Картина-2 часть 1

КАРТИНА –2 
Часть 1 Покупка

В конце октября погода в наших краях быстро меняется с промозглой, осенней, на морозную вьюжную. Еще вчера, пугая предстоящей зимой, в очередной раз за этот месяц, лишь пробрасывало мокрым снежком, который теплая земля и плюсовая температура быстро превращали  в слякоть, а сегодня с утра уже было прохладно, можно даже сказать холодно. Мое тело, не успевшее привыкнуть к низким температурам, требовало укутать его надежней, чтобы ни мороз, ни ветер не подобрались к нему и не лишили комфорта.
 Сегодня наше привокзальное кафе, почему то не работало, и в обед я поехал перекусить в городскую столовую. Возвращаясь, решил попутно заскочить на местный рынок,  чтобы купить перчатки, так как не хотелось завтра снова коченеть, добираясь на автостоянку, и ожидая, пока прогреется машина.  Я человек, в общем-то, рациональный, и некоторые вещи, например кожаные перчатки, джинсы, футболки,  разную мелочь для дома и рыбалки, я не приобретаю в магазине, зная из опыта, что на «шанхайке» они стоят дешевле.
Подождав отъезжающий  Ниссанчик, я втиснулся на парковку  в освободившееся буквально перед носом место. Закрыл машину на сигнализацию, дернул по привычке ручку дверцы, проверяя, что всё закрыто, и направился к рынку. Основная часть рынка находится внутри огромного здания, в корпусе промышленного комплекса, построенного лет тридцать  назад, но который так никогда и не был запущен. Незначительное количество торговых навесов и ларьков с разномастными  вещами прилепились в несколько рядов вдоль бетонных стен, создавая узкие проходы и отбивая волны покупателей от центральных входов. Здесь обычно торговали те, кому не хватило места внутри или кто не желал платить высокую аренду за тепло и уют. Я знал, что они значительно уступали в цене.
 Если раньше уличные торговцы были в основном  желтолицые китайцы, то теперь их вытеснили люди со славянской и южно-азиатской внешностью, но товар же по-прежнему оставался китайским. Я быстро нашел прилавок с перчатками. Сегодня они были в ходу, поэтому за ними даже образовалась очередь. Ожидая так сказать, свой черед, я разглядывал, что можно купить. Светская лайкра выглядит, конечно же, элегантно, но холодная, а от воды и грязи быстро превратится в непривлекательные на вид рукавицы. Да и не барин я, а пока простой поездной диспетчер, которому приходится бумажки писать, выкрикивать  команды и встречаться с подчиненными, с которыми совсем недавно  начинал работать  составителем поездов. Пять лет назад, сразу после окончания института. Для меня срок, но для них я всё ещё  оставался «зеленым», однако они меня уважали. Не только за то, что мои вагоны всегда прибывали по назначению, и что у меня было высшее образование, благодаря которому я постепенно продвигался наверх, но и за то, что мое правило всегда было: «не зазвездись». В школе и институте я занимался боксом, брал призовые места в своей весовой категории, ездил по соревнованиям,и они об этом знали, сам рассказывал, но на работе никогда не лез в чужое лицо. Я прикладывал руки исключительно к железякам и бумажкам, почитал серьёзных работяг и гонял бестолочей,  которым давал почувствовать свое превосходство лишь  характером и делами. Поэтому красоваться перед ними чудными, непрактичными вещами я не собирался.
Неожиданно мои размышления прервало легкое постукивание по плечу. Я обернулся. Рядом стоял странного вида крепкий мужчина, неопределенного возраста, но явно не молодой.  Вытянутое, практически без скул лицо. Коротко стриженная, обрамляющая рот и слегка затянувшая щеки, черная, с серебринками борода, выпирающая на подбородке густым, стильно подрезанным хвостом. Лихо закрученные жидкие усы.  Круглые, в коричневой оправе очки, сползшие с переносицы. Всё  это делало взгляд его голубых, выглядывающих поверх темных стекол глаз, насмешливо-лукавым. Шапки на голове незнакомца не было, видимо хорошо грела густая шевелюра.   Однако, темно-серое пальто, подбитое норковым мехом, было застегнуто, а шея, торчащая из открытого ворота, была плотно укутана теплым шарфом.
- Молодой человек, у вас есть деньги? – как-то некорректно спросил он.
- Что надо? – сразу ощетинился я. Попрошайки и навязывающие товар распространители были мне не по душе, и я их за километр чуял. Этот тип показался мне как раз человеком из данной категории.
- Нет, нет, я не распространитель, - как бы читая мои мысли, произнес он печально, однако глаза продолжали насмехаться.
- Мне надо срочно уехать, а денег на билет не хватает. Можете занять мне некоторую сумму. Или купить ценную вещь.
- Занять не могу. А ценные вещи можете отнести в ломбард, - сухо отрезал я.
- Там начнутся вопросы. Кто такой, домашний адрес. А я вообще приехал из Израиля. Вы же знаете, какое отношение у всех к нам, евреям. Подумают, хочет обмануть.
- Ты что-то не похож на еврея, - ответил я, переходя на ты. С наглецами я всегда был только на ты.
- Нет, нет, я старый еврей. Такой старый, что не помню, сколько мне лет, - печально произнес он, а глаза продолжали смеяться.
- Старый, но молодо выглядящий, бе-едный еврей, - с издевкой произнес я, продолжая остроумничать.
- Так и есть, - нисколько не смутился  он, - Но это только на данный момент. Меня обыграли и обворовали, и оставили без гроша в этой стране. Я продал свою трость, что к счастью была в гостинице на момент исчезновения моих финансов, рассчитался за пребывание. Осталась только картина и мне надо вернуться домой.
- Продайте в музей, - пошутил я.
- Это не просто картина, - продолжил он, не замечая моих  насмешек, - Это живая картина.
- Кролики в клетке, что ли? – я не мог успокоить, продолжая смеяться над ним, ведь он же набрался наглости издеваться надо мной.
- Молодой человек, бросьте юродство. Я в самом деле бизнесмен. Очень богат. Но бывают обстоятельства и обязательства, - медленно произнес он, - и правила, которые всем знать не обязательно, и я веду себя так, как я веду себя сейчас. Да, я торгую картинами, но не простыми. Это сверхновые технологии. «Эппл»   или тачфоны, отстают от них на столетия. Хотя принцип работы похож.
- О, - вздохнул я, - Очередная электронная игрушка.
- Да что я все только говорю. Взгляните, - он выудил из огромной плоской коробки, стоящей прислоненной к деревянной торговой стойке, завернутый в белоснежную синтетическую обертку, тонкую, как мне показалось, светло-коричневую, под дерево, рамку.
- Смотрите, - прошептал он, - Волшебство. Ультратонкий размер. Вес. Подержите, - он всучил мне в руки неохватный предмет, - «Придиванный» размер, метр с рамочкой в длину и полметра с рамочкой в ширину.
- А что на ней нарисовано? – я глядел на черную пустоту, - Ваш знаменитый, еврейский черный квадрат, или верней прямоугольник?
- Нет, это саванна. Верней лев в саванне, - объяснил он и продолжил выпаливать как заученное, - Чем отличается наша живая картина от простых решений, тем, что она постоянно изменяется. Не меняется ракурс. С этой стороны в нашей разработке пока минус. Зато меняется пейзаж, встает и заходит солнце, блещут звезды и светит луна. Животные приходят пастись или охотиться. Лев гарантирован, он уже запрограммирован, так сказать. А дальше все меняется от объективной реальности. У вас есть тачфон? Вы знаете, что у него подстраиваясь под вас, переворачивается картинка? Здесь же вообще все настроено так, что вы вращаете рамку, а картина неизменна под любым углом, она всегда прямо перед вами. Сейчас покажу, - он принялся нажимать кнопки на задней панели, - потом огорченно пояснил, - На вашем жутком морозе, по-видимому, замедлились аккумуляторы, огонек горит, но на изображение не хватает энергии. Очень огорчительный факт, так как  полностью обесточивать картину нельзя. Но поверьте мне на слово, все оттает и вы увидите, что я не обманываю вас, - уверял он, - Вы увидите льва, крадущегося в траве. Он будет передвигаться, но не так быстро как в кино, а как бы, все время находясь в неподвижности. Вы увидите застывшую реальность, сможете насладиться каждым ее неповторимым мгновением.
- Вы же говорите, что запрограммирована, значит можно перемотать или включить сначала? – спросил я.
- К сожалению, для потребителей, нет. Это могут сделать лишь профессионалы, - он настойчиво забрюзжал, - Я же говорю вам, картина живая. Заставить живое в точности повторить прожитую жизнь практически невозможно. Это связано с огромными трудностями, решаемыми, но стоящими больших денег.
Картина, как бы внемля его желаниям, вдруг засветилась и я увидел тускло-желтый пейзаж.
- Видите, - радостно завопил он, - Все без обмана.
- Пока одна трава, - огорчился я, - Где лев?
- Лев придет, - уверил он, - Ведь я вас еще ни в чем не обманул. Верно? Я вам еще раз повторюсь, технология такая, что картина меняется незаметно для глаз, не создавая эффекта движения как в кино, но зато она постоянно с чётким изображением, постоянно в фокусе, и вы не увидите одного и того же. Сейчас там день, правильно? Будет ночь.
- Ночью то хоть видно что-нибудь? – я уже устал от повторяющейся болтовни, но незнакомец никак не останавливался.
- Время в картине …
- Хватит о времени, - оборвал его я.
- Да, время деньги, - он открыл рот добавить еще что-то, но я ему не дал договорить, и грубо напрямик спросил: Сколько за вашего льва в саванне, но безо льва?
- Лев будет, - упрямо твердил он, - Но учитывая срочность, тысячу долларов, это по курсу тридцать пять тысяч рублей.
- С этого и надо было начинать, - я протянул обратно все еще зажатую в моих распростёртых руках безделицу.
- Это грабёж. Выбросить тысячу за электронную картинку, без чего либо, только с якобы живой травой. Которая даже и не шевелится, как вы уверяете, а возможно будет. Нет.
- Всё будет.
- Сомневаюсь. Я только из-за размера мог бы взять. Ну, тысячи за три, рублей. Тут можно подключить флэшку или шнур какой-нибудь, чтобы просматривать фотографии или видео? - я  всё ещё пытался всучить ему  картину, но он упорно от неё отдалялся, и я почти выронил её из рук.
- Осторожней, - завопил он, - Её никогда нельзя ни ломать, ни полностью обесточивать, ни при каких условиях.
- Мне то, что с того? – его назойливость стала надоедать, - Я тебя не прошу продать мне эту вещь, сам навяливаешь. Забирай и иди отсюда, дядя.
- Ладно, не скандаль, уважаемый. Пусть грабеж, пусть три тысячи рублей, - его голубые, нет, по-моему, зеленые глаза, подозрительно весело глядели над очками.
- Не надо мне этой картины, - стал отказываться я, - Даже и за три тысячи. Мне вообще, надо купить, - я пытался вспомнить, что мне надо купить.
- Я понял, молчу. Ваша цена три тысячи рублей. Вы понимаете, что это несправедливая цена для такой вещи. Настоящая цена в сотни раз выше. Но я пойду на уступки. Просто я сделаю, вот, что. Я заберу гарантийный договор, который к ней прилагается, и вы будете сами отвечать за все, что может произойти с картиной.
- Ну, нет уж, давай договор, - я попытался выдавить из себя заинтересованность.
- Договор на бесплатное обслуживание и страхование от возможных побочных эффектов при пользовании устройством, останутся у меня, - человек в пальто вдруг стал серьёзным, - Я могу дать вам лишь номер моего телефона на всякий случай, если что-нибудь произойдет с картиной, и вы захотите её отремонтировать.  Но это будет за отдельные деньги, за ваш счет. По полной стоимости. Здесь новые, единичные технологии, всё придется делать на заказ.
- Не буду я ничего ремонтировать, - начал я.
- А вдруг? – он опять выглядел подозрительно насмешливым, - Давайте скорее ваши три тысячи, пока я не передумал. Ах, если б не нужда, - его ненатуральность меня бесила.
Я никогда не ношу на рынок деньги целиком в одном месте, чтобы всегда можно было торговаться, выворачивая пустые карманы. Поэтому, пока он возился, упаковывая картину обратно в коробку, я нашел помятые бумажки в разных карманах брюк и отсчитал три тысячи. У меня осталось еще пятьсот рублей, которые я тайком от чужестранца, быстро спрятал. - Три тысячи, как договорились, - я протянул ему бумажки, - Больше нет, я ведь не собирался покупать дорогие вещи.
- А в кошельке? Может, добавите тысчонку?
- Нет у меня больше, - заспорил я, - Какой кошелек? – запрятанный во внутренний карман пуховой куртки кошелек со всей месячной зарплатой, мне показалось, вдруг, как специально, начал выпирать бугром через ткань и давить на грудь, стесняя дыхание.
- Больше нет, - грубо оборвал я, - Вот, всё.
- Пойдет. Если бы не срочность, мы бы еще поторговались, - мне казалось, что он все видел и понимал, и просто играл со мной.
 - Сделка состоялась, - он протянул руку и взялся за мою, с зажатыми в ней бумажками. Потряс её. От чего мне стало как-то неуютно.
- Пользуйтесь, наслаждайтесь, - он смотрел поверх очков прямо в мои глаза. - Нате, ваши деньги, - я хотел быстрей избавиться от его компании.
- Да, да. Главное в бизнесе деньги. Вообще-то я большой бизнесмен и у меня крутятся большие деньги, но ситуация…
- Верю, - вымучено сказал я, энергии на болтовню с незнакомцев у меня не осталось.
- Напоследок, чиркните подпись в гарантийном договоре, - он выудил из тонкого портфеля, появившегося буквально из ниоткуда, листок бумаги, исписанного мелким шрифтом, в котором бросались в глаза лишь жирная черная надпись «договор» и многозначный номер.
- Можете не утруждаться. Читать не обязательно, вы же отказались платить за гарантию пользования. Это так на всякий случай, если всё-таки что-то случится с вещью, - он подсунул мне листок, - Вот здесь число, подпись с расшифровкой и название «Живая картина. Лев». Благодарю, - к моему удивлению, он достал печать, нежно подышал на ней и пришлепнул под подписью, оставив ярко красный оттиск двойного круга заполненного снаружи латинскими буквами, а внутри расчерченного овалами и линиями, издалека напоминающими муху.
Договор тут же исчез в его портфеле.
- Счастья вам молодой человек, и накопить побольше денег, - хмыкнул он и повернулся уходить, потом заохал, - Чуть не забыл. Моя визитка. Мой телефонный номер, там, на родине. Код в скобках не забудьте ввести. Фамилия моя Бааль-Зевув, если вдруг понадобится. Я бываю очень занят, сами понимаете, бизнес. Отдыхаю как все нормальные люди с пятницы на субботу. Люблю покутить, что скрывать: красивые женщины, роскошные рестораны и нужные люди, которых в рабочее время из кабинетов не вытащить. Ведь главное в любом бизнесе, вы ведь знаете, это личное общение, ни через телефон или интернет, в которых все, как у всех, никаких отличий, что рождаются  лишь при встрече, а, глаза в глаза. Работать я начинаю с воскресенья, что странно для вашей страны. Поэтому воскресенье - самый тяжелый,  загруженный день.  Так что имейте в виду. 
Его визитка осталась лежать в моей протянутой руке, а он уже удалялся, странной, прихрамывающей походкой, как будто опирался на невидимую трость.  Я же стоял, как загипнотизированный, и шум в голове от его слов никак не хотел исчезать. Однако как только серое пятно от его пальто полностью растворилось в общей массе людей, я снова ожил, почувствовал, как меня ткнул в плечо случайный прохожий, который извинился и пошел дальше. Я посмотрел на стоящую у меня между ног коробку, - Тьфу, хотел ведь только перчатки купить, а купил эту чертову картину.
Я сунул визитку во внутренний карман пуховика, рядом с кошельком, оглянулся. Очередь за перчатками рассосалась и продавец, черноволосый, круглолицый мальчишка-азиат, стоял и скучал.
- Сколько стоят эти? – я ткнул в понравившуюся пару.
- Самые дорогие, - заулыбался он, - Семьсот рублей.
- Пятьсот пойдет? - я выложил перед ним фиолетовую бумажку.
- Пойдет, - он протянул мне пару, - Я их размял для вас, одевайте, мерьте.
Я одел перчатки и сразу же ощутил, как озябли руки. Холод, притаившийся внутри мутонового меха, набросился на них, еще больше усиливая  неприятные ощущения. Пришлось несколько раз с силой сжать и разжать кисти,  чтобы стало теплей.
Я почти закончил размораживаться, лишь продолжало пощипывать пальцы, особенно в подушечках, когда вдруг вспомнил, что мне еще полдня работать, схватил злосчастную коробку и побежал к машине.