Звездочёт

                «Чудеса там, где в них верят,
                и чем больше в них верят, тем
                чаще они случаются»
                (Дени Дидро)


Николай Прохорович Ильинский уже третий час сидел в незнакомом кафе перед давно остывшей чашкой чая. Он думал. Думал и ничего не мог придумать. Пятница, а идти ему было некуда. Впервые за последние двадцать лет.

А случилось вот что. Сегодня днём, случайно вернувшись домой за важной забытой деловой папкой, Николай Прохорович застал свою жену Варвару прямо в постели со своим лучшим другом, Володей Каменевым. Ситуация была до того нелепой, что он с перепугу не нашёл ничего лучшего, чем сказать «влюблённой» парочке: «здравствуйте».

Затем они с Варварой долго и молча смотрели друг на друга, пока Николай Прохорович не нашёл в себе силы повернуться и уйти по-английски. Кое-как, отработав день до конца, он так же, как все сотрудники его отдела собрался, вышел из офиса, сел в машину и поехал. Всё делал машинально и привычно. Вот только ехал он долго и бесцельно. Остановился, когда увидел, что бензин был практически на нуле. Припарковался Николай Прохорович в абсолютно незнакомом месте, у придорожного кафе. Ему как-то внезапно захотелось тепла хотя бы в виде обычного, «столовского» чая…

Очнулся Николай Прохорович только тогда, когда официантка, миловидная женщина лет тридцати пяти тронула его за плечо:

— Мужчина, мы уже закрываемся, о чём это вы задумались так глубоко? Что-то случилось у вас экстраординарное? Я могу вам помочь?

Посетитель поднял на женщину глаза, удивился вычурному языку простой официантки и зачем-то откровенно признался:

— Да, случилось. Мне сегодня изменила моя жена. Знаете, Пенелопа двадцать лет была верной своему Одиссею, ждала возвращения мужа из-под Трои, отвергая все домогательства, а тут, блин, за папкой деловой вернулся, а она уже с другим кувыркается. Конечно же, мне некуда идти. Только вы тут не причём. Не волнуйтесь, я сейчас уйду. Ничего, переночую в машине, а утром… Не знаю, какое я приму решение утром, но ведь утро вечера мудренее, не так ли?

Николай Прохорович долго мостился в машине, пытаясь уснуть, но это ему удавалось с трудом, вернее, не удавалось совсем. Тогда он плюнул на свою затею со сном и, широко открыв глаза, стал считать звёзды. Их было несметное количество, и он впервые обрадовался тому, что работы у него непочатый край…

— Интересно, — подумал Николай Прохорович,— есть ли на Земле, хоть один человек, который смог пересчитать все звёзды? Не только видимые простым невооружённым глазом и с помощью мощнейших телескопов, а, вообще, все, которые существуют в природе. Может быть, я буду тем самым первым сумасшедшим?

Стук в окно машины заставил Николая Прохоровича вздрогнуть и отвлечься от своих «звёздных» мыслей.

— Вы так и будете спать в машине? Мне в принципе всё равно, но хочу вас предупредить, что оставаться ночью одному здесь небезопасно. Дорога есть дорога, мало ли кто по ней может проехать?

Николай Прохорович опустил стекло и увидел уже знакомую сердобольную, милосердную официантку. Он вздохнул и спросил:

— А официальной стоянки здесь нигде поблизости нет? Дело в том, что меня морозит, до города я вряд ли доеду, а идти мне, как вы понимаете, некуда.

Мужчина взглянул на спидометр:

— И бензина в баке почти нет. Прямо капкан какой-то…

Женщина немного поёжилась от резкого ветра, а затем предложила:

— А, знаете, что? Переночуйте у меня. Придёт утро, которое мудренее, и вы тогда примете Соломоново решение. Кстати, тут, совсем недалеко заправочная станция. Решайте. Чашка горячего чая с мёдом вам не повредит.

Мужчина кивнул в знак согласия скорее от безысходности, чем от желания, и, открыв перед незнакомкой дверцу машины, предложил сесть.

— Я здесь совсем рядом живу, — как бы оправдываясь, сказала женщина. — И, вообще, у меня, как вы понимаете, не хоромы.

— А зачем мне хоромы на одну ночь? Мне бы машину поставить в безопасное место, выпить горячего чаю и, хоть немного поспать. Я вам за всё заплачу, не волнуйтесь только так…

Женщина жила в небольшом кирпичном домике, который показался ночному гостю почти игрушечным, по сравнению с его домом, огромным и ультрасовременным. Его домом-гордостью, домом-мечтой, домом-крепостью, на который он положил всю свою жизнь. Николай Прохорович вздрогнул, как от электрошока, и чуть не потерял сознание. Он заехал во двор, вышел из машины и с трудом поднялся за женщиной по ступенькам крыльца в дом.

Хозяйка оказалась понятливой, постелила ему на диване сразу же, и гость, выпив чашку горячего ароматного чая, погрузился в странный сон:

Оказывается, он, Николай Прохорович, по профессии звездочёт, и как только наступала ночь, он должен сосчитать все звёзды и записать их общее количество в особую книгу Времени. Он так и сделал. Подошёл к огромному телескопу, посмотрел на небо и стал считать. Сначала ему показалось, что он никогда не управится за ночь, но он ошибся. Всё шло как по маслу, до утра все звёзды были посчитаны и занесены в книгу. С чувством выполненного долга, Николай Прохорович сделал последнюю запись, захлопнул книгу и… проснулся. Увидев хозяйку дома, обратился к ней, как к старой знакомой:

— Послушайте, мне такой странный сон приснился… к чему бы это?

Женщина потрогала тыльной стороной ладони его лоб.

— На новом месте всегда снятся вещие сны, но сейчас не это главное. Вы бредили всю ночь, у вас была высокая температура. Я вызвала нашего участкового терапевта, вы уж извините меня за самодеятельность. Поверьте, мне не всё равно, выживете вы или нет. Я вас приютила, я, выходит, за вас и в ответе…

— Приютили, но не приручили же, — недовольно возразил гость.

Приехавший вскоре доктор определил у Николая Прохоровича нервную лихорадку и приписал полное спокойствие, постельный режим, обильное тепло и кучу таблеток. Уходя, доктор подытожил:

— Отлежитесь с недельку, и всё будет нормально. Если возьмёте себя в руки, разумеется. Если же не сможете справиться с переживаниями, — придётся вас госпитализировать. Причём надолго. Вот так-то, батенька. И, запомните, ничего в нашей жизни нет важнее самой жизни…

Доктор ушёл, а Николай Прохорович вопросительно посмотрел на хозяйку. Та отвела сначала глаза, а затем призналась:

— Ну, да. Я сказала доктору, что с вами случилось. Должен же он знать причину вашего стресса? Знаешь причину, легче лечить следствие, так ведь?

Гость не стал возражать, только изрёк следующее:

— Мне грех на вас обижаться. Если бы не вы… А доктор этот ваш, похоже, философ… Рассуждает так, как будто видит человека насквозь…

— А вы угадали. Игорь Витальевич Ляпин — врач от бога. Таких сейчас не делают. Он ещё ни разу не ошибся в своём диагнозе. Помогает всем и вся. Мы тут на хуторе, на него молимся. Так что советую поверить ему на слово и выполнять все его предписания. И тогда, как он и сказал, всё будет в полном порядке.

— И как вы это себе представляете? — Николай Прохорович замялся, не зная, как обратиться к хозяйке.

Та сразу нашлась и выручила гостя.

— Меня зовут Ольга Владимировна Трубецкая… Хотите, зовите просто Ольга.

— Вы понимаете, Ольга, что я должен уехать. Мне нужно что-то решать, не могу же я находиться в полном неведении? Если не получится вернуться домой, надо искать хотя бы гостиницу, что ли? Ну вот что мне теперь делать?

— Вы слышали, что сказал доктор? Полный покой и постельный режим. Так что придётся вам у меня полежать немного, а когда вам станет лучше, позвоните домой или на службу и за вами приедут. Сами вы с такой высокой температурой вряд ли доедете нормально. Полежите хотя бы выходные, а потом сами посмотрите, что и как. Время, оно мудрое, подскажет само…

Николай Прохорович согласился. Два выходных дня — это то, что нужно. Два дня в его положении — куча времени, целая вечность…

— Хорошо, Ольга, я согласен. Только одно условие — я вам всё оплачу, возмещу и расходы, и уход, лекарства и прочее…

Затем он вытащил из кармана куртки бумажник, отсчитал триста долларов и протянул их хозяйке.

— Это на первое время. Возьмите.

— Это безумно много, Николай Прохорович. Но пусть будут. Я не знаю, сколько стоят эти ваши лекарства. Но всё, что останется, я верну, не волнуйтесь.

— А я и не волнуюсь, — ответил Николай Прохорович.— Я знаю лишь одно — лечиться даром, даром лечиться. Так что покупайте лучшие лекарства, не смотрите на цену. Я и сам чувствую, что силёнки меня покидают. А сейчас я бы выпил чаю и немного поспал. Если можно.

Ольга кивнула в знак согласия и скрылась на кухне. Через несколько минут она принесла яичный омлет, чёрный бородинский хлеб и травяной чай.

— Подкрепитесь немного, а к обеду я приготовлю курицу. Вам нужны силы, без них вы зачахнете быстрее, чем станете выздоравливать. Всё. Я в аптеку и забегу на работу, предупрежу, чтобы дня два обходились без меня.

Ольга ушла, а Николай Прохорович откинулся на подушку.

— Ну, и попал я в переплёт. Надо думать, как выбираться из этой каши. Одно знаю, — ничего нельзя делать поспешно. Сейчас главное, побороть эту нервную чёртову лихорадку, а затем…

Гость съел всё, что поставила перед ним хозяйка, и выпил необычный горьковатый на привкус, травяной чай. Уже засыпая, подумал, что ему повезло с этой самой Ольгой и всё могло быть гораздо хуже. Проспал Николай Прохорович часа два, а когда открыл глаза, увидел перед собой Ольгу. Она как-то странно смотрела на него и укоризненно кивала головой.

— Не нравится мне ваше состояние, Николай Прохорович. Лицо красное, веки постоянно дёргаются. Кроме того, во сне вы постоянно вздрагиваете и зовёте какую-то Варю. И ещё. Лекарств в нашей аптеке нет. Мне сказали, что надо заказывать. Но это нам не подходит, так как лекарства в лучшем случае будут только во вторник, а нам они нужны были ещё вчера. Так что я срочно еду в город. Вот вам пока аспирин и анальгин. Еду вам принесла из кафе, так как мне с курицей некогда возиться. Я постараюсь очень быстро вернуться. Ну, я вас прошу, будьте молодцом, держитесь. Если вы будете так близко принимать всё к сердцу, вам не хватит времени на собственную жизнь.

Ольга прибыла только вечером, когда её гостю стало совсем худо. Приехал и Игорь Витальевич Ляпин, который внимательно прослушал пациента и сделал ему несколько уколов. Ольгу доктор немного успокоил:

— С недельку будет кризис, а затем пойдёт на поправку. Стрессы, да ещё в таком возрасте, так просто не проходят. Потерпите, голубушка. Если что, зовите меня.

Как и предполагал доктор, кризис у Николая Прохоровича длился почти неделю. Ольга не отходила от него ни на шаг. Будучи верующей, она и в мыслях не допускала, что бросит этого несчастного, по сути человека, на произвол судьбы. Поэтому она выхаживала его, как своего близкого человека.

Когда гость попросил есть, Ольга вздохнула с облегчением:

— Слава Богу! Значит, идёт на поправку.

Не в силах сдержать слёзы, Ольга выбежала на кухню. Налила в глубокую пиалу куриного бульона, отрезала белого хлеба и вернулась в комнату, где лежал Николай Прохорович.

Улыбаясь через силу, сказала бодро:

— Кушать подано, сударь. Вот этот бульон надо съесть весь, до капельки. А затем — главное лекарство. А его можно только после еды, чтобы желудок не испортить. Вам всё понятно?

Гость горько усмехнулся.

— А у вас, случайно, нет жабы?

Ольга даже вздрогнула.

— А зачем вам жаба?

— Знаете, в Древнем Риме существовал такой обычай. Если у человека было всё плохо, или он жаловался на судьбу его заставляли съесть жабу. После такой омерзительной процедуры горести и невзгоды отходили на задний план. А жизнь начинала казаться прекрасной и удивительной...

Николай Прохорович хлебал бульон, и было видно, как в тарелку предательски капают скупые мужские слёзы.

Прошла ещё неделя. Николаю Прохоровичу наконец-то стало лучше. Кризис миновал, но больной был ещё настолько слаб, что не мог самостоятельно передвигаться даже по квартире. Первый раз за это время он улыбнулся:

— Мои два дня у вас, Ольга, растянулись на две недели. Говорят же, не загадывайте наперёд. Человек полагает, а Бог располагает. Я уж теперь и не знаю, что говорить.

— Ничего не говорите, Николай Прохорович. Положитесь на судьбу. Одно могу с точностью сказать — вам стало легче, и дело пошло на поправку. Теперь на самом деле всё, или почти всё зависит от вас, от вашего желания выздороветь и жить. Я, конечно, вас не брошу, но и вы постарайтесь, прошу вас…

— Я понимаю, Ольга, вы от меня устали. Но, поверьте, я ведь совсем не хотел этого. Так уж вышло. Я вам всё возмещу, за финансовую сторону дела не беспокойтесь. Правда, мои сбережения находятся дома, в сейфе, но они никуда не денутся.  Там такие замки, коды, которые не поддадутся самому выдающемуся медвежатнику. Я уж об этом позаботился…

— Не бывает таких замков, которые нельзя было бы открыть. Так что под большим вопросом сохранность вашего сейфа, Николай Прохорович.

Ольга заразительно рассмеялась, показав свои прекрасные, белые зубы.

— Это я не к «финансовой стороне», как вы изволили выразиться, а к тому, чтобы вы не обольщались насчёт ваших сбережений и были ко всему готовы. А то приедете домой, откроете свой неприступный сейф, а там — пусто. И опять вас скрутит нервная лихорадка. Второй раз вы вряд ли её переживёте. Так что попрощайтесь со своими деньгами, или что там у вас, сейчас, чтобы легче было пережить потерю.

Слова Ольги больно ударили Николая Прохоровича по самолюбию.

— Вы, Ольга, всё отрицаете и ни во что не верите. Это нехорошо. Вы и живёте так бедно, потому что мысли у вас неправильные. А мысли, Ольга, материальны. Вы что, этого не знали? Если хотите знать, сейф я заказывал за границей, по специальному чертежу. Аналогов ему нет. Там три ключа. Главный — цифровая память. Код знаю только я один. Он из пяти цифр. Вот скажите, много вы знаете людей, которые могут угадать пять цифр в «Спортлото»? Помните, в фильме «Мираж» Джузеппе Мандини, или как его называли друзья по несчастью, «Джипо» так и не смог открыть сейф с тремя миллионами долларов?

— Ну, допустим, что код знаете только вы один,— не обращая внимания на унизительное напоминание о её бедности, парировала Ольга.— А если у вас случится амнезия? А взорвать ваш сейф можно?

— Да, можно. Но тогда в милицейском участке включается сирена такой мощности, что её будет слышно в радиусе нескольких сот метров. Как вы думаете, приедет милиция на такой зов или будет сидеть, и сопеть в две дырочки? Не говоря уже о том, что у меня и в доме сработает сигнализация. Так что, не расстраивайте меня, Ольга, раньше времени. Давайте думать, что всё будет хорошо.

— Хорошо, давайте. Хотя, по правде сказать, деньги, вернее, большие деньги ещё никому не принесли счастья. Поверьте мне. Я-то уж это точно знаю. Если бы у нас с вами было больше времени, я вам рассказала, как я оказалась в этом забытом богом месте… Так что, если ваши деньги и пропадут — невелика потеря. У вас будет шанс не надеяться на ваши несметные богатства, а пересмотреть свою жизнь и даже начать её с нуля. Если захотите. А это шанс измениться в лучшую сторону и стать независимым ни от чего и ни от кого.

— Вы неправы, Ольга. Знаете, сколько мне лет? Я уже не смогу так жить и работать, как раньше. У меня и встать-то силёнок особо нет, а вы говорите — начать с нуля. Я что, дурак совсем? Наживал, наживал, и всё коту под хвост? Пусть, мол, заберёт всё моя Варвара и этот её… хахаль? А вы знаете, что моя жёнушка нигде ни дня не работала? Так что, всё ей отдать? И это будет справедливо, вы считаете? Я работал, как ломовая лошадь, и мне что, остаться у пустого стойла, так, по-вашему?

Ольга почувствовала огромную усталость именно сейчас, когда поняла, каким меркантильным оказался её постоялец. А ведь она думала о нём почти как о благородном рыцаре. Она встала со стула и вышла на улицу.

— Ещё несколько дней и пусть катится на все четыре стороны! Я ему что, нянька? Много чести «полуживого» забавлять! Свою жену он по миру пустит с хахалем! Небось, сам не давал ей работать, вот и заработал рога на лысину. Сам виноват! А я из-за него работу потеряла! Что я сейчас найду на своём хуторе близ Диканьки? Работы как не было, так и нет. Теперь в кафе вместо неё Сонька рыжая. Добилась-таки своего, бестия. Она давно на это место метила, а тут бесподобный момент подвернулся...

Ольга сделала глубокий вдох и вошла в дом. Прошла сразу на кухню и поставила варить картошку. Николай Прохорович заказал к обеду картошечку фри. «Фри» Ольга не обещала, а вот картофельное пюре — всегда, пожалуйста. С утра остались ещё три котлеты. Ольга, как всегда, воздержится, отдаст их Николаю Прохоровичу, а сама уж как-нибудь… Услышав возню, она зашла в комнату постояльца по несчастью и увидела, что он собирает свои вещи. Ольге стало не по себе. Ей показалось, что гость почувствовал её нетерпение и брезгливость. Она запротестовала:

— Это ещё что за новость! Вы куда лыжи навострили, Николай Прохорович? Вы слышали, что сказал доктор? Ещё, как минимум, три дня лежать! Вот и лежите себе на здоровье! Я всё равно вас не отпущу!

Ответ был молниеносным и почти грубым:

— Отпустите, Ольга Владимировна. Во-первых, я сам ухожу, во-вторых, я вам надоел, в-третьих, вы мне надоели! Вы меня так расстроили этим самым сейфом, что я места себе не нахожу! Умеете вы успокоить больного человека! Так что я уезжаю! И всё — это не обсуждается! Где у вас тут заправочная станция? Без бензина моя машина не сдвинется с места!

Ольге ничего не оставалось, как покориться, и она попросила разрешения доехать с ним до заправочной станции. От долгого стояния, в салоне машины было душно, и Николай Прохорович чуть не потерял сознание.

Ольга вздохнула:

— Как вы собираетесь добраться до города? У вас снова поднимется температура и что тогда? Начинать лечение снова? Может, останетесь, а?

Заправив полный бак, Николай Прохорович молча сел за руль. Он всё ещё дулся на Ольгу, но всё-таки благоразумие взяло верх и мужчина исподлобья на неё посмотрел.

— Простите меня, Ольга, если я в чём-то был несправедлив. Но мне, правда, нужно ехать. Я выпал из седла на целые две недели! Не удивлюсь, если на моей лошади ездит уже другой всадник! Не считайте меня циником и неблагодарной свиньёй. У меня сейчас денег — кот наплакал — домой только добраться. Я приду немного в себя и обязательно найду способ отблагодарить вас. Если не получится приехать самому — пришлю деньги по почте. Всё. Прощайте. И спасибо вам…

Ольга стояла и смотрела вслед отъезжающему Вольво цвета индиго. Она повернулась и пошла по направлению к своему домику только тогда, когда у её ног полностью растворилось грязное, взволнованное облачко придорожной пыли. Дома она долго скребла от сгоревшей на ухналь картошки эмалированную кастрюлю, и солёные изумруды застилали её зелёные с поволокой глаза. Она вдруг почувствовала такое одиночество, такую тоску, что впору было в петлю лезть! И это её состояние было не сравнить с той усталостью, которая накопилась за время пребывания в её доме совершенно случайного незнакомого человека! Сейчас она отдала бы всё, лишь бы этому Николаю Прохоровичу снова стало плохо, и он каким-то совершенно мистическим образом попал обратно в её дом. Ночью Ольга рыдала и билась в истерике от той же самой тоски и беспросветного одиночества. Днём ещё было терпимо, а ночи Ольга боялась как огня. Прошла неделя и Ольга немного, но успокоилась. Она решила убрать-таки комнату, в которой две недели жил Николай Прохорович.

— А что, правду говорят, хочешь забыть человека, вымети за ним мусор и выброси на улицу. Глядишь, и наступит спокойствие.

Ольга всё тщательно убрала, сняла бельё и стала протирать тряпкой пыль. На подоконнике, под журналами женщина обнаружила запечатанный конверт и стала им вертеть у себя перед носом.

— Ну, и что мне теперь с этим делать? Какого чёрта оно запечатано и без адресата? Хоть стой, хоть падай… Может, это и не мне вовсе предназначено, и я стану свидетельницей чужой тайны?

Ольга стала раздумывать логически. Если бы это было важное деловое письмо, хозяин давно бы нашёлся. Кроме неё в этом доме никто не живёт, значит, предназначено письмо именно для неё, Ольги. Если бы она не пребывала в депрессии и занялась уборкой сразу же, она давно бы нашла его. Хозяйка вздохнула и всё-таки распечатала конверт. Ольга не ошиблась. Письмо было адресовано ей.

— «Ольга! Судьба подставила мне подножку, и я сразу почему-то скис. Очевидно, потому, что не ожидал ничего подобного. Это говорит о том, что нужно всегда быть готовым ко всему. Но судьба никогда ничего не делает просто так. Что-то она забрала, а что-то дала взамен. А человеку только нужно понять, что ему именно надо. Или то, что он потерял, или то, что он нашёл. Если бы меня спросили до болезни, что для меня, главное, я ответил, конечно, мой дом — моя крепость, моя работа, моя жена… Но оказалось, что в мой дом пробрался лазутчик и украл у меня то, что я считал главным и успешным приобретением в своей жизни — мою жену Варвару. Крепость рухнула и оставила после себя то там, то здесь оголённые провода. Как теперь жить в этой крепости, которая превратилась в груду развалин? Когда вы, Ольга, вышли, я набрал номер своего кабинета и мне бодрый голос секретарши сообщил, что она соединит меня с начальником. По голосу я узнал своего лучшего друга Володю Каменева по совместительству, любовника моей жены. Вы не знаете жизни, Ольга. Мне жаль вас. Я уже понял, что вы не простая, деревенская женщина, а кем-то обманутая и запутавшаяся в жизни особа. У нас не было возможности поговорить по душам. Знаете, как говорят: «Хочешь найти друга — найди, прежде всего собеседника?» Мне жаль не только вас, Ольга, но и себя. И, знаете, почему? Я был слеп как крот в подземелье. Меня, как мальчишку, обвели вокруг пальца обожаемая мной женщина, а также лучший друг, которого я когда-то спас от смерти в буквальном смысле слова. То, что произошло со мной, открыло мне глаза на многое. И вы, Ольга, правы в одном, что нельзя озлобляться и мстить. И я не буду никому мстить. Я заберу лишь то, что принадлежит мне по праву, то, что я заработал за долгие годы...

Ольга, я отдаю себе отчёт в том, что именно вы спасли мне жизнь. Вы и ваш гениальный терапевт. Попадись на моём жизненном пути другие люди — меня, наверное, уже не было бы в живых. Но попались вы, и я благодарю за это судьбу. Повторяю, она, судьба, ничего не делает просто так…». Н.П.

Ольга уже пятый раз перечитывала родные строчки и не могла оторваться от письма, как будто читала увлекательный жизненный роман. Сердечко её колотилось и ёкало, давая надежду на продолжение квартирного романа. Стук в дверь заставил Ольгу вздрогнуть.

— Оль, а, Оль, ты где? — кричала ей почтальон тётя Саша. — Оль, тебе письмо заказное пришло! Так, странно. Мы думали, что такое общение уже стало анахронизмом… А тут письмо. Пухлое! Вот я тебе принесла его на дом, так как оно уже долго лежит, а я на больничном была... Только надо обязательно расписаться, а то мне влетит за несоблюдение инструкции!

Это письмо тоже было от Николая Прохоровича. Он писал следующее:

— «Милая Ольга! Думаю, вы уже нашли моё первое письмо. В нём я вам ничего конкретного не обещал, так как мне нужно было разобраться в своих чувствах. Теперь я знаю наверняка, что люблю вас. Люблю не за ваше доброе сердце, вернее, не только за ваше доброе сердце, а люблю за то, что вы — женщина. Теперь от вас, только от вас зависит наша с вами судьба. Одно ваше слово — и я найду способ, где мы с вами будем жить». Н.П.

Дальше шёл постскриптум:

— «Оля! К слову сказать, к сейфу и его содержимому даже никто не прикасался. Варвара проплакала всё это время и на коленях вымаливала у меня прощение. Сказала, что её бес попутал, и это был один-единственный раз. Враньё, конечно. Но мне уже всё равно. Мой друг, теперь уже бывший, Володя Каменев, уволился и, вообще, от стыда уехал из города. Не знаю даже на что они оба надеялись? На мою слепоту и глухоту? Или на то, что я не выдержу и сломаюсь?

Но даже не это всё главное! Оля, когда я жил у тебя (прости, но я уже не хочу называть тебя на «вы») — мне каждый день снился один и тот же сон: я работал звездочётом — считал звёзды и записывал их количество в особую Книгу Времени. Здесь, дома, мне ни разу не приснился мой звёздный сон, а снилось только тёмное, чёрное небо без единой звёздочки! Я очень скучаю по своему сну, Оля. Я очень скучаю за тобой… И потом если не я, то кто будет считать звёзды? Позови меня к себе, позови… Твой Николай».

Дальше следовали все мыслимые и немыслимые телефоны. Даже 02. А в отдельном, меньшем конверте, лежали деньги.

Ольга подошла к окну, открыла его и ветер, залетев без спроса в комнату, весело закружил в вихре танца стодолларовые купюры. Одна купюра, вылетев из окна, поздоровавшись с зелёным, нежным листочком, опустилась прямо у ног импозантного, улыбающегося господина. Прижав купюру носком туфли, мужчина, раскрыв руки буквально поймал в объятия падающую Ольгу.

— Негоже такой красивой и обаятельной женщине бегать за купюрой. Пусть даже и стодолларовой,— сказал мужчина и приподнял носок туфли. Купюра, почувствовав свободу, снова пустилась в вольный, беззаботный, радостный полёт.

У Ольги захватило дух.

— Коля, ты?

— Да. Я столько дней ждал ответ. Ждал, ждал, пока не дождался. И вот я здесь, собственной персоной. Здоровый и невредимый. Или такой я тебе не нужен? Как, ты не прогонишь меня?

— А как твоя обожаемая жена, дом, который крепость?

— Идёт бракоразводный процесс. Ведь для того, чтобы родилось новое, надо чтобы умерло старое. И я начинаю новую жизнь, как ты меня и учила. С чистого, абсолютно чистого листа. Правда, я тебя не послушался и не выбросил деньги на помойку, так что, извини, бедствовать мы не будем… Ты согласна меня принять богатым, а не нищим, Оля?

— Я соглашусь со всем этим только при одном условии. Чтобы ты взял меня хоть один раз с собой.

— Куда, Оленька?

— В свой звёздный сон, любимый…


Автор: Надежда Бойер