему очень не нравится. 

- Не знаю я, что будет дальше, - Наташа вынуждена принять его молчаливое неудовольствие, и попытаться разъяснить, каким образом ей все же удастся выкрутиться, не доводя дело до реального истязания решительной девочки.
– Ну, наверное... Хлестну ее несколько раз, для примера. Так, чтобы прочувствовала, как это реально ощущается. Как говорится, по разным местам, разными прутьями. У меня там на самом деле заготовлено несколько пучков розог, на любой вкус. Покажу ей все прелести столь сомнительного удовольствия. Попутно заставлю поделиться впечатлениями. Если и это ее не напугает... Ну, тогда действительно всыплю ей десяток «горячих». Естественно, не до крови, но чувствительно. Как говорится, до первого крика. Потом скажу, что с нее на первый раз хватит. И попробую убедить ее в том, что на этом столь суровые болевые эксперименты мы заканчиваем.

- А если и это ее не убедит? – Зар по-прежнему не одобряет расклад, и не скрывает своего неудовольствия рискованностью ситуации.

- Не знаю, - Наташа на мгновение замолкает, а потом...

На нее нахлынуло странное ощущение... Нет, не страха, а какой-то унизительной предопределенности. Когда ты странным образом уже «встроена» в расклад, созданный, выстроенный отнюдь не тобою.  И она, Наташа, вынуждена, почти обречена на то, чтобы совершать строго определенные действия, когда даже «шаг вправо, шаг влево» делать бесполезно. И невозможно вырваться из этих странных силков.

На секунду ее захлестнуло мучительное ощущение безысходного отчаяния, предчувствия чего-то ужасного. Возникло странное желание упасть и прореветься.

Она сдержалась, но слезы все же выступили у нее на глазах. И она снова начала быстро говорить, даже не советуясь, а так, вскользь объясняя ситуацию:
– Ты что думаешь, я просто так начала тебе показывать, что собираюсь ее высечь? Я-то думала, что она уймется, или хотя бы немного испугается. Так нет же! Она как-то сразу почувствовала, что ты «из своих». Что тебе можно доверять, а стесняться тебя вовсе не обязательно. Ну, и окончательно расслабилась. И вот теперь мне придется реально, без шуток и чувственных игр, делать ей больно! А я ведь этого совсем не хочу!

- Тогда будь с нею помягче, - Зар, искренне пытается ее успокоить, видя в каком подавленном состоянии от всего происходящего находится его Крестница.

- Попробую, - Наташа почти успокоилась, выговорившись, и как бы подводит итог своей длинной сбивчивой речи. – Ладно, Крестный, это все рабочие моменты. Ксения хорошая девочка, и ее желания, кстати, мне понятны. Думаю, мы с нею найдем компромисс. Спасибо, что выслушал. Я знаю, ты бы вовсе запретил мне ее сечь, если бы почувствовал, что она чего-то действительно боится, или, что она на самом деле вовсе не хочет этой боли... Но, увы, сегодня боюсь я.

- Хочешь, я с нею поговорю? – голос Крестного полон сочувствия к обеим участницам предстоящего Действа. – Может быть, у меня получится...

- Я справлюсь, - Наташа показывает, что уже справилась с волнением, и теперь все будет хорошо. – А ты... В общем, не парься, я обязательно найду с нею общий язык, и все в итоге будет хорошо и приятно. Без вариантов.

- Ладно, держись, воспитательница! – эти слова Зар произносит с какой-то ободряющей иронией. – Все обойдется!

- Надеюсь, - его очаровательная собеседница произносит это несколько мрачным тоном, а потом, просто, чтобы отвлечься от неприятных ощущений, возникших у нее по ходу обсуждения этой странной, непредставимой ситуации, переходит на другое. Она подтверждает со своей стороны разрешение на уже согласованную с Ксенией публикацию, оговаривает желательные исправления. Даже делает Крестному, как Автору, некоторые, не вполне корректные замечания по орфографии и пунктуации. В другой ситуации она такого и помыслить бы не посмела! А сейчас...

Наверное, ей хотелось, чтобы Зар вспылил. Отругал ее, пригрозил всыпать по первое число... Кстати, если бы это помогло вразумить Ксению, защитить ее от предстоящего, Наташа бы согласилась в ту же секунду! Пусть Крестный отхлещет ее теми же прутьями! До крови, до истошных воплей, почти до потери сознания, прямо при этой хрупкой и нежной девочке! Пусть Ксения посмотрит на это своими глазами, но со стороны! Пусть наглядится на кровь, слезы и сопли на ее примере, и никогда больше не помыслит о чем-нибудь подобном без тихого ужаса в своих прекрасных карих глазах!

Н-да... Мечтать не вредно. Крестный далеко, и сегодня уж точно не приедет. А как бы хотелось его видеть именно здесь и сейчас! Может быть, вдвоем они убедили бы эту глупую девчонку в ненужности, глупости таких «болевых экспериментов»...

Но, увы, все придется делать самой.
Интересно, понял ли Крестный причину ее резкости?
Наверное, понял.
И поддержал ее своей грустной смущенной улыбкой, пообещав как-нибудь «нарисоваться» у них в гостях...

Слабое утешение. Но это тоже приятно... Даже если его обещание будет исполнено еще не скоро...