87. Корона карнавала. Желтая кофта

                86. Желтая кофта

Первое публичное триумфальное одиозное выступление Владимира Маяковского в Санкт-Петербурге (Желтая Кофта футуриста –  элемент Карнавала) состоялось там же, на Троицкой, 13.

Московский гость производил эфффект – на него съехалась вся культурная тусовка, строй экипажей, автомобилей тянулся до Невского.

Дылда с черными зубами. Гремел басом, оплевывал Пушкина и Гете, кощунствовал, богохульствовал – флиртовал, т.е. с публикой напропалую.

Бурлюк, не отставая, заявил, что современная цветная фотография не уступит «пресловутым Рафаэлю и Леонардо». Оскорбленные петербуржцы, рафинированные эстеты рвались на сцену, дабы примерно нахалов наказать – толпу остановила лишь конная полиция.

Чего, впрочем, и добивались футуристы: публичного скандала –
лучше такая известность, чем никакой. Статьи все хороши, кроме некролога. Хвалите меня или ругайте меня – только не забывайте моего имени.

Коли ты публичный человек – привлекай к себе внимание, любыми средствами. Отдавай себя публике на растерзание, на смерть лютую. Но и от нее получай, как вампир, порцию свежей крови. Закон.

Такой вот энергообмен. Это особая порода людей, наркоманы, на подпитке у зрительного зала. А других эстрада не терпит.

Зачем они ей нужны, другие-то.

Скромных, интеллигентных и хорошо воспитанных просьба не беспокоиться.

Наутро газеты с восторгом оплевывали Маяка с Бурлюком: «Нахальство в кубе», «Кубизм и кукишизм». Как и было сказано, его преследуют хулы:
он ловит звуки одобренья не в сладком ропоте хвалы, а в диких криках озлобленья.

Откликнулся небожитель Бенуа: «Тревога, которую московские футуристы вносят в нашу эстетическую жизнь – полезна и может куда-то привести».

Желтая кофта. Красная тряпка. Белая метка. Черный квадрат.

Анна Ахматова, многое повидав, говаривала ученикам: "Я пережила величайшую славу, величайшее бесславие – это, в сущности, одно и то же".

Компания в том же составе вскоре вновь явилась в этот театр, развенчивать еще не до конца развенчанную  русскую литературу. Как ее трудно развенчать – неподъемная какая-то задача. Ругательства со сцены неслись еще более хлесткие, и реакция публики была бешеной: устроили форменную драку, желая немедленной физической, а не только нравственной расправы: а с кощунами иначе нельзя, не поймут.

Ныне (глядя из века интернет-срачей, эпических холиваров) все эти «перформансы» кажутся детскими игрушками. Ток-шоу, онлайн.

Но Маяковских почему-то в блогах и жэжэшках пока не возникло.

«Хотите, буду удивительно нежный? Не мужчина, а облако в штанах».

Истероид (психологический тип, к которому чаще всего принадлежат артисты) – брутален только внешне, а внутренне раним, эмоционально  неустойчив, как дитя. Человек без кожи.

Я сошью себе черные штаны
Из бархата голоса моего.
Желтую кофту из трех аршин заката.
По Невскому мира, по лощеным полосам его
Профланирую шагом Дон-Жуана и фата…

Желтая кофта была надета на «Облако в штанах».

Совсем немного остается до следующего публичного выступления Желтой Кофты, когда он будет читать свою трагедию в стихах «Владимир Маяковский», сразу войдя с ней в большую русскую литературу, ту самую, которую он так настойчиво требовал «сбросить с парохода современности». Затем и старался. (Эффект трапеции).

Комментарий фэнсионера: Поэт вскоре вырос из своей желтой кофты и сбросил ее, как ящерица хвост, быть может, напрасно.

Смешной мундир футуристических войск защищал его ранимое «я» надежней, чем в недалеком будущем – сталинская сталь и молотовский молот.