AB OVO

AB  OVO

                Любовь  не  стоит  на  месте...
                Вера Инбер
       ...Скрежещущий грохот, сопровождаемый условной взрывной волной, разнёс в клочья застойную ночную тишину огромного здания, ощутимо огрел Алексея по спине и чуть пониже, разворачивая, и опрокинул его на пол вместе со стулом. На какое-то время он был этим обстоятельством слегка оглушён и парализован, сосредоточив своё травмированное почти до инвалидности внимание на гаснущих звёздочках перед глазами и беспорядочном обвале звуков в ушах. Он даже не чувствовал низкого качества ложа под собой: огорошенное неожиданным катаклизмом тело временно забыло о таком привычном понятии, как комфорт.

       ...Набатный звон в голове, начавший свою родословную от соприкосновения затылка с бетонным полом, слегка смягчённым тонкими плитками  ПХВ, дробился на мелкие благозвучные осколки, а темнота медленно и неохотно расползалась из глаз по облезлому потолку, побелить который у администрации института всё не доходили ни руки, ни ноги, ни деньги. Удар ошеломил Алексея, основательно сдвинув его сознание по фазе. Он валялся на полу, как лежал бы на сочинском пляже, слушал утончающийся звон в ушах, как симфонию Бетховена, и отвлечённо думал о том, что у него дома тоже не мешало бы слегка пройтись кистью по потолку...

       ...Над уже отдыхавшим от стихшего « малинового  звона » ухом точно рванула на этот раз малогабаритная атомная бомба, обрушив с и без того уже ободранного временем потолка какую-то древнюю труху непонятного происхождения.
       Пока не зарегистрированным учёными чувством Алексей явственно уловил опасность, торопливо отметил холодную жёсткость пола, забыв на время о только что полученных производственных травмах, перекатился со спины на живот, и юркнул под массивный стол, бросив на произвол судьбы лежавшую на нём, ещё не законченную диссертацию…

       И вовремя! Дунуло затхлым ветром и на бетонный « пляж » пола лаборатории рядом с ним плашмя  рухнул двухэтажный монолит лабораторного сейфа. Бедный стул только жалобно хрустнул своими старческими костями, наглядно продемонстрировав Алексею один из вариантов его скоропостижной кончины, окажись он чуть менее расторопным. Пол тряхнуло, и Алексей чуть не захлебнулся пылью, которой, как оказалось, в лаборатории было даже больше, чем воздуха.
       Повинуясь чуткому инстинкту самосохранения, далеко опередившему медлительный разум, он проскользнул в узкую щель, оставленную сейфом и столом, выскочив на оперативный простор пустынного помещения. Алексей сейчас был более напуган, чем удивлён, и воспринимал сейф, как взбесившееся живое существо, а не как предмет институтской мебели, который кто-то мог на него умышленно уронить. Подгоняемый серьёзными опасениями попасть под жёсткий бок железного буяна, он на тех же эффективных четвереньках метнулся к двери, только там позволив себе встать в позу человека разумного, и наконец оглянуться.

       Сейф лежал, как поверженный озверевшими вандалами обелиск над мавзолеем вождя всех времён и всех народов, лежал так, точно валялся тут всегда, и только грязный квадрат пола у стены наводил на некоторые сомнения. Если бы не он, то можно было бы смело предположить, что злосчастный сейф уронили ещё днём, а Алексей просто задремал над своей заевшей долгоиграющей докторской, и весь этот грохот, хорошо замешанный на пыли, ему всего лишь приснился.
       Пятно портило всё впечатление. Днём его в конце работы обязательно ликвидировала бы уборщица, и раз оно есть, значит, происшедшее - не бредовый сон, а самая что ни наесть безумная реальность.
       Чем в мгновение ока можно свалить такую махину? Шагающим экскаватором или противотанковой миной. Экскаватор в лаборатории не поместится, а воронки от взорвавшейся мины Алексей не видел, хотя очень внимательно всматривался в пол.
       Сейф, вроде бы, больше не ерепенился. Лежал себе чинно и мирно, будто всю свою трудовую жизнь на благо человечества только об этом и мечтал. Исполнил заветное врождённое желание и успокоился на все дальнейшие времена...
       Подождав несколько минут из осторожности, но, так и не дождавшись очередной серии фильма - катастрофы, Алексей шагнул от двери в сторону взбунтовавшегося сейфа…

       ...Страшный удар изнутри подбросил полутонную тушу хранителя материальных ценностей почти на метр вверх. Алексей шарахнулся обратно к ждущей двери, и тут пол под ним опять тряхнуло, когда сейф лёг на него во второй раз. На его белой крашеной задней стенке вздулся огромный бугор. У Алексея остаточно шумело в ушах, гудело в голове и дребезжало в остальном теле. Он таращил глаза на вспухший железный сундук и скороговоркой перебирал в уме его содержимое, оценивая всё это с точки зрения потенциальных возмутителей спокойствия.
       - « Бумага  для  диссертации... Пачка… Частично  использованная  по  назначению  и  не  только ... Не…  Бумага не бунтует… Даже туалетная… Далее… Спирт  в  двух  графинах... Чистейший... Ректификат... Для  чистоты  экспериментов... Был... -  его  обоняние уже улавливало специфический аромат. -  Окосеет  он  там... Или  уже  окосел  и  потому  так  буянит... Три  литра  почти  стопроцентного  алкоголя... От  одного  запаха  можно  одуреть  до  неузнаваемости  на  фотографии  в  паспорте... И  никакой  закуски... Кто  же  это  там?.. Мышь - супермен, упившаяся  спиртом?..  Микки  Маус  или  сверхтаракан, переспавший  день  в  давно  заглушенном  институтском  реакторе?.. Что  же  ещё  там  было?.. Справочник  по  химии... Не  то... Будильник, царствие  ему  небесное... Тоже  мимо... Тигли  с  пробами  силикатных  полимеров... »

       …Сейф с кошмарным звуком нервно подпрыгнул. Пузырь на его тыльной стороне вспучился ещё больше, и наконец лопнул, раскрывшись наружу экзотическим цветком.
       Алексей осторожно нащупал за своей спиной ручку коридорной двери, беззвучно повернул её, и чуть потянул  на себя. Он видел таинственную черноту в центре распустившегося железного бутона и терпеливо ждал чьей-то команды – « Кыш! »…

       …Только что родившееся отверстие в сейфе затянулось чем-то белёсым и мутным, как слегка разбавленное водой молоко. Над звездообразной дырой поднялся вязкий, текучий купол, тускло отражавший свет редких люминесцентных ламп.
       Алексей растерянно оглянулся на дверь и вернулся к обезумевшему без видимых на то причин сейфу сумасшедшим взглядом. Вязкая жидкость уже выдавились из рваной дыры столбиком, и теперь медленно заваливалась на бок, как сонный суслик.
       - Стоять!!! - рявкнул Алексей совершенно безотчётное, жутко пугаясь сейчас тишины, в которой творились последние действия. Он уже слегка тосковал по недавнему грохоту, ставшим для него чем-то привычным и уже почти любимым.
       Столбик послушно замер и густо побелел. Алексею даже показалось, что он застыл - было в нём теперь что-то от слегка покосившейся толстой парафиновой свечи. Мгновения обоюдной неподвижности уже походили на соревнование по выносливости.

       Сдали и без того истрёпанные за последние пять минут нервы. Устав ждать новостей, Алексей насобирал в себе горсть остатков смелости и вызывающе ударил кулаком свободной руки по двери, отправив гулкое эхо путешествовать по пустым коридорам.
       Столбик качнулся, и вдруг из сейфа, как зубная паста из раздавленного слоном тюбика, резво полезла толстая длинная кишка…

       Дверь была уже подготовлена к полномасштабным боевым действиям в виде панического отступления. Алексей лишь качнулся в сторону, раскрыв её ровно настолько, чтобы быстро проскользнуть в образовавшуюся щель боком, и тут же закрыл за собой, повернув ручку. Галопируя, он добежал по пустому коридору до другой двери, ведущей на лестничную площадку, и, приоткрыв её, стал ждать, напрягая немощное даже при поддержке очков зрение и пока ещё безупречный слух.
       В коридоре родного институтского этажа было темновато для зрелищ. Свет полной Луны, пробившись сквозь немытые стёкла коридорных окон, с помощью уже заболевшего воображения Алексея торопливо принялся рисовать на полу какие-то жуткие сюжеты...

       …В районе только что брошенной на произвол судьбы шестой лаборатории экспериментально негромко загремело, и что-то мягко ударило в знакомую дверь изнутри. Алексей открыл свою пошире, чтобы проблем с экстренной эвакуацией не было ни при каких обстоятельствах.
       В дверь лаборатории ударили основательнее - с хрустом и треском. Кто-то, пока невидимый, определённо раздражался её неподатливостью. Алексей был уже на плацдарме лестничной площадки, оставив в зоне прямой видимости только свою голову.

       …С кошмарным после непродолжительной тишины треском дверь лаборатории разлетелась в щепки, и в коридор вывалилось нечто бесформенное и подвижное. Через секунды, успокоив остаточные колебательные движения, оно напоминало огромную каплю ртути, на боках которой отсвечивали одновременно и Луна, и потолочные светильники из лаборатории, разгромленной и брошенной, как поле брани и первого поражения недозрелого кандидата наук.
       « Капля », видимо, сориентировавшись на месте, стряхнула с себя огрызки двери, и, разгоняясь, целенаправленно и целеустремлённо покатилась по линолеуму пола в сторону Алексея
       Он уже знал, что нужно делать. Прихлопнув за собой дверь, Алексей скатился вниз по ступенькам на этаж ниже и отгородился от погони ещё одной коридорной дверью. Уже несясь по коридору этого этажа, он услышал, как пала смертью храбрых верхняя дверь...
       Двери сейчас были его верными и надёжными помощницами. По странной прихоти фантазии строителей все они имели ручки - защёлки, и это давало Алексею хоть какую-то возможность отслеживать шумный маршрут гомункулуса из сейфа, который, судя по всему, не был обучен этими ручками цивилизованно пользоваться.

       ...Алексей пролетел новый этаж и, открывая очередную дверь, услышал треск и звон за спиной. Оглядываться он не стал, чтобы не растерять полученной изначально форы. Всё и так было предельно ясно. Преследователь с дверьми больше не церемонился, а попросту вышибал их лбом, имея, очевидно, солидную массу и соответственно хорошие пробивные способности. После его варварского обращения со слоноподобным лабораторным сейфом это уже как-то не удивляло...
       Алексей прыгал по ступенькам между этажами, пролетал через двери, носился по коридорам, которых по мере приближения к первому этажу становилось всё меньше, и обрывками думал о тайнах происхождения новоявленного Франкенштейна.
       Идея, в конце концов, осталась лишь одна. За неимением лишних тиглей, он ссыпал результаты разных экспериментов в автоклавах в один, и надолго отвлёкся для обработки предыдущих материалов. Что-то там стихийно и бесконтрольно замешалось, настоялось, созрело и проклюнулось... Судя по внешнему виду, получилось некое пограничное квазиживое существо на основе кремния, кальция и сублимированных аминокислот. Чем оно питается и чего хочет от него лично, Алексей понятия не имел, и иметь совершенно не хотел.  Более всего он сейчас желал, чтобы от него побыстрее отвязались, но пока не знал, как это подоходчивее объяснить своему преследователю. Иногда его подмывало просто слететь по лестнице до первого этажа и рвануть на полной скорости куда подальше, но инстинкт подсказывал ему, что загонщик в этом случае элементарно упадёт в лестничный пролёт, слопав тем самым всё временное преимущество догоняемого в дистанции.

       ...Одолев последний коридор, Алексей тоже высадил закрытую изнутри входную дверь почти лбом, и выпал на просторный институтский двор.   
       Преследователь азартно громыхал дверьми на втором или третьем этаже покинутого здания. Двор был пуст. Все машины ушли на ночь в неблизкий город, и только одинокий автобус без колёс издевательски торчал на колодках символом несбыточных надежд.
       Ситуация обострялась до предела. Преследователь, несомненно, имел серьёзные преимущества в беге по открытому пространству, а понаставить по всему двору дверей с защёлками почему-то никто не догадался...

       Мысли в голове Алексея уже были частично разбавлены солёным потом, и потому не совсем полноценны. Он бездумно поносился по совершенно неподготовленному к марафонскому бегу двору и отчаянно метнулся к институтским воротам.
       Из будки сторожа навстречу ему выхромал Фомич со своей палеонтологической берданкой, стрелявшей непонятно чем и неизвестно, стрелявшей ли вообще. До сих пор этого никому не приходилось ни видеть, ни слышать. Самому Фомичу, по-видимому, тоже, поскольку красть в институте, кроме его фундаментальной пыли и оставшихся из чувств патриотизма мышей, было уже почти нечего, поэтому охранял он уже по большей степени символ несбывшихся научных надежд ушедшей в небытие Эпохи…
       Берданка Фомича подбросила скороспелую идею. Пыхтя, как загнанный паровоз, Алексей подлетел к деду, и, не говоря ни слова, рванул заплесневелое оружие из на вид немощных рук.
       Свежевыспавшийся пенсионер оказался сильнее взмыленного кандидата в доктора наук.
       - Отдай!.. - прошипел он, дёргая потенциально огнестрельное оружие на себя. - Zuruck!.. Назад!..
       Алексей не устоял на выдохшихся ногах и побеждённо повалился в густую траву у забора.
       - Сдурел, умник?!. - возмутился сторож, прижимая берданку к хорошо утеплённой на ночь груди. - Она ж на мне записана!..

       …Звон бьющихся стёкол переключил их внимание со случайного инцидента на основную злобу ночи. Окно второго институтского этажа разлетелось по двору мелкими мерцающими под Луной осколками, а бликующий шар, впервые срезавший дистанцию, уже нёсся к воротам.
       « БРОНЯ  КРЕПКА  И  ТАНКИ  НАШИ  БЫСТРЫ!!! »
       Алексея, как на батуте, подбросило вверх с мягкой травы.
       - Стреляй, дед! Стреляй! – сипло заорал он уже слегка отдышавшимся голосом. – Дуплетом! Очередями! Иначе ты больше не будешь записан за своей винтовкой!
       Алексей нырнул Фомичу за спину и, уже миновав турникет проходной, услышал грохот долгожданного выстрела. Это доставило ему мимолётную радость: он тайно надеялся, что энергии дроби или пули хватит на то, чтобы хоть на время тормознуть преследователя, если уж не остановить его, и тем самым дать дичи возможность хотя бы  немножко передохнуть.

       …Где-то сзади, за институтским забором, ещё раз оглушительно в тихой ночи грохнуло. Алексей с надеждой обернулся на бегу, мечтая о чужой победе, способной с лихвой компенсировать его собственное разгромное поражение, и увидел летящий ему вслед из ворот знакомый шар, за которым, хромая, пытался гнаться разъярённый Фомич, размахивавший служебным, впервые испытанным в бою « ружжом ».
       « БРОНЯ  КРЕПКА  И  ТАНКИ  НАШИ..! »
       Разбилась вдребезги ещё одна мечта, более тайная и кровожадная, чем первая: гомункулус не переключился на сторожа - его интересовал конкретно Михеев.
       - « Я  его  породил, он  меня  и... » - невесело констатировал Алексей, включая последнюю свою скорость, бывшую уже почти за гранью выдохшегося второго дыхания.
       « БРОНЯ  КРЕПКА  И  ТАНКИ.!. »
       Он бежал, точно на финальных соревнованиях за золотую олимпийскую медаль, не оглядываясь больше, и загнанно думал о том, что этому незаконнорожденному дитю науки требуется не кто иной, как он сам для разговора по душам. Так сказать, тет-а-тет... Что ему может быть нужно от него? Кальций из костей?.. Белки из мышц? Жиры?.. Нет, пожалуй, после такой гонки жиров ему от Алексея не достанется...
       Это его на секундs чуть утешило.
       - « НАКОСЯ  -  ВЫКУСИ!!! »

       ...Ловушка подстерегла в километре от канувшего в кошмарную ночь института. Алексей умышленно бежал не по шоссе в город, наивно надеясь, что на пересечённой рвами и ямами местности у него гораздо больше шансов оторваться от преследователя, но в темноте и залившем глаза поте потерял ориентировку...
       « БРОНЯ  КРЕПКА  И!.. »

       …Опомнился он уже на дне глубокого оврага, когда, в горячке попытавшись вскочить, понял, что сломал или в лучшем случае хорошенько вывихнул себе правую ногу.
       Это был конец... Почти слепой финал, поскольку глаза были обезоружены в падении. Алексей пошарил по земле руками, но не нашёл рядом с собой ни очков, ни даже камешка для самозащиты. Пиджак с перочинным ножом остался в злосчастной лаборатории, а в кармане халата бренчал лишь ключ от злополучного сейфа. Ну что за оружие против живого танка?!.
       « БРОНЯ  КРЕПКА?.. »
       Алексей подслеповато смотрел вверх, на край поймавшего его в капкан оврага, и ждал, уже не сомневаясь в том, что историческая встреча наконец состоится. По одностороннему интересу, правда, но с этим уже ничего нельзя поделать...

       ...Бликующий звёздами или по собственной хищной инициативе шар глухо упал к самым ногам. Алексей инстинктивно подтянул здоровую левую, прижав её к груди.
       Бесконечно долгие мгновения шар пребывал в странной после такого кросса неподвижности, явно не спеша с завершающей кровавой сценой.
       Что он сейчас делал? Приходил в себя после трудной погони? Собирался с мыслями, если они у него были? Идентифицировал Алексея с тем, за кем гнался? Готовился к позднему ужину или раннему завтраку?..

       …Что-то наконец надумав, шар подкатил вплотную и сделал странное движение, касаясь пульсирующим боком поджатой здоровой ноги Алексея. Точно потёрся об неё...
       У Алексея кровь вдруг разом перестала оглушительно стучать в раскалённых висках.
       Шар опять потёрся об него боком и тонко запищал.
       Жар отхлынул от кожи лица Алексея, и мышцы его расслабленно провисли...
       - « Цыплёнок, - вспомнил вдруг он, - слышит  голос  курицы  ещё  в  яйце, а, вылупившись  из  него, бежит  за  первым, попавшимся  ему  на  глаза  движущимся  предметом, считая  его  своей  матерью... »
       Шар настойчиво потёрся об ошеломлённого Алексея и запищал ещё тоньше и жалобнее.
       Впервые за последние полчаса Алексей слегка овладел собой. Он протянул руку, намереваясь прикоснуться к шару, который уже не казался ему его же   Франкенштейном.

       …Из живой подвижной поверхности навстречу ей вытянулся хоботок - трубочка, цапнув Алексея за дрожащий указательный палец. Тот хотел отдёрнуть руку, но услышал жадное чмоканье и понял, что надо делать что-то принципиально другое.

       « Цыплёнок » очень хотел есть...

                Змеи  рождаются
                и
                у  млекопитающих…