53. Лечебница

 

Вероника попала в нескончаемо длинный коридор. Всюду на матрасах у белых дверей лежали женщины в больничных одеждах, а их дети – в запертых крохотных палатах. Матери не могли их видеть. В коридоре слышались голоса: 

- Тебе что болит, Петенька?
- Не плачь, Сонечка.
- Тебя покормили, Сашенька?
Детей кормили с другой стороны медперсонала.  Они были заперты как мыши в кладовке – одни что-то пискливо отвечали, иные стучали в дверь.
Проходя по коридору, Вероника слышала обрывки разговоров.


 «Мой мальчик не хотел проходить медосмотр, он отказывался всеми силами. Такого упрямства врачи не ожидали». «Он слишком упрям!», - сказал про мальчика санитар.  «Он слишком силен душой!» - ответил мой муж. – Его душу не сломит ничто!»
«А я все плакала и плакала и не знала, что делать. Ведь у меня восьмерых, восьмерых детей забрали».

В той палате, где значился по указу Лекаря сын Вероники, находилась девочка. Вероника пристроилась на матрасе возле ее белой запертой двери. Девочка все время сидела под закрытыми дверями и разговаривала с ней.  Голосок ее был таким мягким, таким нежным, и дрожал как колокольчик.
- Я прочитала дома первую главу про Ассоль. Она встретилась со стариком. Он предсказал ей принца на «Алых парусах». Тетенька, вы посмотрите в окно. Скоро должны появиться над Лечебницей паруса. Только сейчас утро или вечер?
- Вечер, - ответила Вероника.
- А они появятся утром, когда рассеется туман.
- Так значит, тебе там нескучно одной в комнатке?
- Я жду, а когда жду, я мечтаю. Ведь моя мама работала на текстильной фабрике. И у нее было так много материи: и алой, и голубой, и зеленой – всем деткам хватит, чтобы пошить паруса для своих воздушных кораблей. А мой папа строил разноцветные парусники - он говорил, что на них будут плавать дети, которые очень долго были в Лечебнице.

Вероника все прислушивалась и прислушивалась к разговорам женщин:
- Господи, господи! Что это делается! Так мир никогда не придет к своему смирению и добру, - плакала уже немолодая женщина в черном халате, глядя в окно на серый больничный двор. -Сколько деток болеют и умирают от этой странной талонной системы. Они свято верят, что навели порядок. Получил талончик и жди приема к врачу. Придешь в светлые чистые коридоры к своему дню и часу – врач тебе выпишет спасительное лекарство – и ты здоров.
Но дети болели, не дожидаясь своего дня и часа. Встревоженные родители вели их в поликлиники – целые толпы стояли у окошек регистратуры, а им отвечали:
- Нет талонов!
- Как нет талонов? У меня же ребенок больной!
- Есть только на июнь! Приходите к своему дню и часу, и вас примут!
И люди толпятся у кабинетов врачей и умоляют чуть ли не на коленях, чтобы их приняли. И врачи тоже люди: перегружены еще больше, чем до времен всемирного порядка. Они принимают плачущих детей с матерями.
- Это все попечитель, попечитель, - говорила другая. -  Люди всегда ищут для себя лучшие места. Все лучшие места занимают попечители, врачи, санитары и их дети. Не умеют они лечить наших деточек, а только делают вид, что лечат.
- Откуда появился этот мир? – рассуждали женщины.
- Все выдумал один человек – Лекарь.
- Без него ни нас, ни наших детей здесь бы не было.
- А Петр Подорожник учит, что Бог нас испытывает и нас излечивает. Ведь он же сказал: «Вы не умрете, как увидите излечение».
- О чем он говорит? – спрашивали другие.
- Придет, должно быть, время и все тайны лекарские на земле откроются. Как же вы не понимаете?! Лекарь, как бы за шесть дней создал Лечебницу, а на седьмой день дал людям выпить опиум и все погрузились в сладкое забытье.

Лечебница не успевала всех лечить. Меня поместили в барак-ожидание.  Пациенты ходили по бараку как зачумленные. Они не понимали, что происходит. Зачем их сюда привезли, и от чего их собираются лечить. Нам даже не выдавали матрасов, и мы лежали на полу, где придется. В бараках было множество маленьких окошечек, и люди подходили к ним и смотрели на соседний корпус, где находились врачи. Врачей было много. Все они ходили в масках, их лица нельзя было разглядеть – зато в глазах был испуг и озабоченность. И врачей, и людей в бараках мучил один и тот же вопрос: «Когда все это кончится?» Неужели мир так страшно болен? Ведь это уже пандемия вселенских масштабов.