Невольное путешествие. Глава 3

Глава 3. Клинок милосердия
   -А вот и наш арсенал! – прокряхтел Курин, вводя изумленного Форда в узенькое помещение. – Многое здесь выковано мною. Выбирай, что хочешь.
   Форд восхищенно огляделся. Чего тут только не было! Рукояти мечей были обтянуты черной кожей, украшены прекрасными драгоценные камнями. Клинки, выкованные в гномьих кузнях, перерубали столетние дубы легким нажатием. Канавки для оттока крови были испещрены магическими рунами, благословлениями и проклятиями. Копья были самой разной длины - от метровых дротиков до трехметровых пик. На их наконечниках сверкали алмазы, наточенные до невообразимой остроты. Эльфийские луки из обтесанного тиса, с серебряными тетивами, стреляли (как выразился Ниролл) «дальше Края» (Краем на Острове Четырех называют линию горизонта). Топоры, секиры и булавы были массивны и смертоносны - удар такой булавы мог раскрошить булыжник в пыль. Но больше всего Форда заинтересовал невзрачный меч средней длины - он был сделан, без сомнения мастерски, но украшениями не выделялся. Вдоль клинка шла посеребренная надпись - «Ран, прости мне грехи мои, ибо бьюсь не за злато, но за честь и свободу». А в яблоко был вставлен довольно большой сапфир, на котором было выгравировано изображение Рана. На камне он изображался не суровым седовласым воителем, которым его обычно рисовали в книгах, а добрым и немного печальным стариком в серых льняных одеждах. Казалось бы – просто картинка. Но глаза изображенного божества смотрели так естественно, так добро  и печально, что казалось, будто Король Всего сейчас выйдет из камня. Его глаза зачаровали Форда. Они будто говорили: « Пощади, даже если ненавидишь». Заметив интерес Стоуна, Курин сказал:
  -Это один из так называемых Клинков Милосердия. Их ковали для служителей Рана и в рукоять обязательно вставляли или изображение Рана, или Альды, или Сивела, дабы священники - воители всегда помнили о милосердии и о  том, какой страшный грех – убийство. Несколько таких мечей покрыли магическими рунами, но этот клинок - самый обыкновенный, хотя, конечно, превосходно сделанный.
  -Я, если можно, возьму  его.
  -Твое право. Хотя я бы на твоем месте взял бы какой-нибудь хороший топорик.
    Все еще разглядывая меч, Форд вышел на палубу. За разговорами пролетела ночь и наступило хмурое, полное криков чаек и плеска серой воды, утро. Вся компания уже собралась на палубе, и каждый занимался делом. Энн и Элл готовили на камбузе еду - об этом свидетельствовал аппетитный запах супа, исходящий оттуда. Ральф стоял у штурвала, Ниролл сидел сверху на мачте. Хрог чистил оружие, Элидор ему помогал.
    Плыли довольно долго. Ничто не нарушало безмятежную красоту моря. Кричали чайки, мирно и тихо плескались зеленые воды о борт корабля. То и дело летучие рыбки, ослепительно серебрясь на солнце, выскакивали из воды и с шумом прыгали обратно. Пеликаны с огромными красными клювами падали в воду и вылетали с толстыми рыбинами в горловом мешке. С интервалом в десять минут высовывали уродливые рогатые головы морские змеи. Эти твари уже не так опасны, как раньше - если на Альдаране они были размером с квертгард, то на Острове Четырех не превосходили размером и бревна, и кроме того были абсолютно слепы - глаза у них заросли зелеными роговыми наростами.
    Мало-помалу Форду стало казаться, что в путешествиях нет ничего дурного. Он был бы даже рад поплавать еще месяц другой, но в Нордверде его ждала серьезно больная дочь. Да и не очень-то хотелось, рискуя жизнью, плыть на никем неизведанный темный остров, что бы в подземных катакомбах искать неведомую сокровищницу.
   Не прошло и двух дней, как погода испортилась. Солнце скрылось за черными мрачными тучами, подул ледяной ветер. Крики морских птиц уже не радовали, а раздражали. Кроме того на исходе была провизия и питьевая вода. Ниролл попытался подстрелить пару рыбоклювов (так называли особо крупных, бирюзовых бакланов на Острове Четырех), но затея не увенчалась успехом. Потратив уйму стрел на одну единственную птицу, путники обнаружили, что на вкус рыбоклювы просто отвратительны. Воды тоже было взять неоткуда- на горизонте не было ни островочка, ни даже просто торчащей из воды скалы. Кроме того, сильно увеличилась высота волн- если раньше они плескались о борт корабля, то сейчас окатывали с головой тех, кто стоял на палубе. Это означало лишь одно- приближение страшной бури.
    На третий день плавания начался шторм. Да какой! Волны взлетали до небес и с шипом и грохотом падали на корабль. Ледяной ветер пронизывал моряков насквозь. Но все это было ничто по сравнению с тревогой, которая поселилась в сердцах членов команды после рапорта впередсмотрящего - Ниролла. Тот взволнованно сообщил, что заметил на линии Края черный рваный парус. Эмблемы с такого расстояния видно не было, но и дураку было ясно, кто ходит под черным парусом- харрвелы, что в переводе с древне- гномьего языка означает «падальщики». В принципе харрвелы были схожи со стервятниками- разница только в том, что стервятники ели уже мертвых животных, а харрвелы убивали свою добычу сами. А добычей были люди. О харрвелах ходили поистине невероятные слухи- например, уши каждого тавернщика уже увяли от постоянных россказней о харрвелах-каннибалах. И этот факт путников отнюдь не радовал и не обнадеживал.  Обеспокоенные мореходы спешно изменили курс- так они доберутся до Роддокского мыса на день позже, однако избегут не очень приятной встречи с разбойниками.
    …Была тихая, абсолютно спокойная ночь. Рулевой- Курин- спал у штурвала. На море был штиль. Бесшумно рассекая носом воду, к кораблю путников плыл громадный квертгард. На его мачте трепыхался рваный черный флаг с изображением волчьей пасти- эмблемы убийц и воров. Разбойники были мастерами своего дела- ни одна дощечка не скрипнула, пока негодяи тихонько перекидывали на «Ириэн» мостки. Абордажные крюки зацепились за борт корабля и по ним начали взбираться на палубу молчаливые, одетые в черное бандиты. По мосткам осторожно двигалась элита харрвелов- закованные в тяжелую броню мародеры с топорами и булавами. Когда на корабле Элидора оказалось под пятьдесят человек, предводитель харрвелов указал кинжалом на Курина. Один из банды обнажил тесак и подошел к безмятежно спящему гному.
    Форда мучили кошмары. Тяжело больная Эллин плакала, капитан Листэр (почему-то в железной короне) зловеще хохотал над трупами неизвестных Форду людей… Сон преобразился. Горели квертгарды, слышались стоны и лязг мечей. Падали обугленные деревья, в полуразвалившемся дворце сражались двое эльфов. Один, кажется, стал брать верх- он вооружен простым факелом, второй же- королевским клинком. Заостренный факел оказался в миллиметре от груди знатного эльфа…
Баммм!!!
    Это оглушительно громыхнул сломавшийся об штурвал ржавый тесак. Бандит промахнулся и этим не только спас жизнь Курину, но и предупредил об опасности всю команду. Элидор, Форд, Ральф и остальные вскочили и спешно вооружились. Еще никто толком не понял, что, собственно, произошло, но каждый понял, что случилось нечто ужасное. Каково же было удивление Форда, когда он, выбежав из каюты, наткнулся на скрытую маской физиономию харрвела!
    Форд был удивлен, но бандит- нет. Он с быстротой молнии выхватил боевой топор и нанес мистеру Стоуну страшный удар в голову. Спас только шлем - и тот, не выдержав добротного топора, раскололся надвое. У Форда помутилось в глазах. Последним, что он видел, была победа мародеров над путниками, пленение Элидора. Спасся Форд просто чудом- харрвелы уже собирались прикончить его, как вдруг сапфир с изображением Рана отразил луч лунного света прямо в глаза негодяю. Тот вскрикнул, выронил оружие. Тут Форд почувствовал жуткую боль в спине, потом вкус соли и все померкло.